Джон Макдональд - Смерть в пурпуровом краю
Мистер Макги, папа был очень умелым дельцом! После смерти его имущество оценивалось в два миллиона. Не могли же они просто исчезнуть. Полагаю, мой муж… как-то присвоил эти деньги.
— Миссис Йомен, по-моему, вам нужен адвокат и ревизор по банковским счетам. Я вам ни к чему.
— Постойте, я скажу еще кое-что, чтобы у вас было полное представление. Здесь округ Эсмерелда. Километрах в пятнадцати отсюда, в долине, находится город Эсмерелда. В городе местный банк, Окружная компания. И город, и банк, и округ, и много чего другого держит в руках мой муж. С остальными владельцами ездит охотиться, играет с ними в покер. Какого черта он обращается со мной как с подростком, на которого напала блажь. Выжидает, пока я опомнюсь, стану вести себя как послушный ребенок, когда схлынет дурость.
— Вы обращались к адвокату?
— В Эсмерелде я не смогла найти никого, кто осмелился бы взяться за это дело. Нашла молодого юриста в Беласко, из соседнего округа. Занимался этим делом около месяца. Не помню всего, что он выяснил, но основное мне понятно. Пока я была несовершеннолетней, мой муж должен был отчитываться о вверенном ему имуществе перед отделом по делам наследства. Он предоставлял такой отчет трижды: через пять лет после смерти папы, потом спустя десять лет и еще через пятнадцать. Из последнего отчета явствовало, что от имущества не осталось ничего. Судья к этому времени умер. Четыре года назад построили для суда новое здание. Отчеты оказались среди затерянных бумаг, они не значатся даже в описи, так что их существование вообще не доказать. Тогдашний адвокат Джаса тоже умер, и его деловые бумаги куда-то подевались. Этот мой адвокат говорил, что лучше начать с другого конца, достать копии налоговых деклараций, заполненных отцом для федеральных властей двадцать лет назад, составить опись имущества, а потом проследить по официальным спискам продажу иди изменение отдельных вложений, таким образом восстановить все дело и выявить махинации. Только тогда можно предпринимать что-то в отношении мужа. Но добавил: даже если на руках у нас будут факты против него, Джас может протянуть три-четыре года, прежде чем дело передадут в суд. А он тем временем лишил меня ежемесячной суммы, пока, говорит, не одумаюсь. Просто гладит меня по головке и советует выбросить глупости из головы.
— Может, наследство не было столь огромным, как вы представляли, миссис Йомен?
— Ничего подобного! Папа любил землю и верил в будущее этого края. Мой адвокат видел — и вам я тоже могу показать — только один из участков, принадлежавших папе. Теперь там построили химический завод, два огромных торговых центра и улицы из четырех сотен домов. В окружном отделе по продаже земельных участков он убедился, что эта земля до уплаты налогов не продавалась. В документах значится, что через три года после папиной смерти этот участок купила одна корпорация. А в столице он выяснил, что эта корпорация просуществовала четыре года, а потом обанкротилась. Папочке принадлежала и вся эта округа — десять тысяч моргенов.[1]Джас знал, что мне здесь очень нравится. Семь лет назад подарил мне в день рождения этот участок — девять моргенов. Вроде бы перекупил у новых владельцев. Четыре месяца назад я хотела его продать, но, оказывается, купчая тоже на имя Джаса.
— Чего вы, собственно, хотели от меня?
— Мой муж украл наследство. Наверняка его как-то можно заставить выдать мне вознаграждение. Найти какой-то способ, чтобы относился ко мне всерьез. Потому что и я, черт побери, решила всерьез. Хочу получить свои деньги, хочу развестись и выйти замуж за Джона Уэбба!
— Что ж, деньги, пожалуй, вам будут необходимы.
— Да, Джон бедняк, если вы это имели в виду. Он ассистент на кафедре в университете. В попечительском совете полно хороших друзей Джаса, и вполне может случиться, что в тот же день, как я оставлю мужа, Джона уволят и не примут, нигде в другом месте. Я у него… как заложница, мистер Макги.
— Ловкая женщина может устроить мужу такую жизнь, что он сам захочет от нее избавиться.
— Вот уже несколько месяцев я буйствую, как дьявол. А он просто посмеивается. Джас уверяет, что у меня все пройдет. Он всегда был… человеком пылким. Теперь он не смеет дотронуться до меня пальцем. И это его вроде тоже не раздражает. Может, завел себе подружку. Он абсолютно уверен, что я перебешусь и опять стану его пай-девочкой. Чтобы заплатить адвокату, мне пришлось продать украшения, и для вашего билета тоже. Уверяет, что стоит мне одуматься, и все будет по-прежнему. Когда у меня гостила Френ, я все ей рассказала. И ей ничего не оставалось, как обратиться к вам.
— Не представляю, что здесь можно предпринять.
— Мистер Макги, я не ожидаю чуда. Свои требования я свела до минимума, насколько возможно. Мне нужно, чтобы он меня отпустил и дал пятьдесят тысяч. Если вам удастся освободить меня и выбить сто тысяч долларов, половина — ваша. Если сумеете добиться больше ста тысяч, то будете иметь еще десять процентов от излишка. Иначе мне остается только сидеть и ждать его смерти. А он здоров как бык.
— Вы можете просто уехать с Уэббом.
Она поморщилась.
— Я пригрозила этим. Ответил, что никогда не согласится на развод из-за того только, что я уеду. Его люди, говорит, отыщут меня и вернут обратно. А Джона Уэбба изувечат в наказание за похищение жены. Джон не очень сильный. Нет. Он сам отошлет меня к мужу.
Встав на ноги, она в волнении заходила по комнате. Полная жизни, она казалась энергичной, решительной. Не похоже, что ею можно помыкать и ждать от нее покорности.
— Зачем было ему присваивать ваши деньги?
— По-моему, я догадываюсь. Кое-что приходилось слышать. Примерно когда мне было пятнадцать лет, у него начались неприятности. В своих коммерческих операциях он действовал смело, не боялся рисковать. Заключал сделки направо и налево, а когда акции начали падать, денег не оказалось, пришлось запустить руку в мои. Возможно, он собирался их вернуть, но денег требовалось все больше, и пока он изворачивался, приходилось, наверное, прибегать к нечестным маневрам. Думаю, что потом ему было проще подделать бумаги и наплевать на мое наследство, чем стараться возместить потери. И легче всего прикрыть махинации женитьбой. Такая возможность представилась, и он ею воспользовался. Вначале, наверное, он вообще не собирался бросать якорь в супружеской пристани — не тот тип. Скорее всего, иного пути спасения не было. А я оказалась в отвратном положении и ухватилась за него как утопающий за соломинку. Все эти годы… что мы прожили вместе, я, собственно, вовсе по-настоящему и не была ему женой. Он совершенно не изменил свой образ жизни. И не принимал меня всерьез.
— И что, по-вашему, я могу сделать?
— Мистер Макги, ведь свои мошенничества он совершал не в безвоздушном пространстве! Нажил врагов. Кто-то его ненавидит… и с радостью прижмет его. Джас вовсе не настолько уверен в себе и беспечен, как кажется. Я, например, точно знаю, что кто-то за мной следил. Наверное, он все же тревожится за меня. Конечно, его не обрадует, если в газетах напишут, что супруга Джаса Йомена хочет узнать, что стало с деньгами ее отца. А может, он опасается, что я кое-что отложила из ежемесячных сумм.
— Почему вы так думаете?
— Пять лет у меня служила одна мексиканка. Шесть месяцев назад она уволилась и вышла замуж. К ней заявились двое мужчин и целый час расспрашивали ее, главным образом о моих личных доходах, сколько расходую и тому подобное. Выглядели как ревизоры. Долорес это не понравилось, и через несколько дней она приехала ко мне, все рассказала. Случилось это ровно два месяца назад. С Долорес у нас были доверительные отношения, я ее очень люблю.
— То есть вы считаете, вашего мужа можно прижать к стене, потому что он не уверен в прочности своего положения?
— Не знаю. Если бы точно представляла, что нужно сделать, взялась бы за дело сама, мистер Макги. Я уже подумывала шантажировать мужа. Наняла человека, чтобы разнюхать про его любовные приключения. Но сыщик, наверное, оказался растяпой, за какую-то глупость загремел на три дня в каталажку. Может, плюнул на тротуар. Самоустранился от поручения.
— Но и я не знаю, что можно сделать.
Она предложила выйти из дома. Встала на край крутого склона. Вокруг простирались голые красновато-коричневые откосы холма, лишь кое-где проступало пятно чахлой зелени. Неподалеку росла кучка перекрученных сосенок. Показала на запад. Там склон холма уступами спускался вниз, переходя в голую равнину, и сквозь жаркое марево в туманной дали просматривался город Эсмерелда — беспорядочно громоздившиеся светлые кубики зданий. Потом обратила внимание на автостраду номер 87, идущую к городу с северо-востока, — она протянулась под нами на глубине в тысячу метров и на расстоянии почти шести километров. Я разглядел два длинных серебристых грузовика, ползущих по автостраде: они передвигались как солидные жуки среди юрких легковушек.
