Петер Рабе - Бенни. Пуля вместо отпуска. Исход - только смерть
— Горько? Ты что хочешь сказать?! — Голос Бенни стал жестоким. — Ты, чертов наркоша! Ты что, травки подсыпал в стакан?! Отвечай, пока я тебе руку не сломал!
Тобер почти потерял сознание от напряжения, но все-таки взял себя в руки и сосредоточился:
— Да ладно, Бенни, всего лишь небольшую щепотку. Крошечную щепотку на целый стакан какой-то дряни. Кажется, это был грейпфрутовый сок. А, нет, мартини! Вот уж мартини так мартини, а, Бенни?
— Ты, проклятый сукин сын… — Бенни не закончил фразу, его дыхание прервалось, он размахнулся и врезал Тоберу в челюсть.
Тот упал на пол и заплакал. Делать что-то еще было бесполезно, поэтому Бенни молча стоял и смотрел. Он тяжело дышал, кулаки его сжимались и разжимались. Этого ему еще не хватало — чтобы его ненормальную подопечную еще и травкой напоили в этом сумасшедшем доме.
— Тобер, подымайся. Где она?
Пэт оказалась в соседней комнате. Тобер был прав — она спала. Она лежала на развороченной постели Тобера одетая. Сон ее был похож на глубокое беспамятство. Бенни смотрел на неподвижную фигуру девушки, его лицо исказилось гневом.
— Тобер, сколько ты насыпал ей в стакан? Если она…
— Да клянусь тебе, Бенни, щепотку!
Бенни снова схватил Тобера за руку:
— Ну-ка, буди ее, скотина!
— Эй, отпусти руку, слышишь? Ты что, не видишь, что она спит самым сладким сном в своей жизни! Отпусти, Бенни. Мне нужна доза. Эти чертовы галстуки… — Он пытался сорвать несуществующий галстук со своей шеи.
Бенни отпустил его руку. Все равно от него не было толку в таком состоянии. Тобер бросился к ванной комнате и распахнул медицинский шкафчик.
Когда он вернулся в спальню, это был другой человек. Его темные глаза блестели, осанка была явно заимствована у атлета.
— Ну что, Тобер, попробуем еще разок. — Бенни поднялся с кровати и подошел к нему. — Приведи ее в чувство.
Тобер глянул на лежавшую на кровати Пэт и улыбнулся:
— Нет нужды. От такой смешной дозы никакого вреда не будет. В принципе никто не знает, как эта штука проявляется в первый раз, но часто она действует как снотворное. Твоя Джульетта в порядке, проспится как после выпивки, с той только разницей, что похмелья не будет! Прелесть этого зелья…
— Да, знаю. Только что наблюдал тебя в одном из таких «беспохмельных» состояний. Она знает, что приняла героин?
— Нет, конечно, я все сделал шито-крыто. Прости, Бенни, не знаю, что на меня нашло!
— Ладно, забыли. Проводи меня в свободную комнату.
Он аккуратно взял Пэт на руки и пошел за Тобером по коридору. Глядя на лицо спящей девушки, Бенни подумал о том, какая она на самом деле слабая и уязвимая.
Глава 13
Бенни сидел у постели, пока сам не заснул, а когда проснулся с затекшим, одеревеневшим телом, разглядел в темноте Пэт. Теперь она лежала на боку, ровно дыша. Настала ночь, наркотическое забвение перешло в сон. Он снял с нее туфли, накрыл одеялом.
Теперь в лице Пэт не было никакой жесткости, просто тихо посапывающая девушка, маленькая и беспомощная.
Он смотрел на нее, и его задело за живое. В тот момент он не мог думать о деле, о своей ненависти и решимости, хотя это всегда было с ним, всю его беспокойную жизнь. Это помогало. Это помогало забыть об отце, которого он никогда не знал, и о матери, которая ничего для него не сделала, только произвела на свет. Легче всего было бы оставаться в банде с мелкой хриплой шпаной, в ничтожной злодейской жизни которой одна только цель — быть крутым в данный момент, и чтоб все это знали.
Он хорошо показал себя в этой игре. Был не самым крутым, но самым хитрым, не самым сильным, но самым проворным. И была одна разница между Бенни и остальными. Он не собирался прекращать демонстрировать силу. Он должен быть сильным.
Бенни встал со стула, прошел мимо постели. Девушка по-прежнему спокойно спала. Он повернул и принялся искать сигарету.
Она проспала до утра. Он ждал ее пробуждения, гадая, что с ней будет. Сев и заметив его, она мигом преобразилась. Лицо, которое он видел сонным, нахмурилось и застыло. Теперь это была дочь Пендлтона.
— Вали отсюда, не подсматривай!
Он вытаращил на нее глаза.
— Я хочу душ принять.
Бенни вышел из комнаты без единого слова. Может быть, он все выдумал. Мало спал. Но тут вспомнил, зачем он здесь, реальную причину — дело на миллион долларов, которое зависит от одной тощей девчонки с бесстыжими манерами и бешеным нравом. И вернулся в комнату.
Она нашла большой белый купальный халат, отчего голова и руки казались маленькими, хрупкими. Поэтому он сказал, пока выражение ее лица снова не изменилось:
— С тобой все будет в полном порядке, Пэт. Вчера вечером…
— Чего тебе надо? — Она бросила на него решительный взгляд.
Теперь он тоже сменил тон и шагнул к ней, сунув руки в карманы:
— Как ты себя чувствуешь?
— Отлично, Тейпкоу. А что?
— Ведь ты напилась.
— Не изображай из себя младенца, Тейпкоу.
— Просто хочу тебя предупредить насчет Тобера. Держись подальше от этого парня.
— Почему это? — Она села на стул у постели, закинула ногу на ногу. — Потому что он сел на иглу?
Бенни лишь закусил губу, но она заметила.
— Потому что сам варит зелье?
Он вытащил сигарету, полез за спичкой и позабыл об этом.
— Слушай, Пэт. Дай мне разъяснить. Мы с тобой сюда вместе приехали. Поэтому я слежу… чтоб с тобой ничего не случилось. Я хочу сказать…
— Если закуривать не собираешься, отдай мне сигарету.
Он смотрел на ее улыбающееся лицо и чуть не потерял терпение. Потом очень тихо сказал:
— Заткнись на минуту и слушай.
— Знаешь, Бенни, — сказала она, дотягиваясь до его руки, — если ты беспокоишься насчет снадобья, которое он мне дал, успокой свою совесть. — Голос ее стал медовым — это что-то новенькое. — Абсолютная ерунда, Бенни, самая крошечка.
Он на шаг отступил и прищурился:
— Ты про что это?
— Про героин, дорогой. — Не успел он опомниться, как Пэт продолжала: — И нечего шум из-за этого поднимать, Бенни. Бедный старик Тобер никогда не проговорится. Он же всегда был твоим старым верным другом.
— Крошечка, — вымолвил он наконец. — Самая крошечка! — И заговорил резче: — Знаешь, на сколько ты вырубилась?
— Догадываюсь, — подтвердила она, все еще улыбаясь. Медленным гипнотизирующим движением она подняла рукав халата. — Но не вини Тобера, дорогой. Я сама вкатила.
И он увидел на нежной коже на сгибе руки красную точку.
Пэт с наслаждением наблюдала за выражением его лица.
— Что? — прохрипел Бенни, а потом взревел: — Что?! Сама вкатила? Ах ты, сучка свихнувшаяся, сама, очертя голову, вколола эту адскую дрянь…
— Честно, я засыпать не хотела. Да откуда мне знать, что от такой малости отключаешься. — Улыбка теперь превратилась в ухмылку.
— Господи Иисусе, вот глупая девка! Не знаешь, что от этого бывает? Не видишь, что творится с этим блаженным Тобером? Не знаешь, почему он теперь полный кретин? Развалина! Дешевка!
— Дешевка, кретин? — неожиданно завизжала она. — Ах ты, лицемерный мошенник! — Она согнулась, быстро бросая злобные слова, которые сыпались на него, словно стрелы. — Ты, урод, коротышка, стоишь здесь средь бела дня и корчишь из себя судью, рассуждаешь, как святой, потрясенный тем, что кто-то разваливается на куски, ломается, катится вниз! — В глазах у нее стояли слезы, она не скрывала их. — Ты, свинья вонючая, стоишь тут, учишь меня быть воспитанной леди, не думая о собственной мерзости? О какой? О той, что была вчера, святой Бенни, о той, что была позавчера, о вранье, которое ты плел в коттедже, о благородном поступке, чтобы я посчитала святошу Бенни святым. Он не воспользовался свихнувшейся дамой, которая предлагала себя, потому что свихнулась. Пожелал оставить ее чистенькой, а, возможно, потом заняться с ней чистой любовью, такой чистой, такой редкостной, такой… — Она не могла продолжать. Голос треснул, Пэт всхлипнула.
И тут он понял. В ту ночь в коттедже она легла в постель, думая о нем с любовью. Она…
— Не трудись, Тейпкоу. — Он было потянулся к ней, но ее слова остановили его. — Ты забываешься. Перед тобой мисс Пендлтон, а с ней связано дело, которое у тебя в руках. Эта крошка Пэт чистенькая, холодная и очень важная. — Она звонко, угрожающе рассмеялась. — Ты ничего мне не рассказал, святой Бенни. Тобер тоже не собирался рассказывать. Но запомни кое-что, святоша. Никогда не доверяй тем, кто сидит на игле.
Она с шумом выскочила из комнаты, а он все стоял, устало потирая лицо рукой.
Возможно, неделя, сказал Альверато. Возможно, неделя, а может, чуть больше, поскольку святой Бенни, крупный делец, нашел нужную даму и все под контролем.
Потом Пэт вернулась, держа в руках шорты и топ:
— Проваливай, Тейпкоу. Мне надо одеться. — Оглянулась, увидела, что он стоит. — Не волнуйся насчет меня. Никуда я не денусь.
