Бегущая могила (ЛП) - Джоан Роулинг
День смерти каждого пророка отмечается его Манифестацией. На Манифестацию можно попасть только после 13 лет, и говорить о ней с посторонними категорически запрещено. Мне неудобно описывать подробности Манифестаций. Могу только сказать, что я видел абсолютное доказательство того, что умершие могут вернуться. Это не значит, что я считаю самих пророков действительно святыми. Я знаю только, что они возвращаются в годовщины своих смертей. Манифестация украденного пророка всегда очень страшна, но манифестация утонувшего пророка — самая страшная. Даже знание о его приближении меняет атмосферу на ферме Чепменов.
Я не знаю, может ли Утонувший Пророк материализоваться где-либо, кроме фермы, но я знаю, что она и остальные все еще существуют в потустороннем мире, и я боюсь вызвать ее, нарушив доверие к Проявлениям.
Может быть, вы считаете меня сумасшедшим, но я говорю правду. ВГЦ — зло и опасно, но есть другой мир, и они нашли в нем дорогу.
Кевин
Глава 8
Девять на пятом месте означает…
Это способствует тому, что человек совершает подношения и возлияния.
И-Цзин или Книга Перемен
Спустя два дня после того, как они взялись за дело Эденсора, и уже основательно поразмыслив над тем, как лучше действовать, Страйк позвонил Робин из офиса. Робин, у которой был выходной, только что приехала в парикмахерскую. Извинившись перед стилистом, который только-только взяла в руки ножницы, Робин ответила.
— Привет. Как дела?
— Ты просмотрела все документы Эденсора, которые я тебе прислал?
— Да, — сказала Робин.
— Я думал об этом, и первым шагом будет получение данных переписи населения, чтобы выяснить, кто жил на ферме Чепмена за последние двадцать лет. Если мы сможем найти бывших членов ВГЦ, то, возможно, сможем подтвердить некоторые утверждения Пирбрайта о том, что там происходит.
— Ты сможешь получить доступ к записям переписи населения только до 1921 года, — сказала Робин.
— Я знаю, — сказал Страйк, который просматривал Национальные архивы в Интернете, — именно поэтому я угощаю Уордла карри сегодня вечером. Хочешь пойти со мной? Я рассказал ему об этом придурке, который платит за все фальшивыми десятками, и он согласился в обмен на это попытаться получить полный полицейский отчет о расстреле Пирбрайта. Я угощаю его карри, чтобы расположить его к себе, потому что хочу убедить его достать для нас еще и записи переписи населения.
— Извини, я не могу прийти, — сказала Робин, — у Райана билеты в театр.
— А, — сказал Страйк, доставая свой вейп. — Ладно, просто решил спросить.
— Извини, — сказала Робин.
— Нет проблем, у тебя сегодня выходной, — сказал Страйк.
— Я как раз собираюсь постричься, — сказала Робин, желая показать, что она продолжает работать над делом, даже если ей не удастся встретиться с полицейским и Страйком в этот вечер.
— Да? Какой цвет ты выбрала?
— Не знаю, — сказала Робин. — Я только села.
— Хорошо, но я также хотел спросить, не могла бы ты зайти к Пруденс завтра вечером. Она с удовольствием одолжит тебе одежду.
Если, конечно, у Мерфи нет билетов в гребаную оперу.
— Это было бы здорово, — сказала Робин. — Где она живет?
— Строберри Хилл. Я пришлю тебе адрес. Нам придется встретиться там, я до пяти часов слежу за Бигфутом.
Согласившись с этим планом, Страйк повесил трубку и сидел, нахмурившись, глубоко затягиваясь вейпом. Мысль о том, что Мерфи покупает билеты в театр, раздражала его: она предполагала опасную степень усилий. За восемь месяцев отношений полицейский уже должен был перестать притворяться, что ему больше нравится смотреть спектакль, чем нормально ужинать, а потом заниматься сексом. Оттолкнувшись от стола партнеров, Страйк прошел в дальнюю комнату, где офис-менеджер Пат печатала за своим столом. Очевидно, она слышала часть его разговора с Робин через открытую дверь, потому что спросила, зажав, как обычно, электронную сигарету между зубами,
— Почему вы назвали его Бигфутом?
— Потому что он похож на Бигфута, — сказал Страйк, наполняя чайник.
Речь шла о богатом владельце компании по производству программного обеспечения, жена которого считала, что он посещает секс-работниц. Страйк, которому пришлось ехать с ним в переполненном лифте во время последней слежки, мог подтвердить, что объект был не только очень высоким, волосатым и неухоженным, но и пах так, словно последний раз принимал душ в далеком прошлом.
— Забавно, как бороды приходят и уходят, — сказала Пат, продолжая печатать.
— Это называется бритье, — сказал Страйк, потянувшись за кружками.
— Ха-ха-ха, — сказала Пат. — Я имею ввиду моду. Боковые бакенбарды и все такое.
В голове Страйка всплыло нежелательное воспоминание о Малькольме Кроутере, сидящем у костра на ферме Форгеман: У Кроутера на коленях была маленькая девочка, и он уговаривал ее погладить его усы.
— Хочешь чашку чая? — Страйк сказал, отбросив мысленный образ.
— Давай уже, — ответила Пат глубоким, скрипучим голосом, из-за которого звонившие часто принимали ее за Страйка. — Кстати, эта женщина из Харгривз до сих пор не оплатила свой счет.
— Позвони ей, — сказал Страйк, — и скажи, что нам нужно, чтобы она уложилась до конца месяца.
— Это понедельник.
— А у нее миллионы.
— Чем богаче, тем медленнее платят.
— В этом есть доля правды, — признал Страйк, ставя кружку Пат на стол, возвращаясь во внутренний кабинет и закрывая дверь.
Следующие три часа он потратил на то, чтобы разыскать отсутствующего отца гражданской падчерицы Штыря. За последние пять лет у этого человека было несколько адресов, но в результате проведенных Страйком исследований он пришел к выводу, что в настоящее время этот человек носит свое второе имя, вероятно, чтобы
