Дей Кин - Миссис убийца
Закрыв дверь в ванную, я подошел к открытому окну. Из-за темноты асфальт во дворе казался очень далеким. Я еще раз осмотрел лестницу. Выглядела она очень ненадежно: крючки, на которых она держалась, почти вылезли из стены.
Я уселся на подоконник и стал усиленно курить, дымя, как паровоз. Шум в коридоре усилился. Голоса приближались. Флики двигались с двух сторон. В коридоре были слышны все новые шаги. Прибыли фотографы, лаборанты и другие технические работники, чтобы продемонстрировать свое искусство. Мимо них ничего не пройдет незамеченным. Они найдут шляпу и револьвер, оставшиеся в номере Симона. При мысли об этом на меня накатил приступ тошноты. Теперь я отлично представляю себе, как чувствует себя убийца. То, что должен был чувствовать Симон. Впервые в жизни общество находилось на одной стороне, а я на другой.
Я протянул руку и попытался ухватиться за лестницу. Она оказалась устойчивой, и я изо всех сил нажал на нее, еще сидя на окне. Может быть, она все же выдержит меня... Я перекинул ноги на улицу и повис на лестнице. Один из крюков выпал, лестница закачалась, но выдержала. Я вынужден был держаться обеими руками, упираясь ногами в стену, чтобы немного облегчить давление веса на лестницу.
Когда я достиг высоты первого этажа, то дал себе передышку. Там тоже был полно фликов, как и на втором этаже. Достаточно было хоть одному из них выглянуть в окно, и я пропал. Отдохнув, я продолжил спуск. Двор, в который я опускался, был очень маленький. Скорее большая помойка, чем двор. Три стены не имели никаких проемов, а в четвертой только один: дверь в ночной клуб «Рекиф», которую оставили открытой для проветривания помещения.
Наконец я спустился на асфальт и заглянул на кухню. Два повара в белых халатах и больших колпаках на голове суетились вокруг плиты. Третий готовил сэндвичи. Еще один, по виду филиппинец, занимался чисткой овощей. Никто из них не подозревал, что происходит в верхних этажах здания.
Я спрятал в карман свою кровоточащую руку и прошел через кухню. Какой-то тип, заметив меня, схватился за нож с видом героя, но увидев, что я держу руку в кармане, благоразумно стал продолжать то, чем занимался до сих пор. Остальные повара даже не подняли глаз. Готовивший сэндвичи выпрямился и, увидев меня, воскликнул:
– Что это с вами приключилось, старина?
Ничего ему не ответив, я вышел, отстранив какого-то парня, прошел по коридору и вошел в зал ночного клуба. Он был декорирован в гавайском стиле: всюду стояли пальмы, а на стенах висели картины с обнаженными купальщицами. Все столики были заняты наивными провинциалами, с аппетитом поглощавшими еду. На сцене красовалась певица, довольно скромно одетая. Ведь в Нью-Йорке стриптиз запрещен. Власти не интересовались тем, что будет делать голая девица после выступления, но раздеваться при публике было запрещено.
Миновав столики, я направился к выходу, благословляя полумрак, царивший в зале. Дойдя до выхода, я наткнулся на метрдотеля, признавшего меня.
– Бог мой, Стен...
Я отстранил его, не вынимая руки из кармана.
– Отойдите!
Он сделал вид, что это его не трогает, и с интересом уставился через стеклянную дверь в вестибюль. Гардеробщица тоже узнала меня и сделала круглые глаза.
– Скажите, пожалуйста, еще один флик! Улица полна ваших коллег.
Я остановился, стараясь отдышаться, чтобы выйти отсюда нормальным шагом, хотя меня так и подмывало побежать. Я ответил ей одним словом:
– Знаю.
Маленькая стерва продолжала:
– Вам не следовало так сильно бить его.
Я промолчал, но она продолжала приставать ко мне:
– Ну они и повеселятся! – При этой мысли рот у нее полуоткрылся, на лице выразилось живейшее удовольствие. – Что они теперь сделают с вами! Ужас!
Я посмотрел на нее в упор и спокойно заметил:
– Жаль, что нет твоего Жюля. Вы бы с ним получили большое удовольствие.
Она искоса взглянула на меня и ничего не ответила.
Я выбрал на полке шляпу, которая показалась мне наиболее подходящей, сунул ей двадцать долларов за корсаж и не спеша вышел на тротуар. Он был буквально забит полицейскими в форме. У входа в отель роилась целая толпа репортеров и фотокорреспондентов. Толпа любопытных заполняла все остальное пространство.
– Простите, – проговорил я сдавленным голосом, проходя мимо бригадира.
Он упустил свой шанс отличиться и отстранился, даже не взглянув на меня. Я приблизился к гудящей толпе. Моя спина, так же как и голова и рука, болела со страшной силой. Каждую секунду я ожидал, что кто-то меня увидит и узнает.
Мне нужно было поскорее отсюда убраться, тем более, что появился инспектор Греди. Его шофер так припарковал машину, что практически блокировал подъезд к 52-й улице. Греди и помощник комиссара Рейхарт, окруженные полицейскими, направились ко входу в отель, где их окружила толпа репортеров, жаждущих попасть внутрь.
– Нет! – коротко бросил Греди. – Если капитан Пурвис сказал вам нет, значит нет.
На него можно полагаться. Он никогда не отменял распоряжений своих подчиненных.
Я шагнул в сторону любопытствующих и стал медленно продвигаться вперед. Но тут на меня стремительно налетел человек небольшого роста. Чтобы не потерять равновесия, я вынужден был схватить его за рукав.
– Прошу прощения, – извинился Або Фитцел из «Дейли Мирор».
Он собрался было идти дальше, но вдруг выпрямился и остался стоять с открытым ртом. В первый раз за много лет, что я его знаю, маленький журналист совершенно растерялся. Я сильно сжал его хрупкий локоть.
– Я тебе когда-нибудь врал, Або?
Он внимательно посмотрел мне в глаза.
– Нет.
– Сведения, которые я тебе давал, всегда оказывались правдой?
– Да, ну и что же?
Мне так хотелось обернуться и посмотреть назад, что у меня заболела шея. Но я не посмел этого сделать. Свободной рукой я вытер пот со лба, и мне показалось, что я почти слышу, как кто-то проговорил: «Эй вы там, громила, разговаривающий с Фитцелем?»
– И что же? – повторил Або.
– А то, что я не убивал Симона.
Если и говорю правду, то для него это просто фантастическая информация.
– Ты клянешься в этом, Герман?
– Клянусь!
– А кто же его убил?
– Не знаю. Кто-то, кто был в его комнате.
– Другими словами, все это подстроено?
– Да. Совершенно так же, как и с Пат.
– Но кто же это сделал?
– Думаю, Рег Хоплон.
Або продолжал смотреть на меня пронизывающим взглядом.
– Зачем ему понадобилось губить тебя и Пат?
– Не знаю.
– Это не имеет смысла.
Я вновь вытер пот со лба.
– Согласен, это не имеет смысла, но Per по уши погряз в этом деле.
Спина и затылок разболелись не на шутку. Даже простое дыхание вызывало невыносимую боль. Я поторопился сказать:
– Там, наверху, они найдут мой револьвер. Им воспользовались, чтобы ухлопать Симона, пока он был накачан наркотиками и виски. Но это сделал не я. Тони Венелли вместе со своим напарником отобрали у меня револьвер вместе с бляхой, когда я выходил из дома на Гров-стрит.
– А ты хочешь, видимо, добровольно сдаться в плен «Мирор».
– Нет.
Або хороший журналист, и он мой настоящий друг. Я стоял спиной к отелю, а Або – лицом.
– Ты спустился с тыльной стороны здания по лестнице и вышел через клуб в нижнем этаже? – осведомился он.
– Да.
– Тебя видели? Кто-нибудь тебя узнал?
– Да.
Он встал так, чтобы мне было удобнее подойти к толпе зевак.
– В таком случае давай отсюда, и поживее! Девка из гардероба выскочила на улицу, как фурия. Сейчас она натравит на тебя фликов.
Я мигом проскользнул в толпу. Девица остановилась в тридцати метрах от меня и стала вопить:
– Остановите его! Он должен быть здесь, на тротуаре! Он только что вышел отсюда!
Через несколько мгновений после ее воплей началось всеобщее смятение. Кто-то из фликов включил сирену. Шофер на полицейской машине, на которой включили сирену, кричал шоферу Греди, чтобы тот убирался с дороги.
Позади меня, из открытого окна номера 201, Джим Пурвис спрашивал, что случилось.
Швейцар у двери отеля объяснил ему, что девица из гардеробной и метрдотель утверждают, что только что от них вышел Стен.
– Боже мой, – выругался Джим, – так хватайте его. Перестаньте совать свой нос куда не следует, а лучше задержите его.
Я понял, что он хотел этим сказать: вся толпа должна броситься на меня, а Греди со своей стороны спустит на меня свою свору и, возможно, даже попытается подстрелить меня. Но для меня все это обернулось так, как уже происходило не один раз. Когда читаешь в газетах, как какой-нибудь гангстер прошел сквозь цепи полицейских, это вовсе не журналистская выдумка. Это происходит потому, что существует элемент неожиданности: флики блокируют все входы и выходы и слишком заняты рассматриванием всех входящих и выходящих, чтобы заглянуть немного дальше.
Я как можно скорее отошел от дома, чтобы меня не заметили. Пот, заливавший мне уши, вызывал неприятный зуд. Зудели уже шея и спина. Я отстранял людей со своего пути, разъединял парочки, очень довольный тем, что в аллее было достаточно темно. Мне показалось, что я пребываю в каком-то кошмаре. Девица из гардеробной позади меня продолжала вопить. Из дома в хорошем темпе выскочила группа фликов. Водители автомобилей пустили в ход свои сирены, чтобы как-нибудь пробить себе дорогу мимо отеля.
