Ричард Пратер - Тепло оружия
На этот раз она сама не знала, как закончить фразу. Я попытался помочь ей в этом.
— Похоже, он был одержим животной стратью, а?
— Вот-вот, именно так. Вы меня понимаете. Животное, животное… Я знаю, нельзя говорить плохо о мертвых. Он он был гадким, ужасным, распущенным человеком, царствие ему небесное.
— Что ж, миссис Смеллоу, с вашей помощью мне удалось лучше узнать его характер. Я, конечно, надеялся, что вы, возможно, сообщите мне нечто такое, до чего я ещё сам не сумел докопаться. То есть сможете подсказать мне, кто мог ненавидеть его так сильно, что решился даже на убийство… — я осекся. Пока что под это описание подходила лишь сама миссис Смеллоу.
Но я поспешил прогнать эту дурацкую идею и продолжал:
— Мотив для убийства или…
— Секс.
— А?
— Секс, то, что имеет отношениек к сексу, вот вам и мотив. Сами поймете. Мистер Холстед был сексуально озабоченным маньяком. Он запутался, погряз в трясине плотских утех и попал в плен к сатане. Вот почему он умер.
— Кажется, я понимаю, что вы ведете речь. Я же имел в виду вещи более приземленные, как, например, возможная месть на почве деловых контактов, или ненависть человека, которому стало известно о каких-либо неблаговидных махинациях мистера Холстеда…
Она снова перебила меня, что, наверное, и к лучшему, так как ещё совсем немного, и я сам заговорил бы языком миссис Смеллоу. У меня была и другая причина для радости, но появилась она не раньше, как моя собеседница закончила свою тираду.
— Насилие должно было свершиться, этот разврат не мог продолжаться бесконечно. Мистер Холстед и эти его порочные приятели и их бесстыжие гулянки. Секс и голые тела, зло и порок. Все эти грешники попали в лапы к сатане. Голые грешники. Голые, голые, голые!
Я немного отодвинулся от нее.
Жизненные соки, видимо, переполняли её, в какой-то момент мне даже почудилось, что ещё немного, и она просто-таки загорится подобно зеленому сигналу светофора.
— Так, значит, вам известно о вечеринке? Вы, кажется, сказали эти гулянки?
— Да, конечно, я знаю о них. — Она замолчала и сверкнула глазами в мою сторону, и, немного помедлив спросила: — Вы ведь тоже в курсе, не так ли?
— Ну, я-то оказался там совершенно случайно. Но так и подумал, что, наверное, это было это самое. Типа случайного… эээ… флирта с сатаной.
— Это не случайность. Это был своего рода… ритуал. Привычка. Они постоянно занимались этим.
— Не может быть.
— Может. Это был их клуб, секс-клуб. Каждые две недели они собирались у кого-нибудь дома и… короче, сами знаете.
Я знал. Вообще-то её довольно-таки страстное объяснение не было для меня откровением, особенно если принять во внимание то, что мне довелось увидеть и услышать незадолго до того, как я взялся за расследование этого дела. И все же от столь грубого заявления мне сделалось как-то не по себе.
Я сказал:
— Подождите, миссис Смеллоу. Это уже довольно серьезное обвинение. Возможно, все так было, но тут уже нужны более веские доказательства, а не просто измышления.
— Я ничего не придумываю. Я их видела. И не один раз.
— Вот как?
Наверное, на неё нахлынули воспоминания, так как ещё некоторое время она сидела молча, поводя по сторонам своими невыразительными гляделками, а затем сказала:
— Не нарочно. Это получилось чисто случайно. На холме, что за домом мистера Холстеда, есть такое место, откуда видна часть бассейна. И сад. Как-то вечером я проезжала по той дороге. Случайно… ну вот и увидела.
— Ага. И полагаю, увиденное вами не было похоже на обыкновенную вечеринку и бассейна.
— Думаю, что нет. К тому же, при очередной встрече с мистером Холстедом я сказала ему об этом, я его предупреждала. Честное слово. А он лишь рассмеялся в ответ. — Не разжимая губ, она принялась водить языком внутри рта, словно пытаясь нащупать обнаженные нервные окончания. — Просто посмеялся. И не стал ничего отрицать. Да ещё имел наглость сказать, что наверстывает упущенное за годы…
Тут она замолчала и закусила губу.
— Не думайте, что я специально наговариваю на него. Я ничего не придумала. Я говорю лишь, то что знаю. Они организовали свой собственный клуб. Разве вам никогда не доводилось слышать о подобных вещах?
— Ну да, конечно, приходилось. Но только раньше я никогда не сталкивался с этим так близко.
— Такие настали времена. Мир катится в пропасть. Вы только оглянитесь вокруг: читайте, смотрите, слушайте. Разврат, воровство, убийства, вырождение нации. Это все секс.
— Ну что вы, миссис Смеллоу, ведь секс появился не вчера…
— Не вчера, — неохотно согласилась она, как будто сожалея, что это именно так.
— … даже крохотные атомы вращаются вокруг ядра; и птички с пчелками…
Но она была в своей стихии, и по-моему, совершенно не собиралась сдавать позиции.
— А телевидение, — сказала она. — Это же видно невооруженным взглядом. Там голые женщины моются в душе у всех на глазах.
— Ну, я не думаю, что они совсем уж голые. Наверное они одевают специальные розовые трико или ещё что-нибудь. Здорово придумано. Даже не сразу и поймешь…
— Голые. Зубная паста, масло для волос, автомобили, бритвы, туалетная бумага…
— Ну что вы, не надо…
— … мыло, белые торнадо, дикие мужики на лошадях, огромные скачущие лошади, деодоранты, депиляторы, распутство, сигатеры, табак для трубок, зубная паста, масло для волос…
Она пошла по второму кругу. И тогда, стараясь отрешиться от этой болтовни, я вынул сигарету и щелкнул зажигалкой.
— Не надо! — вскрикнула она.
— А?
— Не зажигайте сигарету. Здесь курить нельзя. Я никому не разрешаю здесь курить.
— Прошу прощения. Как-то само собой получилось. Обещаю, что этого больше не повторится. — Я убрал сигарету обратно в пачку и сказал: — Значит, мистер и миссис Холстед вместе со своими друзьями устроили своего рода клуб. Что ж, это многое объясняет. Но все равно не ясно, кто же убийца. И почему кому-то могло понадобиться его убивать.
— Почему? Я же все вам рассказала.
— Знаю, но вряд ли…
— И ещё не одному такому правосудию суждено свершиться. Их будут сотни, тысячи. Видать такая уж судьба у этого мира, если даже газеты стали писать об обмене женами. Сами знаете, это же выставляется на всеобщее обозрение. За триллионы лет мир ещё не видел такого распутства. Я тоже читала об этом; всегда читала газеты. И книги. Я знаю, потому что давно слежу за этим. И я молюсь; молюсь за их грешные души. — Она заполчала и со вздохом заломила свои костлявые ручонки. — Все признаки налицо, мир катится в пропасть, оказываясь во власти сатаны. — Тут она разжала руки и взмахнула одной из них.
Этот указующий жест был направлен куда-то в угол комнаты. Взглянув в ту сторону, я заметил стоящий у стены большой книжный шкаф, все три полки которого были забиты книгами. В нем находилось примерно сотня книг в твердых переплетах, соседствовашие с книжками в мягких обложках. Совсем неплохо для домашней библиотечки.
— Не возражаете, если я подойду поближе? — поинтересовался я. Черт возьми, нужно же было найти себе хоть какое-то занятие, раз уж курить все равно нельзя.
— Конечно, — разрешила она. — Конечно.
Встав с кресла, я подошел к книжному шкафу и пробежал взглядом по заголовкам. Здесь были и последние бестселлеры, томики прекрасной библиотечки из публикаций “Ридерз Дайджест”, и даже несколько детективных романов в мягких переплетах с интригующе оформленными обложками.
Но тут мое внимание превлекла часть одной из полок, на которой стояли книжки, на корешках твердых и мягких переплетов которых красовались заголовки более или менее перекликающиеся с тем предметом, о коем миссис Смеллоу говорила с такой страстью — уж не знаю чего в ней было больше, любви или ненависти.
Я провел пальцем по корешкам, и миссис Смеллоу сказала:
— Это они. Они самые.
Затем она, как ни в чем не бывало, продолжила развивать свою мысль.
— Это повсюду вокруг нас, повсюду; воздух, отравленная атмосфера, загубленная земля, земля и люди, загубленные, — её голос то стихал, то становился громче, то снова стихал, она как будто напевала вполголоса давно забытую песню, которая не была обращена ни к мужчинам, ни даже к женщинам, ни к кому-либо еще, кроме неё самой. Но это была очень старая песня.
В то время, как она тихо бормотала у меня за спиной, я разглядывал уставленную книгами полку.
Заголовки были довольно познавательные: “Эротическая революция” Лоуренса Липтона; “Сексуальный бунт шестидесятых” доктора философии В.Д.Спрейга; “Клубы обмена” и “Общество колеблющихся” Уильяма и Джерри Бридлав; “Бархатное потполье” Майкла Ли. Между очень толстой книгой в твердом переплете “Кама-кала” и не такой большой “Эрос и зло” Мастерса была всунута невзрачная брошюрка “Секс в Америке” под редакцией Грюнвальда. Затем шли “Кама-сутра Ватсийяна”, “Кока-шастра” и “Ананга-ранга”. Еще одна брошюрка: “Доклад лорда Деннинга — Дело Кристин Килер и Джона Профумо” и ещё примерно дюжина книжек на ту же тему.
