Остросюжетный детектив. Выпуск 1 - Джеймс Хэдли Чейз
– Могу я вас увидеть? Я смог бы приехать через двадцать минут.
– Но знаете ли… – она оборвала фразу, как будто ее осенила какая-то мысль. – Да, полагаю, что можете, – продолжила она, – но я не сумею уделить вам много времени.
– Хватит и десяти минут. Прекрасно. Я скоро буду.
Я повесил трубку, прежде чем она успела передумать.
Почему она удостоила меня беседы? – размышлял я, выходя из будки, так как ожидал, что мои притязания будут категорически отвергнуты. Все оказалось даже чересчур просто.
Мимо тащилось такси, и я поднял руку.
– Вэнстоун. Вест-Саммит, – распорядился я, садясь.
Меньше чем за двадцать минут мы доехали до высоких сварных ворот, скрывавших дом.
Охранник в черной униформе и фуражке вышел из сторожки, открыл одну створку ворот и подошел к такси.
– Миссис Ван Блейк ждет меня, – сообщил я. – Я – Слейден.
– Вашу визитную карточку, сэр.
Я с трудом различал его в темноте, но голос был требовательный и настороженный.
Я протянул ему права. Он зажег фонарик, проштудировал документ, кивнул и вернул его мне.
– Благодарю вас.
Он открыл вторую створку ворот, и мы въехали.
– Впервые сюда попал, – сказал шофер, обернувшись ко мне. – Вот как, значит, богатеи живут. Охранники, ворота и все такое. Ну и ну!
– На их месте я бы завидовал моему образу жизни, – заметил я, всматриваясь в темноту через открытое окошко машины. Занятие это было вполне бесполезным, фары выхватывали из мрака только отдельные деревья и кусты, окаймляющие покрытую белым гравием аллею. Ни дома, ни сада не было видно.
Минуты через четыре мы вкатили на асфальтированную площадку перед ступенями парадной лестницы.
Дверцу мгновенно открыл другой охранник в такой же униформе, возникший, казалось, из воздуха.
Я попросил шофера подождать, кивнул охраннику и поднялся по лестнице ко входу.
Дверь была открыта. Меня ожидал высокий пожилой человек, выряженный, как дворецкий из голливудского фильма.
В неярком свете зала черты его приобретали непревзойденную аристократичность. Он был сухощав, ему можно было дать около семидесяти. Он выглядел преисполненным собственного достоинства государственным деятелем, направляющимся на завтрак с Молотовым. Он создавал атмосферу старых рыцарских замков и зажженных свечей.
– Соблаговолите последовать за мной.
За его чопорностью угадывалось неодобрение.
Он провел меня по широкому коридору, открыл стеклянную дверь и спустился по низенькой лестнице в огромную длинную гостиную, расположенную в фасадной части дома.
В креслах и на диванах, находившихся в гостиной, могло разместиться человек пятьдесят, а покрывавший весь пол пестрый, яркий персидский ковер напоминал, что это жилище миллионера.
– Будьте любезны подождать, я передам миссис Ван Блейк, что вы здесь. – Дворецкий вещал все это так, будто читал заученный наизусть текст пьесы. Он удалился бесшумно и незаметно, как привидение.
Первое, на что я обратил внимание после его ухода, был большой, написанный маслом портрет миссис Ван Блейк, который висел у камина.
В бледно-зеленом летнем платье она сидела на веранде и смотрела на видневшийся вдали сад. Сходство было поразительным, а детали пейзажа были проработаны с исключительным терпением и мастерством. Что-то знакомое мне было в повороте фигуры, и, подойдя к картине поближе, я заметил в правом углу подпись художника: Леннокс Хартли.
Я отступил назад и с большим вниманием вгляделся в полотно. Я и не предполагал, что Хартли может так блестяще писать. По виденному мной наброску Фэй Бенсон я сделал вывод, что он – знающий свое дело оформитель, а эта картина открыла мне его как талантливого художника.
Он сумел передать то самое выражение, которое поразило меня, когда я впервые увидел Корнелию Ван Блейк. Хотя и на портрете она выглядела такой же холодной и далекой, как в жизни, он великолепно передавал отблеск внутреннего огня, горевшего под ее безликой маской. Картина была живой и неодолимо влекла к себе.
Вдруг я обнаружил, что Корнелия стоит рядом со мной. Я вздрогнул. Она подошла ко мне вплотную, а я и не слышал, как она спустилась по лестнице и пересекла по ковру всю огромную комнату.
– Мистер Слейден?
Она была в открытом белом вечернем платье, на шее у нее сияло великолепное изумрудное колье.
На нее стоило посмотреть. Огромные зеленые глаза, блестевшие как изумруды, глядели прямо на меня, и под этим взглядом я испытывал странное, неприятное чувство неловкости.
– Совершенно верно, – ответил я и, так как она вроде бы не узнавала меня, решил не упоминать о «Золотом яблоке».
– Я надеюсь, миссис Ван Блейк, что вы сможете мне помочь. Очень любезно с вашей стороны было принять меня.
Вошел дворецкий, держа поднос с напитками, и поставил его на стол.
– Садитесь, пожалуйста, – предложила она, показав рукой на кресло, и сама села рядом.
Дворецкий осведомился, что я буду пить. Я заказал виски с содовой, и, пока он готовил смесь, мы сидели молча. Ей он подал коньяк в широкой рюмке и удалился.
– Так что же вас интересует? – спросила она, как только за ним закрылась дверь.
– Я пишу детективы, – сообщил я, помня о ее враждебности. – Мне бы хотелось узнать о поездках Джоан Никольс. Насколько я знаю, в прошлом году вы встречались с ней в Париже.
Она опустила глаза, глядя в рюмку, но лицо ее было безразлично. Затем взглянула на меня, но по ее глазам я ничего не смог прочитать.
– Я встречаю столько народа. Что-то я никого не припоминаю по имени Джоан Никольс. Вы уверены, что не ошибаетесь?
– Вы были в Париже в прошлом году, в августе?
– Была.
– Джоан Никольс – певичка, тогда она выступала в Париже. Я так понял, что она обедала с вами у вас в отеле, и не однажды.
Она нахмурилась.
– Возможно. Я действительно не помню, – она раздраженно пожала плечами. – Откуда вам это известно?
Я так и не смог определить, действительно она не помнит или лжет. Мне показалось, что под маской безразличия чувствовалось напряжение, но я мог и ошибиться.
– Мисс Никольс рассказывала друзьям, что обедала с вами, но это неважно. Я не хочу вас этим беспокоить. Я надеялся, что вы припомните, но, конечно, вы стольких встречаете. Мне легче справиться в отеле в Париже.
Неожиданно коньяк выплеснулся у нее из рюмки и расплылся на юбке. Испуга я не заметил, но коньяк ее выдавал!
Она подняла глаза.
– Но вы ведь не поедете в Париж, чтобы выяснять, обедала она со мной или нет?
– У нас в журнале принято проверять каждый факт, прежде чем печатать. Я надеялся, что вы вспомните девушку и сэкономите мне время, но, раз вы не помните, придется ехать.
– Странно.
