Жан-Патрик Маншетт - Мотив убийства

– Давайте, давайте, – повторял Хейман. – Вы можете раздавить хоть весь салат, это неважно.

Я открыл дверцу машины и посмотрел на него. На самом деле он не был сердит, а только хотел таким казаться. Он предложил мне кофе.

– Спасибо, – сказал я, – но я предпочел бы выпить его в машине, потому что жду звонка.

Я похлопал по радиотелефону в открытом подлокотнике.

– От кого? – спросил Хейман.

– Я узнаю это, быть может, когда мне позвонят.

Он поморщился и пошел за кофе, быстро вернулся и сел рядом со мной, держа на подносе кофейник, две пластиковых чашки, сахарницу и одну кофейную ложечку.

Все это стояло как-то не очень устойчиво. Мы выпили кофе, он был вкусным и горячим. Перед нами открывался вид на огород, зеленый и жизнерадостный, за которым виднелись крыши домов, дымка над долиной и строящиеся здания. Погода была неустойчивая, но сейчас светило солнце.

Я рассказал Хейману то, что мог ему рассказать, то есть почти все, только в моем рассказе оба американца убили друг друга, пытаясь подстрелить меня.

– Кто поверит этому, Тарпон?

– Для начала вы.

Он бросил фуражку на пол машины, тяжело вздохнул и ударил себя кулаком по лбу.

– Успокойтесь, – сказал я.

– Хорошо, я уже спокоен, – ответил он, подобрав фуражку и водружая ее на свой череп. – Что вы собираетесь делать дальше?

Я сказал, что это зависит от того, как обстоят дела с уголовной точки зрения. Он сказал мне, что он заходил накануне вечером ко мне, в одиннадцать часов, чтобы выпить рюмочку и сообщить, что оба номера, которые я просил его проверить, оказались липовыми. Один из них принадлежал школьному автобусу, а другой вообще не был зарегистрирован. Как бы то ни было, придя ко мне, Хейман наткнулся на полицейских, и Коччиоли промурыжил его в течение шести часов.

– С небольшими паузами, – уточнил он. – Однако удовольствие сомнительное. Я знал, что вы наплели мне о ваших контактах с Мемфис Шарль, и подумал, почему бы не выложить им все, что я знаю об этом деле. В ваших же интересах, Тарпон.

– Разумеется, – огрызнулся я.

– Они спросили, зачем я к вам пришел, и я сказал им, что мы познакомились с вами в прошлом году, когда я собирался писать о вас статью в связи с делом в Сен-Бриеке. Короче, я решил оказать вам услугу и направил к вам Жерара Сержана. Так как они видели меня с ним в морге, то в любом случае узнали бы об этом. Они спросили, почему я пришел к вам в такое позднее время и что я вообще знаю о деле Луизы Сержан. Я сказал, что знаю гораздо меньше, чем они, а к вам пришел, чтобы получить комиссионные, так, как это я направил к вам Жерара Сержана.

Я едва не спросил Хеймана, должен ли я ему на самом деле, но что-то в его взгляде удержало меня. Он продолжал:

– Мне было тошно, а их это забавляло, и они отпустили меня как старого сводника. Мне было противно, но я утешал себя тем, что это необходимо вам.

– Мы ведь защищаем вдову и сироту, – сказал я.

– Сержан – сирота, потому что у него нет отца, – сказал Хейман, – но Мемфис Шарль – не вдова. Кроме того, я не уверен, что ее вообще можно еще защищать. В каком отеле вы ее оставили?

– Почему ее нельзя защищать? – спросил я, не ответив на его вопрос.

Хейман в четвертый раз прикурил свою сигарету, которая все время гасла.

– Сегодня ночью, – сказал он, – мне устроили допрос, но он носил характер беседы, потому что полицейские знают меня. Я узнал много интересного.

– Что именно?

– Гризельда Запата не была изнасилована, это была лишь симуляция изнасилования. Результаты аутопсии показали, что спермы в ней не было.

Он говорил резко, даже грубо, желая показать, что хоть он и старый, но крутой.

– Мораль... – сказал он.

– Это могло быть дело рук женщины, – высказал я догадку.

Хейман пожал плечами.

– Подождем еще немного, еще сутки, – сказал я. – Я хочу разобраться с друзьями Гризельды, имена которых нам сообщил ее братец. Кроме того, есть еще плачущий толстяк.

– Это какой-то бред, – заметил Хейман. – Абсурд. Вы уверены, что вы это не придумали?

– За кого вы меня принимаете?

– За беспардонного лгуна. Впрочем, чтобы такое придумать, у вас не хватит воображения. Что вы намерены предпринять в этом направлении?

– Это зависит от того, сможете ли вы мне помочь, – сказал я. – Если бы вы могли остаться здесь и ответить на звонок, когда позвонят...

– Если позвонят...

Я пожал плечами.

– Ладно, Тарпон, – вздохнул он. – А что я должен говорить, если позвонят?

– Мне необходимо встретиться с ними. Скажете, что вечером я буду в «Хилтоне». Пусть оставят для меня сообщение у администратора.

Он кивнул и после минутного молчания сказал:

– Вы потеряете много времени, если пойдете пешком. Пока я буду здесь сидеть как дурак, вы можете воспользоваться моей «арондой».

Глава 17

Пока я ехал к Ванвским воротам, у меня не выходило из головы то, что мне рассказал Хейман. Я имею в виду то, что он рассказал о Мемфис Шарль. В конечном счете вместо того, чтобы ехать на восток Парижа, как намеревался, я поехал прямо на Монпарнас. Я вел «аронду» с осторожностью, так как вообще не очень-то хорошо вожу, а сейчас у меня, кроме того, была замедленная реакция. Учитывая, что моя фотография красуется во всех газетах, я не хотел привлекать к себе внимания.

С большим трудом мне удалось найти место, чтобы припарковать машину. Когда я вошел в отель, было одиннадцать тридцать. Поскольку снимок мало походил на оригинал, я не очень рисковал, что меня кто-нибудь узнает. Однако, когда я проходил мимо администратора, он окликнул меня, и сердце мое сжалось.

– Ваш ключ, – сказал он, протягивая мне его.

– Моя жена вышла?

– Да.

– Она ничего не сказала?

– Нет.

Я поблагодарил его и поднялся в номер.

Уходя, я оставил на подушке спящей Мемфис записку. Сейчас в комнате не было ни ее, ни записки. Кровать была застелена, окно открыто, а комната выглядела еще более убогой. Ничто не говорило в пустой комнате о том, что здесь ночевала эта плутовка. Она обвела меня вокруг пальца. По крайней мере, я так думал, когда за моей спиной открылась дверь. Я обернулся и с враждебным удивлением уставился на входящую некрасивую незнакомку...

– Что вам угодно? – раздраженно спросил я и в этот момент узнал ее – Господи! – сказал я. – Я забыл, что теперь вы так выглядите, хотя от природы вы хорошенькая.

Не знаю, с какой стати я добавил это. Наверное, совершенно растерялся от того, что еще минуту назад был уверен, что она улизнула.

Она с сомнением в голосе поблагодарила меня и выложила на кровать пакеты. Ее движения были неловкими. На ней были очки, и она опустила их на нос, чтобы взглянуть на меня поверх оправы.

– Это не простые стекла, – объяснила она. – Я взяла их из сумки одной женщины, у «Инно». По всей видимости, у нее сильная близорукость, так как я ничего в них не вижу.

– Браво, – сказал я. – Ко всему прочему еще и мелкое воровство.

– По крайней мере, это делает меня совершенно неузнаваемой, не так ли?

– Не знаю, – вздохнул я. – Мне нравятся женщины в очках, потому что я их меньше боюсь. Я считаю, что вы обезобразили себя скорее всем остальным – шиньоном и прочим. Как вам это удалось?

– Профессиональная тайна, – сказала она, открывая пакеты.

Она купила себе новую одежду. Синюю юбку из грубого полотна и пуловер в резинку с короткими рукавами ярко-красного цвета. Она разложила одежду на кровати.

– В этом я действительно буду походить на пугало, – с удовлетворением заметила она. – Где вы были? Я видела вашу фотографию в «Франс суар» – плохой снимок. Вы на нем совсем неинтересный. Я купила вам пижаму.

Она вынула из пакета газету и пижаму и бросила их в угол кровати. По-видимому, у меня был ошеломленный вид, потому что она рассмеялась.

– Я проснулась первый раз на рассвете, – объяснила она. – Я была в шоке, увидев рядом с собой голого мужчину.

– Не голого. В кальсонах.

– Вы знаете, что вам очень идет быть раздетым? Почему вы одеваетесь как клоун?

Я возмущенно проворчал.

– Можете оставить себе эту пижаму. Я больше не буду здесь ночевать.

– Вы в некотором роде сбегаете, – заметила она.

– Я сбегаю до полуночи, а потом мне надо навестить полицейских.

– Сейчас я ваша клиентка, – заявила она. – Я выпишу вам чек. Вы не можете сдать свою клиентку полиции.

– Вы это где-то вычитали, – вздохнул я. – Мне не нужен ваш чек, и вы не моя клиентка. В любом случае я делаю то, что считаю нужным.

Она смерила меня изучающим взглядом и неожиданно прыснула. Смех разбирал ее. Она согнулась пополам и схватилась за живот. Ее очки свалились. Она рухнула на кровать, продолжая трястись от хохота. Я нахмурил брови. Она постепенно успокоилась.

– Он делает, что считает нужным! – выдавила она.

– Господи, – сказал я, – вы что, накачались наркотиками?

– Что вы сказали? – неожиданно спросила он изменившимся голосом.