Лесли Чартерис - Знак Святого

Саймон обернулся и взглянул на него.

Вероятно, впервые в жизни мистер Униатц стоял, глядя на бутылку, и не делал никаких поползновений испробовать ее содержимое; он смотрел на нее завороженно, как кролик на змею.

– В чем дело? – спросил обеспокоенный Саймон.

Мистер Униатц сделал попытку заговорить, но язык словно прилип к небу. Молча, дрожащим пальцем он указал на бутылку, и этот жест был красноречивее любых слов. При свете, проникавшем через отверстие в окне, жидкость казалась обычной водой, которую качали насосом во дворе, – прохладная, чистая и прозрачная. Огромное, как у Гаргантюа, тело Униатца сотрясалось от ужаса. Для того, кому посчастливилось пробовать ароматные и крепкие ликеры, такое предложение могло показаться оскорблением. Для того же, кто привык пробавляться спиртными напитками с лимонным экстрактом, имбирным или лавровым ромом, выпить эту отвратительную жидкость было все равно что проглотить полынь.

– Да это просто вода, – наконец выдавил из себя Хоппи. – Я такую уже пробовал. Это не бар, а общественный туалет.

Оскорбленный Галлиполис повернул голову от окна.

– Это самый лучший напиток из всех, которые ты знаешь, дубина. Из местных источников. Почему бы не попробовать? – Он наполнил свой стакан, подмигнул Саймону и сказал: – Выпьем за преступления!

Святой с опаской понюхал жидкость в своем стакане. Первое впечатление было такое, что Хоппи не ошибся. Запах тухлых яиц напоминал серные источники, которых было много в зловонных топях. Но нужно было преподать Хоппи урок хороших манер.

Саймон закрыл глаза и залпом опрокинул стакан.

Серьезность своей ошибки он обнаружил прежде, чем язык его коснулся чего-то острого, напоминающего лезвие ножа. Но было поздно. Он попытался сказать: «Воды!», но растекшаяся внутри у него жидкость на мгновение парализовала его горло. Онемевшие голосовые связки были способны воспроизводить лишь едва уловимый для слуха шепот. На глазах выступили слезы. Он прислонился к стойке, убежденный, что лишился голоса навсегда.

Сквозь пелену выступивших на глазах слез он наблюдал за Хоппи Униатцем. Тот, обретя наконец уверенность, взял бутылку и, задрав голову вверх, как воющий на луну волк, опрокинул ее себе в горло; содержимое бутылки уменьшилось сразу на целых три дюйма. Голова его приняла прежнее положение.

– Да, босс...

И сразу же мистер Униатц оторвался от бутылки, как насытившийся младенец. Он уставился на нее ничего не выражавшими глазами. Затем, словно решив подтвердить пришедшую ему в голову мысль, поднял бутылку во второй раз. Содержимое бутылки уменьшилось еще на четыре дюйма, когда он опустил ее, и даже суровый взгляд Лейфа Дженнета смягчился в вынужденном восхищении.

– Да, босс, – произнес мистер Униатц, – если это местный источник, то я отказываюсь пить еще что-нибудь.

Святой обтер обожженные губы носовым платком и осмотрел его, словно ожидал обнаружить в нем дыры. Он даже не обратил внимания на вошедшего шерифа Хаскинса. Он хватал ртом воздух, пытаясь унять адское жжение внутри. Хаскинс прислонился к двери и сказал:

– Привет, сынок.

– Привет, папаша. – Святой с трудом произносил слова. – Рад снова видеть вас после недавней встречи. Вы знакомы с мистером Галлиполисом? А это шериф Хаскинс.

– Конечно, знаком. – Хаскинс по обыкновению жевал табак. – Приятный молодой человек. Содержит уютный тихий ресторанчик, как нам известно, уже более года. Я собирался на этих днях посетить его, да передумал. – Он кивнул в сторону покрасневшего грека. – Не такая уж он большая шишка, чтобы тратить на него горючее. У меня не останется времени, если я начну посещать все дешевые забегаловки в Майами, где играют в покер и торгуют отвратительным бренди.

Галлиполис облокотился о стойку бара:

– Тогда зачем же вы пришли сюда, шериф?

– А вот зачем.

Хаскинс подскочил к Дженнету и сорвал с него темные очки, купленные Саймоном.

Дженнет взвыл, как побитая собака, и схватил бутылку, стоявшую на стойке бара. Неизвестно, то ли Хоппи Униатц действовал инстинктивно, выполняя свой гражданский долг, то ли так повлиял на него только что выпитый эликсир, но реакция, его была мгновенной. И какими бы мотивами он ни руководствовался, это было именно то, что сейчас требовалось. Одной рукой он схватил Дженнета за руку, другой вырвал у него бутылку. Хаскинс тотчас же надел наручники несчастному Дженнету.

– Благодарю, – сказал шериф сухо, как бы одновременно и оправдывая Хоппи за недостаточностью улик, и посвящая его. – По тебе, Лейф, скучает Олусти, где ты еще не закончил мостить дорогу. Со стороны тебя можно принять за туриста.

– Меня похитили, – жалобно захныкал Дженнет. – Почему вы не арестовали их тоже? – Он кивнул в сторону Святого и Хоппи. – Они затащили меня сюда под дулом пистолета.

– Это становится интересным, – сказал Хаскинс.

Он подошел к Саймону, стоявшему у бара, сделал знак большим пальцем, и Галлиполис достал еще бутылку. Хоппи тем временем в целях предосторожности убрал пустую бутылку. Хаскинс наполнил стакан Святого и налил немного себе.

Саймон Темплер с сожалением посмотрел на «нектар», который ему снова предстояло выпить. Теперь, когда он уже принял первую дозу, горло немного остыло, но зато в желудке, казалось, находился расплавленный свинец. Кроме того, ему была нужна четкая работа мысли. Если придется отвечать на множество вопросов, он должен отвечать последовательно. И какой бы невероятной ни могла показаться идея, он просто не мог выстроить более прямой, более очевидной, более правдоподобной и более обезоруживающей версии, чем строгая и неопровержимая правда – как бы там ни было. Это было странное заключение, но он знал, что всякие увертки только осложнят дело; они могли бы сыграть положительную роль, если бы служили какой-нибудь цели, а такой цели в данный момент он не видел. Так что пока ему оставалось только наблюдать за тем, как шериф глотал сероводородный гидрохлорид, почти не двигая подбородком.

– Боже милостивый, – воскликнул Хаскинс, с изумлением уставившись на свой стакан. – Как будто пробрался сквозь нутро пантеры. Вы что, все сюда собрались, чтобы попробовать этой скорпионовой гадости? Отвечай мне, сынок.

– Я рад, что кто-то еще думает так же, как я, – с облегчением ответил Святой. – Я сюда пришел, шериф, чтобы найти одного человека.

Хаскинс отыскал место между курткой и брюками и почесал живот под ремнем, на котором висел пистолет.

– Я почувствовал бы себя лучше, сынок, если бы ты рассказал мне еще что-нибудь.

– Мне скрывать особенно нечего. – Саймон убедился в том, что выбрал правильную тактику. – Спустя всего несколько минут после вашего ухода в меня выстрелил Дженнет. Из-за кустов. Если хотите удостовериться, мы можем сейчас отправиться туда, и вы увидите следы от пули в стене дома Джилбека.

Шериф сдвинул фуражку на затылок, взял прядь волос и накрутил ее на палец. Затем сказал:

– Ну, дальше!

– Мой друг Хоппи Униатц – он здесь, видите, пьет из бутылки – схватил Дженнета. Мы отобрали у него ружье, – на стволе непременно имеются отпечатки пальцев, так как он был без перчаток. Вы можете получить и ружье, если захотите убедиться в том, что пуля действительно застряла в стене.

Проницательный взгляд серых глаз Хаскинса был по-прежнему устремлен на Святого.

– Думаю, вы не стали бы настаивать на том, чтобы я сам в этом убедился, если бы это не соответствовало действительности, – сказал Хаскинс. – Так что я избавлю себя от лишних беспокойств. Но все это еще не объясняет, что вы с Лейфом здесь делаете.

– После того как мы его поймали, – сказал Святой, – мы немножко с ним поработали. Конечно, ничего грубого – он не заставил нас пойти в этом смысле особенно далеко. Но мы вынудили его говорить. Я не имел понятия, почему он или вообще кто-либо должен стрелять в меня. Он сказал, что его заставил это сделать парень, которого зовут Джесс Роджерс. И еще он сказал, что встречал этого Роджерса здесь. Естественно, мы пришли сюда.

– Это неправда, – сказал Галлиполис. – Дженнет просто хотел выиграть время. Он не бывал здесь после того, как его выслали, и вы ничего не сможете доказать.

– Так он сам рассказал мне, – пожал плечами Саймон.

Хаскинс убрал наручники.

– У меня, конечно, много разного рода доказательств, – заметил он мрачно, – но я хочу, чтобы вы показали мне то, что вы еще не готовы показать. Так как же насчет этого Роджерса?

– Он бывает здесь вот уже в течение двух лет, – сказал Галлиполис. – Но очень редко.

– Что-нибудь знаете о нем?

– Не больше, чем о ком-либо другом, кто сюда заходит. Я знаю только, как он выглядит и сколько тратит денег.

Во влажных глазах грека была такая же искренность, как и тогда, когда он рассказывал Саймону прямо противоположное.

Хаскинс не спеша прошел в угол комнаты и выплюнул табак прямо на пол.