Ли Чайлд - Джек Ричер, или Сплошные проблемы и неприятности
– И не подведешь.
– Слишком сильное давление.
– Такого понятия не существует. Мы любим, когда на нас оказывают давление. Мы питаемся давлением.
Нигли стояла около стола, положив руки на клавиатуру, и смотрела на экран.
– Восемь отдельных файлов, – сказала она. – Семь – какие-то цифры, а восьмой – имена.
– Покажи имена, – попросил О’Доннел.
Нигли кликнула на иконку, и открылась страничка с вертикальным столбцом имен. В первой строке, жирным шрифтом да еще подчеркнутое, значилось имя Эзари Махмуд. Затем шли четыре западных имени: Эйдриен Маунт, Элан Мейсон, Эндрю Макбрайд и Энтони Мэтьюс.
– Инициалы везде одинаковые, – отметил О’Доннел. – Самое верхнее имя арабское, из какой угодно страны от Марокко до Пакистана.
– По-моему, сирийское, – выразила предположение Нигли.
– Последние четыре имени похожи на британские, – сказал Ричер. – Вам так не кажется? Они явно не американские. Скорее, британские или шотландские.
– И что это значит? – спросил О’Доннел.
– Складывается впечатление, что, проверяя чью-то биографию, Франц обнаружил сирийца с четырьмя вымышленными именами. Об этом говорит набор из пяти одинаковых инициалов. Может быть, у него рубашки с монограммами. А фальшивые имена британские, потому что у него британские документы, которые здесь будут проверяться не так тщательно, как американские.
– Вполне вероятно, – кивнул О’Доннел.
– Покажи цифры, – попросил Ричер.
Нигли открыла первую из семи электронных таблиц, состоящую из столбца дробей. В верхней строке стояло 10/12. В самой нижней – 11/12. Между ними располагалось двадцать с чем-то похожих чисел, включая повторение 10/12, а также 12/13 и 9/10.
– Дальше, – сказал Ричер.
Следующая таблица оказалась точно такой же. Длинная вертикальная колонка, начинающаяся с 13/14 и заканчивающаяся 8/9. Около двадцати похожих чисел между ними.
– Дальше, – повторил Ричер.
Третья таблица была примерно такой же.
– Это даты? – спросил О’Доннел.
– Нет, – ответил Ричер. – Тринадцать четырнадцатых не может быть датой, потому что в году только двенадцать месяцев.
– И что же это такое? Просто дроби?
– Не совсем. Десять двенадцатых было бы записано как пять шестых, будь это обычной дробью.
– Похоже на счет в игре.
– Игре в аду. Тринадцать четырнадцатых и двенадцать тринадцатых означает множество дополнительных иннингов и, возможно, трехзначный окончательный счет.
– Тогда что это?
– Покажи следующую таблицу.
Четвертая таблица тоже состояла из вертикального столбца дробей. Знаменатели были почти такими же, как в первых трех: 12, 10 и 13. А вот числители оказались меньше. 9/12 и 8/13. Даже 5/14.
– Если это счет, тогда кто-то сильно проигрывает, – заметил О’Доннел.
– Дальше, – попросил Ричер.
Тенденция сохранилась и в пятой таблице – 3/12 и 4/13. Самым большим числом оказалось 6/11.
– Кто-то возвращается в низшую лигу, – пробормотал О’Доннел.
В шестой таблице лучшим результатом было 5/13, а худшим – 4/11 и 3/12.
Нигли посмотрела на Ричера и сказала:
– Тебе во всем этом разбираться. Ты у нас специалист по математике. Да и вообще, Франц адресовал все это тебе.
– Я был его паролем, – возразил Ричер. – И все. Он никому ничего не адресовал. Это не послания. Если бы он хотел что-то нам сообщить, он бы придумал шифр попроще. Это его рабочие записи.
– Очень таинственные рабочие записи.
– Ты можешь напечатать их для меня? Я не могу думать, пока не увижу их на бумаге.
– Я могу напечатать их в бизнес-центре внизу. Именно по этой причине я теперь останавливаюсь в подобных местах.
– Зачем было громить офис, чтобы заполучить какие-то цифры? – спросил О’Доннел.
– Возможно, цифры их не интересовали, – ответил Ричер. – Возможно, они разгромили офис из-за имен.
Нигли закрыла таблицы и снова вывела на экран файл с именами: Эзари Махмуд, Эйдриен Маунт, Элан Мейсон, Эндрю Макбрайд и Энтони Мэтьюс.
– Так кто же такой этот человек?
В трех часовых поясах от них, в Нью-Йорке, было на три часа позже, и темноволосый сорокалетний мужчина, который мог быть индусом, пакистанцем, иранцем, сирийцем, ливанцем, алжирцем, израильтянином или итальянцем, сидел на корточках в ванной в дорогом отеле на Мэдисон-авеню. Дверь была закрыта. В ванной не было пожарной сигнализации, зато имелась вентиляция. Британский паспорт, выданный Эйдриену Маунту, горел в унитазе. Как всегда, внутренние страницы мгновенно превратились в пепел. С жесткими красными обложками было сложнее. Пластик свернулся и расплавился. Мужчина взял висевший на стене фен и с расстояния направил его на пламя. Затем концом зубной щетки разворошил пепел и несгоревшие хлопья бумаги. Зажег еще одну спичку и уничтожил все, что можно было узнать.
Через пять минут Эйдриена Маунта смыла вода, а Элан Мейсон спустился в лифте и направился на улицу.
Глава 19
Нигли зашла в подвальный этаж «Беверли Уилшир», где располагался бизнес-центр, и распечатала все восемь секретных файлов Франца. После этого она присоединилась к О’Доннелу и Ричеру, заказавшим ланч в ресторане. Она сидела между ними с таким выражением на лице, что Ричеру показалось, будто она вспоминает сотни похожих трапез.
Потому что он тоже их вспоминал. Но в прежние времена они были в помятой военной форме и ели в офицерских клубах и грязных закусочных или делили между собой сэндвичи и пиццу, сидя за обшарпанными металлическими столами. Сейчас же воспоминания о прошлом портила совсем другая обстановка. В роскошном зале с высокими потолками царил полумрак, здесь сидели люди, которые могли быть киношными агентами или исполнительными директорами. Или даже актерами. Нигли и О’Доннел выглядели тут на своем месте. Нигли была в свободных черных брюках с высокой талией и в хлопчатобумажной кофточке, сидевшей на ней точно вторая кожа. Косметика была так мастерски нанесена на загорелое безупречное лицо, что складывалось впечатление, будто ее нет вовсе. На О’Доннеле был серый костюм с едва заметным блеском, белая рубашка, тщательно отглаженная и кажущаяся безупречной, хотя он, судя по всему, надел ее в трех тысячах миль отсюда, и в довершение всего полосатый, солидный, идеально завязанный галстук.
Ричер был в рубашке на размер меньше нужного, с дырой на рукаве и пятном спереди. Дешевые джинсы и потрепанные ботинки дополняли наряд. Волосы у него отросли слишком сильно. И он не мог заплатить за блюдо, которое заказал. Он даже не смог бы заплатить за норвежскую воду в своем стакане.
«Грустно, правда? – сказал он, когда увидел офис Франца. – Из большой зеленой машины – и сюда!»
Интересно, что думают о нем Нигли и О’Доннел?
– Покажи мне страницы с цифрами, – сказал он.
Нигли передала ему через стол листки бумаги. Она пронумеровала их карандашом в верхнем правом углу, чтобы не перепутать порядок. Ричер просмотрел все семь, один за другим, очень быстро, пытаясь составить общее представление. Всего 183 простые дроби, не сокращенные. Простые, потому что числитель, то есть верхнее число, был всюду меньше знаменателя, нижнего числа. Без сокращений, потому что 10/12 и 8/10 не превратились в 5/6 и 4/5, как должно быть, если следовать арифметическим правилам.
Значит, это не дроби. Может быть, счет, результат или оценка деятельности. Например: что-то произошло десять раз из двенадцати или восемь раз из десяти.
Или не произошло.
На каждой странице было двадцать шесть таких цифр. Кроме четвертой страницы, где их оказалось двадцать семь.
Счет, или результат, или коэффициент, или что там еще, на первых трех страницах выглядел вполне нормально, как среднее число или процент выигрыша. Он находился между прекрасным 0,870 или превосходным 0,907. На четвертом листке наблюдалось сильное понижение: среднее число равнялось 0,574. На пятой, шестой и седьмой страницах дела постепенно становились все хуже: 0,368, потом 0,308 и 0,307.
– Понял что-нибудь? – спросила Нигли.
– Ничего не понял, – ответил Ричер. – Жаль, что здесь нет Франца, он бы объяснил.
– Если бы он здесь был, тогда не было бы нас.
– Почему? Мы могли бы собираться время от времени.
– Как на встречу одноклассников?
– Могло быть весело.
О’Доннел поднял стакан и сказал:
– За отсутствующих друзей.
Нигли взяла свой стакан, и Ричер последовал ее примеру. Они выпили воду, которая замерзла на самой вершине скандинавского ледника десять тысяч лет назад, а затем много столетий медленно сползала вниз и наконец превратилась в горные источники и реки. Выпили в память о четырех своих друзьях – о пяти, включая Стэна Лоури, – о тех, кого они не надеялись увидеть снова.
Но они ошиблись. Один из их друзей в этот момент сел на самолет в Лас-Вегасе.
Глава 20
Официант принес их заказ. Лосось для Нигли, курицу для Ричера и тунец для О’Доннела.
– Насколько я понимаю, вы побывали дома у Франца, – заговорил О’Доннел.
