Саймон Керник - Для смерти день не выбирают
— Кто объект? — спросил я.
Он ответил не сразу, а подождал, пока дочка Тины поставит пиво, а потом отойдет подальше.
— Какой-то парень. Билли Уоррен, — тихо сказал Томбой. — В четверг вылетает из Хитроу, в пятницу утром будет в Маниле.
— Сегодня среда.
— Знаю. — Он пригладил ладонью то немногое, что сохранилось на голове. — Но ты же сам знаешь, что говорят в таких случаях. Время никого не ждет.
— И что он натворил, этот Уоррен?
— Никто пока ничего не говорит. Все как воды в рот набрали. Парень подался в бега, и причина, похоже, серьезная. Как и в твоем случае. Разница в том, что кто-то хочет с ним рассчитаться. Скажем так, он совсем не белый и пушистый.
— Сколько предлагают за работу?
— Тридцать тысяч американских долларов. Куча денег.
Он был прав. Тридцать тысяч — это и впрямь куча денег. Особенно на Филиппинах. Наш совместный бизнес, небольшой отель, специализировавшийся на обслуживании дайверов, приносил примерно столько же за год, и перспективы не обещали улучшения из-за настойчивых попыток «Аль-Каиды» угробить как можно больше западных туристов в этой части света. Чистый доход после расчета с персоналом и властями и оплаты текущих расходов не превышал треть этой суммы. Рай — приятное место, но там трудно разбогатеть.
Я отхлебнул пива.
— Должно быть, он сильно кому-то насолил.
Томбой кивнул и, достав из кармана мятую пачку «Мальборо», закурил сигарету.
— Так и есть. Но это еще не все. Они хотят, чтобы он исчез. Бесследно.
— В Маниле это не так-то легко.
— Не в Маниле. По прибытии он отправится на такси в Батангас, а оттуда переправится в Пуэрто-Галера. — Пуэрто-Галера был ближайшим к нам крупным городом и главным портом острова Миндоро. — Ему оставили комнату в отеле «Калифорния» на Ист-Брукал-стрит. Номер уже оплачен. Парню сказали, что ты встретишь его там и передашь инструкции и кейс с баксами. От тебя требуется вытащить его из номера и предложить прокатиться. Назад он уже не вернется.
— Если я соглашусь.
— Верно, — с неохотой согласился Томбой, — если согласишься. Но ты не хуже меня знаешь, как сейчас обстоят дела. Нам нужны эти деньги. Позарез. Сам понимаешь, иначе я бы и просить не стал.
— Сколько мы здесь? Год? Чуть больше? И ты уже хочешь, чтобы я отправил кого-то в путешествие, из которого не возвращаются? А тебе не кажется, что это чересчур рискованно?
— Перестань. Тело никто не найдет. Мы сразу получим пятнадцать кусков авансом. Останется только предъявить фотографии в доказательство того, что дело сделано, и получить остальное. И все, ставим точку.
Ставим точку. Я слышал это и раньше. Причем не единожды.
— Последний вопрос: кто заказчик?
— Поуп. Тот же, что и в прошлый раз.
— И он, конечно, тоже действует по чьему-то заказу?
Томбой пожал плечами:
— Скорее всего.
Загадочный мистер Поуп… Старый знакомый Томбоя еще по уголовному миру Лондона, он вышел на связь примерно год назад и сразу сделал деловое предложение. Но прежде проследил весь путь Томбоя до самого Сабанга, что вряд ли было так уж просто. Деловое предложение состояло в том, чтобы ликвидировать некоего Ричарда Блэклипа, британского педофила, ускользнувшего из рук правосудия Соединенного Королевства и отправившегося в Манилу по фальшивому паспорту. Кто-то из знакомых Поупа — скорее всего одна из бывших жертв педофила, успевшая повзрослеть — не забыл давней обиды, и Поуп попросил Томбоя найти надежного человека для выполнения задания.
Большинство людей сочли бы такую просьбу странной, но Томбой Дарк всю свою жизнь был уголовником (хотя и не отличался склонностью к насилию) и провел немало лет, вращаясь в кругах, где с такими просьбами обращаются без стеснения.
И разумеется, Томбой ответил, что надежный человек у него есть.
Он присосался к бутылке, потом затянулся сигаретой и посмотрел мне в глаза.
— Знаю, ты не хочешь за это браться. Не хочешь мараться. Сказать по правде, я тоже не хочу. Но деньги стоящие, а этот парень, как я уже сказал, далеко не ангел. Сорвался из Лондона и спешит к нам сюда, на край света, не просто так, а чтобы получить кейс с деньгами и начать новую жизнь подальше от любопытных глаз. Как по-твоему, это очень похоже на человека с чистой совестью?
Смысл в его словах был, но если я чему и научился в жизни, так это не принимать все, что мне говорят, за чистую монету. Однажды я уже допустил такую ошибку, и она едва не стоила мне жизни. Все три года после отъезда из Англии я пытался покончить с прошлым и начать с чистого листа. Может, этот парень, Уоррен, хочет сделать то же самое. Но от прошлого не убежишь, как ни старайся, и ему тоже предстоит постичь эту истину.
Я смотрел на Томбоя, а Томбой смотрел на меня. Я думал о том, как обставить клиента. Получить деньги, предъявить фотографии, но никого не убивать. Томбой, наверное, думал только о деньгах. Так или иначе, я сказал ему то, что он хотел услышать:
— Ладно. Сделаю.
Глава 2
Томбой допил пиво и попросил дочь Тины принести еще бутылку. Он даже успел пофлиртовать с девушкой, пока та стояла у соседнего столика — с тряпкой в руке и улыбкой на лице, довольно широкой и дружелюбной, но не слишком глубокой и искренней.
Томбой сказал, что за ней, наверное, увиваются все местные парни и что она милашка. Девчонка и впрямь симпатичная, но ей вряд ли исполнилось шестнадцать, тогда как Томбою, если память мне не изменяет, перевалило за сорок, так что вся эта сцена выглядела немного безвкусной. Между шуточками и комплиментами Томбой то и дело подмигивал мне, показывая, что его заигрывания не стоит принимать всерьез, что это не более чем добродушное подшучивание, легкий треп, однако за его игрой проступало надрывное отчаяние. Может быть, он и сам верил, что всего лишь дурачится, но подобно всем мужчинам, чья привлекательность теряется в растущем животике, ему хотелось по-прежнему считать себя неотразимым, хотелось получать подтверждение, что он еще сохранил тот неуловимый шарм, на который клюют молоденькие девочки. Жаль, но от былой удали ничего не осталось. Мало того что по сравнению с добрыми старыми временами Томбой прибавил в весе на три стоуна, он еще и обзавелся красным носом, щеки его покрылись сеточкой лопнувших вен, а от роскошных блондинистых кудрей — гордости и радости молодых лет — остались жиденькие потускневшие пряди на макушке да жалкий хвостик на затылке.
Впрочем, это его не останавливало. Томбой поинтересовался у девушки, что ей больше всего нравится в мужчинах.
— Кроме того, что всем нравится, — со смешком добавил он.
Дочь Тины хихикнула.
— Не знаю. Что вы меня спрашиваете?
— Ты бы предложил что-нибудь на выбор, — сказал я ему. — Например, два варианта: А — пивной живот, Б — лондонский акцент. В этом роде. Тогда у тебя еще был бы какой-то шанс.
— Чувство юмора, — с довольным видом объявила дочка Тины. — Вот что мне нравится.
Томбой бросил в мою сторону сердитый взгляд. Наверное, он хотел что-то сказать, отпустить колкое замечание, но в последний момент удержался, вспомнив, должно быть, что только что попросил меня убить человека.
— У вас хорошее чувство юмора, Томбой, — сказала дочь Тины. Мне она ничего такого не сказала, но ведь мы и не знали друг друга так же хорошо.
Томбой улыбнулся.
— Спасибо, милая. — Но интерес уже погас, и продолжения не последовало. Мое непрошеное вмешательство испортило игру.
Допив торопливо вторую бутылку, он объявил, что должен идти. Дела. Надо позвонить в Лондон, объяснил Томбой. Сообщить Поупу, что человек есть и заказ будет выполнен.
Я еще посидел, потягивая пиво, поглядывая на лодки в заливе, но уже без недавнего удовольствия и с совсем другим настроением. Мне нравился Томбой, и я вовсе не хотел ломать ему кайф. Парень он видный и не вредный и меня, когда я три года назад объявился в его отеле, принял хорошо. Так что за мной был должок. Но убивать человека чуть ли не у себя на пороге… Не слишком ли большая плата за оказанную когда-то услугу?
В частности, поэтому я все еще не решил, что делать дальше. Вторая причина заключалась в том, что меня нельзя назвать хладнокровным убийцей. Да, я брался за эту работу. Пристрелил Блэклипа, а до него были другие, еще в Англии. Я обрывал жизнь тех, кто этого заслуживал: наркодилеров, растлителей детей, уголовников наихудшего образца. Их было не так уж много, и они никак не пересекались с моей работой в качестве детектива лондонской полиции, поэтому мне и в голову не приходило, что я делаю что-то нехорошее. Так или иначе, все изменилось три года назад, когда я прокололся: убил людей, на которых мне указали как на плохих парней, но которые вовсе ими не были. Именно это я имею в виду, когда говорю, что ничего нельзя принимать за чистую монету. Люди врут. Люди предают. Даже те, кому невозможно не верить. В результате той ошибки я ударился в бега, чувствуя на затылке горячее дыхание полиции, Интерпола и еще бог весть кого. Все они жаждали моей крови, но удача отвернулась от них. Я же после долгих скитаний оказался на Филиппинах, где стал деловым партнером человека, бывшего в лучшие времена, когда я еще стоял на стороне закона и звался сержантом уголовной полиции Деннисом Милном, моим лучшим информатором.
