Случайная жертва - Яир Лапид
Странная штука эти удары по печени. В первый момент боли не чувствуешь, но чуть погодя из тебя выходит весь воздух и ты задыхаешься. Он удивленно повернулся, открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же свалился на землю. Я подхватил его, пока он не ударился головой об асфальт, и усадил на островке безопасности.
Вблизи он производил не такое стандартное впечатление. Круглой формы лицо выглядело изможденным: ввалившиеся глаза, выпирающие скулы. Относительно его веса я сделал поправку. Когда-то он весил явно больше восьмидесяти килограммов, но теперь одежда болталась на нем, как на палке. Короткая стрижка наводила на мысль о том, что он уснул в кресле у парикмахера, отчего на голове образовался некоторый хаос. Очень светлая кожа обгорела на солнце. Я быстро провел рукой у него по спине и убедился, что оружия нет. В его легкие снова проник воздух, и он посмотрел на меня глазами, полными боли.
– Зачем ты меня ударил? – обиженно, как ребенок, спросил он.
– А зачем ты за мной следил?
– Я Рон Альтер. – Он представился так, будто был знаменитостью.
– Это настоящее имя или псевдоним?
Моя шутка упала на асфальт и разлетелась на мелкие кусочки.
– Семья Альтер. Ты что, не помнишь? Шира и Анат?
О чем-то это мне говорило, но экран памяти оставался пустым, и картинка не загружалась.
– Они погибли, – сказал он, – во время покушения на Кляйнмана.
Теперь я наконец вспомнил. До того как Кляйнмана посадили, его трижды или четырежды пытались убить. В предпоследний раз это случилось, когда он сидел в кафе на улице Кинг Джордж и кто-то выстрелил в витрину из гранатомета. Шире Альтер было двадцать девять лет, ее дочери Анат – два года. Телохранитель прыгнул на Кляйнмана, прикрывая его своим телом, и сломал ему руку. По слухам, парень получил в подарок новенькую машину. Надо бы проверить, не серебристый ли «Тусон».
– Ты муж?
– Да.
Я сел рядом с ним на край тротуара. Мне хотелось сказать ему хоть что-то, но слов не находилось. В конце концов я просто спросил:
– Зачем ты за мной следил?
– Я следил не за тобой, а за Авихаилем. Я видел, что ты с ним разговаривал, и решил выяснить, кто ты такой.
– Давно ты за ним следишь?
– Шесть недель.
– Ты собираешься его убить?
– Нет, – удивленно произнес он. – Сначала я должен выяснить, кто убил моих жену и дочь.
– Ты спрашивал у него?
– Они никого к нему не подпускают.
– Ты говорил им, кто ты?
– Говорил. У них есть один такой, пожилой, они вроде немного похожи; так он сказал мне, что они мне сочувствуют, но не имеют к этому делу никакого отношения.
– У Кляйнмана хватает врагов, – сказал я, только чтобы не молчать.
– Авихаиль – самый опасный.
– Откуда ты знаешь?
– Я провел небольшое расследование. Начал через две недели после их гибели. Со многими разговаривал. С полицией, с журналистами. Даже в тюрьме у него был.
– У Кляйнмана?
– Он сам хотел со мной встретиться. Сказал, что сожалеет. Я и с женой его встречался.
– С Софи?
– Да. Она вчера погибла. Жалко ее. Она показалась мне приятной женщиной.
Я чуть было не сообщил ему, что он уже второй, от кого я за последний час слышу это, но прикусил язык. Тем временем он пришел в себя и поднял на меня глаза.
– Ты полицейский?
– Бывший. Я частный детектив.
– На кого ты работаешь?
– В данный момент на себя. Я был телохранителем Софи.
– Не очень-то успешным.
Он явно не имел в виду ничего обидного, и я пропустил его слова мимо ушей.
– Можно мне ознакомиться с материалами твоего расследования?
– Конечно! – воскликнул он. – Все у меня дома, на компьютере.
– Адрес?
Он продиктовал мне адрес. Мы договорились встретиться завтра утром. Он встал и протянул руку, помогая подняться мне. На одно странное мгновение мы оказались очень близко друг к другу.
– Я найду его, – сказал он, глядя мне в лицо. – Кто бы это ни был, я найду его.
– И что тогда сделаешь?
– Не знаю.
Но он знал. И я знал.
14
Несмотря на непредвиденную задержку, на встречу с Элой я приехал на пять минут раньше и, как обещал, ждал ее в вестибюле. «Си-энд-Сан» – это комплекс из неона и мрамора, построенный в Тель-Авиве прямо на пляже «Северный Утес» и дающий защитникам окружающей среды повод бегать вокруг с криками и рвать на себе остатки одежды из переработанного утиля. Внутри круглые сутки нес вахту охранник в форме, был устроен бассейн с изнывающими от скуки рыбками, располагались две художественные галереи и два ресторана, и стадами бродили накачанные силиконом красотки, которым их шикарный номер оплачивал добрый пожилой дядюшка, восхищенный их взглядами на мировую политику. Некоторые из них, ясное дело, подрабатывали и на стороне, чем объяснялось мое детальное знакомство со здешней географией. В свое время я снял тут больше фильмов, чем Клинт Иствуд в Голливуде.
Она явилась минута в минуту. Пока она шла ко мне, я успел хорошенько ее рассмотреть. На этот раз она надела облегающие джинсы с широким кожаным поясом и черную майку, открывающую плечи и подчеркивающую крепкую грудь. Она производила впечатление женщины, тщательно продумывающей свой наряд, но не желающей, чтобы другие догадались, как старательно она подбирала каждую деталь одежды. Ничего особенного, но в этой майке она была уверена. Только когда Эла подошла совсем близко, я заметил, как она напряжена. Она старалась держаться свободно, но ее выдавали глаза.
– Ну, и как вам? – беззаботно спросила она, останавливаясь рядом со мной возле бассейна с рыбками.
Мы облокотились о каменный бордюр и уставились на водоросли. В воде мелькнуло что-то серебристое и, ударив хвостом, исчезло.
– Что именно? – не понял я.
– Вы же меня рассматривали.
Я ничего не ответил, выпрямился и пошел в ресторан. Охранник за стойкой повернулся к нам и увидел ее. Я с интересом наблюдал за его реакцией, как в замедленной съемке. Сначала он явно собрался ей улыбнуться, но тут же напустил на лицо выражение равнодушия.
