Сесил Рэнд - Двойная игра
— Здравствуй, Пол.
Она засмеялась низким, мелодичным смехом, от которого у Пола по телу прокатилась теплая волна.
— Ты слишком замкнут в себе, Пол.
— Ты заметила это?
— Хм-м. С самого начала круиза. Наконец я решила, что нам пора познакомиться.
— Я рад, что ты так решила, Джо, — сказал Пол.
— Привет, Пол.
— Привет, Джо.
Они оба рассмеялись.
С тех пор они часто виделись, и чем больше времени они проводили вместе, тем яснее он понимал, что полюбил её. А она — его.
Больше всего ему в ней нравилось то чувство уверенности, которое она ему давала. Он всегда знал, как вести себя с ней. Между ними никогда не возникало никаких недомолвок, или ложного стыда. Она сразу же дала ему понять, легко и естественно, что ей нравится, а что — нет. Все у неё получалось легко и просто. Он ни разу не видел её раздраженной или сердитой.
— У меня такое чувство, будто мы знаем друг друга всю жизнь, Джо.
— Правда, Пол?
Они сидели в маленьком кафе в Колоне. Панамское солнце приятно ласкало кожу. На Джо было белое платье, которое сверкало в лучах яркого солнца, врывавшегося в открытые окна. Ее волосы казались ему тогда золотыми.
— Ты родилась на Западе?
— Угу. В Висконсине. Я выросла на ферме, Пол.
— Тебе там нравилось?
Она решительно покачала головой, и её волосы вспыхнули на солнце.
— Я ненавидела эту жизнь. Когда родители умерли, я стала странствовать по разным городам.
— А потом?
— На какое-то время обосновалась в Чикаго. Получила там образование и переехала в Нью-Йорк. Это моя последняя остановка.
— Последняя остановка?
Она сделала глоток и улыбнулась.
— Надеюсь, что так.
— Я тоже надеюсь, — сказал он нежно.
Они замолчали. Подошел официант и забрал у них пустые стаканы. Джо спросила:
— А ты, Пол?
Он пожал плечами.
— Ничего интересного в моей жизни не было, Джо. Мой отец был неудачником. Полным. Не довести до конца ни одного дела. Он даже умер не в тот день.
— В каком смысле?
— На Рождество.
— О, как обидно, — прошептала она.
— Он был добрым, порядочным человеком. И я любил его. Больше, чем свою мать. Мне кажется, она могла бы больше помогать ему.
Пол глубоко вздохнул и замолчал. Затем тихо продолжил:
— Я ещё под столом пешком ходил, но твердо решил, что таким, как отец, никогда не буду. Погрязшим в долгах, несчастным и сломленным. Я этого боялся, Джо. И этот страх преследовал меня всю жизнь.
— Ты не был женат?
— Нет. У меня никогда не было времени на ухаживания. А ты?
— Не встретила человека, который мне нужен.
— Может быть, встретишь.
— Может быть, если у тебя будет время.
Они посмотрели друг другу в глаза. Пол нежно погладил её руку. Затем, услышав призывный гудок своего лайнера, они поднялись и, взявшись за руки, побежали…
Очнувшись от воспоминаний, Пол зашагал взад и вперед по длинной веранде. Затем вернулся в гостиную, подошел к бару и плеснул себе ещё виски с содовой.
Тишина в комнате, как пелена, окутывала его. Он подошел к проигрывателю и включил его. Свободные, чарующие звуки Первой симфонии Брамса залили комнату.
Он постоял немного, слушая музыку и думая о Джо. Все время думая о Джо.
Акапулько.
Пляж Акапулько и багрово-красное солнце, погружающееся в море. Медленно темнеет безбрежное небо над головами. Они были одни, совсем одни, сидели, тесно прижавшись друг к другу, и смотрели на бескрайний океан. Волны прибоя с шумом ударялись о берег, рассыпаясь брызгами белой пены.
Их тела были мокрыми, и маленькие сверкающие капельки покрывали их кожу. Пол слушал рев прибоя и смотрел на Джо. Ее губы были чуть приоткрыты. Взгляд затуманен страстью и желанием. Вдруг, не говоря ни слова, они оказались в объятиях друг друга — тесно прижавшись, лежали на мягком песке.
— Я люблю тебя, Джо, — прошептал он.
— Я люблю тебя, Пол.
Он стал целовать её и вдруг почувствовал, как горячая дрожь пронзила её тело. Охваченная страстью, она крепко обняла его. Ее груди с силой прижимались к его груди.
— Пол, Пол, — шептала она.
— Джо.
— Я так долго ждала этого, Пол. Так долго.
Она взяла его руку и положила себе на грудь, целуя его.
— Пол, почему ты заставляешь меня ждать? — со стоном прошептала она.
Затем сняла его руку с груди и опустила её ниже и оставила там. Он начал ласкать её тело, и страсть Джо дошла до предела. Внезапно она отстранилась от него и вскочила.
Пол лежал на песке и смотрел на нее. Джо с улыбкой на лице стояла над ним, её груди тяжело покачивались. Затем она спустила с плеч бретельки купальника, сначала одну, потом другую. И при этом она все время улыбалась ему. Пол не отрывал от неё взгляда, пока её обнаженное тело не засияло перед ним матовой белизной.
— Я жду, Пол.
Он рывком стянул с себя плавки и вскочил на ноги. Девушка оценивающе окинула взглядом его крепкое мускулистое тело. Затем приподнялась и порывисто притянула его к себе, а Пол подчинился ей. А волны прибоя все это время яростно накатывались на песчаный пляж.
Они снова оказались на песке, их тела двигались в том же бешеном ритме, как волны прибоя, губы жадно и горячо искали друг друга. Ее ногти крепко впились ему в кожу на спине. Зубами она вонзилась ему в плечо. И если его желание было в тот миг очень велико, то её было ещё больше, неистовое и пугающее. Она прижимала его голову к своей горячей груди и, не в силах сдержать стоны, извивалась в его руках, когда его губы и язык прикасались к ней. Тело её выгнулось дугой, навстречу ему, пытаясь слиться с ним в единое целое.
Никогда раньше он не встречал такой женщины. И это ещё больше возбуждало его и приводило в восторг.
— Сильнее, Пол. Сильнее.
— Джо.
Ее бедра стали двигаться быстрее, все тело содрогалось в яростном, первобытном чувственном порыве.
— Еще… не все… не все… — всхлипывала она. Она обхватила его руками и ногами, как тисками. — Сейчас, Пол… Сейчас… Сейчас!
Ее голос зазвенел, пронзая ночь:
— Еще!.. Еще!.. Не останавливайся!
И с каждым криком её тело неистово прижималось к нему, твердые соски терлись о его крепкую грудь. Она вцепилась в него изо всех сил, выдохнула… и медленно опустилась на песок.
В глазах её блестели слезы. Слезы радости.
— Я люблю тебя, Пол, — прошептала она. — Я так люблю тебя!
Звук её голоса растаял в бездонной темноте…
Пол стоял в гостиной и слушал то нарастающие, то затухающие звуки симфонии, и опять ему слышался голос Джо. Его рука дрожала и он чуть не выронил стакан на белый пушистый ковер.
Что в конце концов случилось со мной? Что? Какой-то сукин сын позвонил неизвестно откуда и я…
Он бессильно опустился в глубокое кресло. Рука его непроизвольно поглаживала бархат обивки, взгляд стал отсутствующим.
Твоя жена не та, за кого ты её принимаешь.
Чей это был голос? Чей?
Пол принялся отчаянно вспоминать, кому мог принадлежать этот проклятый голос. Постепенно его взгляд стал жестким, рука прекратила поглаживать ткань.
Я слишком серьезно отношусь к этому идиотскому звонку. А для этого нет никакой причины. Абсолютно никакой. Ни малейшей.
И тогда он задумался о своей женитьбе. О Джо. И чем больше он думал, тем больше понимал, что, в сущности, не знал о своей супруге ровным счетом ничего.
Я был так поглощен своей работой, всем, что с ней связано, что вряд ли хоть раз задумался о своей женитьбе. Не доверять Джо.
Я считал все само собой разумеющимся. Все. Я был уверен. Как можно сомневаться в своей уверенности?
Вспомни каждую подробность вашей совместной жизни. Тебе не понравится то, что ты обнаружишь.
Пол задумался о своей работе. Как он приходил домой усталым, опустошенным. Особенно в последние несколько лет. И подумал о том, какой страстной и темпераментной была Джо. С той самой ночи в Акапулько всегда было так. Всегда та же неуемная страсть. Всегда такое же безудержное желание.
Он вспоминал случаи, когда она отворачивалась от него с недовольным, обиженным видом. И как временами у неё менялось настроение, и она становилась мрачной и надутой… скучая от привычного ежедневного безделья.
Я слишком много сил отдавал своей работе, подумал он с горечью, и неприятный холодок пробежал у него по спине.
Вспомни каждую подробность вашей совестной жизни. Тебе не понравится то, что ты увидишь.
Дети.
Я всегда хотел иметь детей. Наверное, потому, что сам был единственным ребенком в семье. Я знал, что значит расти без братьев и сестер. Джо тоже хотела детей. Но она заявила, что не может их иметь. Почему?
Доктор огорошил её этим известием. Она была у него на приеме и была ошеломлена, выслушав его безжалостный вердикт. После того, как заплаканная Джо рассказала мне об этом, я никогда больше не расспрашивал её. Потому что раньше я вообще никогда не спрашивал её ни о чем. До сегодняшнего дня.
