Джеймс Чейз - Итак, моя прелесть
О'Коннор получил у сержанта-оружейника автоматическую винтовку с патронами, и тот ухмыльнулся без капли сочувствия.
– Береги брюхо, Пузырь. Не дай бог, продырявят. Небось столько газа выйдет, что можно будет целую неделю город освещать.
– Нечего скалиться! – огрызнулся О'Коннор. – Тебе хорошо… ты только выдаешь оружие. А я должен пускать его в дело!
В начале седьмого они подъехали к первой веренице летних домиков, выстроившихся вдоль берега моря неподалеку от Казино.
– Ну, парни, приступайте, – сказал О'Коннор. – Что делать, сами знаете. Выяснить, кто хозяин. Если давно здесь живут, оставить в покое. Если снимают, сделать обыск. Я останусь тут и обеспечу прикрытие.
Уэнд посмотрел на него в упор.
– Что обеспечите, сержант? – переспросил он.
– Оглох? Прикрою вас отсюда, – рявкнул О'Коннор.
Патрульные брезгливо переглянулись и зашагали к домам. Оба отдавали себе отчет в грозящей опасности, но даже не подумали уклониться. Они никогда не уважали Пузыря, а такая неприкрытая трусость и вовсе вызвала презрение.
– Ни пуха, Майк, – сказал Уэнд, открывая деревянную калитку первого дома. – Гляди в оба.
– Ты тоже, – отозвался Коллон и направился по переулку к соседнему бунгало.
Поиск продвигался довольно споро и безрезультатно. Часам к восьми обошли сорок домов, и уже начало смеркаться. О'Коннор сидел в машине, вытянув ноги, и дремал.
Осмотр последнего дома в длинном ряду ничего не дал, и они вернулись к полицейской машине.
– Долго нам еще так развлекаться? – спросил Уэнд очнувшегося от дремы О'Коннора.
– Теперь поедем на Южный Берег, – ответил тот, пытаясь скрыть сонливость. – Шеф не отменял приказа.
– А не хотите ли подсобить нам, сержант? – насмешливо поинтересовался Уэнд. – Если добавится лишний человек, мы гораздо быстрей сделаем свое дело.
– Здесь я командую, – отрезал О'Коннор. – Садитесь и поехали.
Машина проследовала вдоль берега, мимо большой купы пальм и приблизилась к другой длинной веренице домов. Сами того не зная, полицейские оказались в пятистах ярдах от бунгало Мейски. Держа винтовки наготове, прошли по песчаной дороге, разделились и снова начали стучаться в дома.
В это время Миш Коллинз отодвинул от себя тарелку и тихонько рыгнул. Давно ему не доводилось так вкусно поесть. Он с искренним восхищением поглядел на сидящую напротив Лолиту.
– Пальчики оближешь! – проговорил он. – Ну, Джесс, у тебя и вправду губа не дура.
Чандлер отложил нож и вилку и ухмыльнулся.
– Лолита у меня особенная. – Он погладил ее по руке.
– Ох, мужчины… Раз женщина умеет готовить, так вы уже и таете. – Она проворно собрала грязную посуду и отнесла ее на кухню.
Миш поднялся со стула.
– Пойду глотну воздуха.
– Смотри, осторожно.
Миш ухмыльнулся.
– Не дрейфь, Джесс, я знаю, что делаю.
Когда он вышел из бунгало, Чандлер отправился на кухню, где Лолита кончала мыть посуду.
– Тебе помочь? – спросил он.
– Уже все. – Она сняла фартук, шагнула к Чандлеру. Он обнял ее, и она крепко прижалась к нему. – Где Миш?
– Дышит воздухом. – Руки Чандлера скользнули по спине к ее бедрам. – Пойдем в постель, детка.
– Я только этого и жду.
Они поцеловались и в обнимку перешли по коридору из кухни в спальню. Чандлер хотел было затворить за собой дверь, но услышал, как вернулся Миш. Тот явно спешил. Чандлер насторожился. Он подал предостерегающий знак Лолите и вышел в коридор.
– Там на дороге полицейская машина, – взволнованно сообщил Миш. – Осматривают все дома. Через полчаса будут здесь… У них автоматические винтовки.
В дверях, застегивая «молнию» на платье, показалась Лолита.
– В чем дело?
– Фараоны… осматривают дома, – ответил Чандлер. Миш показал на дверцу в потолке.
– Мы заберемся наверх.
– Включи радио, – сказал Чандлер Лолите, – когда придут…
Она была гораздо спокойнее Коллинза и Чандлера.
– Знаю. Не нужно никаких указаний. Я все улажу, Джесс.
– Это может плохо кончиться, детка, – предупредил Чандлер. В нем неожиданно проснулась совесть. Он не имел права требовать от нее такой жертвы. – Тебе лучше уйти. Еще есть время…
– Лезь наверх и не волнуйся. Я все улажу.
Он притянул ее к себе.
– Ты не пожалеешь. Когда мы вырвемся из этой мышеловки…
– Знаю, Джесс.
Миш принес из кухни стремянку. Он открыл чердачный люк и, подтянувшись, исчез в душной пустоте между крышей и потолком.
Чандлер поцеловал Лолиту и тоже залез на чердак.
– У тебя все получится, как надо, – сказал он сверху. – Я люблю тебя.
– И я тебя, – ответила она и отнесла стремянку на кухню.
– Запомни, Джесс, – раздался в темноте голос Миша, – либо мы, либо они. Живым я не дамся.
Уже в одиннадцатом часу Уэнд и-Коллон обогнули густые заросли высокого тропического кустарника и неожиданно вышли к бунгало Мейски.
Оба остановились как вкопанные и до боли в потных руках сжали свои винтовки. Они пригляделись к стоящему особняком дому и за шторами в одном из окон увидели полоску света.
– Если они где и затаились, – сказал Коллон, – то не иначе как здесь.
Оба полицейских так издергались за четыре часа непрерывных поисков, что замерли в нерешительности.
– Слушай, Майк, – сказал Уэнд, – с меня довольно. Пусть туда идет Пузырь.
– Согласен.
Они повернули назад, обойдя пальмы, вышли на берег и помахали О'Коннору, сидевшему в машине. О'Коннор подъехал к ним.
– В чем дело? – злобно спросил он, высунувшись в окно.
– Там, за деревьями, дом на отшибе, – ответил Уэнд. – Мы считаем, сержант, вы должны сами проверить его.
– Какого черта!? – заорал О'Коннор. – Марш в дом. Это приказ.
– Вполне возможно, что они там, – сказал Уэнд. – Либо вы пойдете с нами, либо я подам начальству рапорт.
О'Коннор чуть не лопнул от ярости.
– О чем это?
– О том, что нас вы отрядили искать бандитов, а сами просиживали свою толстую задницу в машине. И я сделаю это, Пузырь, даже если меня вышвырнут из полиции.
О'Коннор отер пот с лица, вылез из машины.
– Вы нарываетесь на неприятности, – прошипел О'Коннор. – Ладно, сейчас вернемся в управление, и я на обоих составлю протокол.
– Замечательно. Шеф будет в восторге, – сказал Уэнд. – Мы нашли то самое место, где могут скрываться бандиты, а ты наложил в штаны и поехал составлять протокол. Давай, сержант, если тебе так хочется. Только, считай, пенсия тю-тю.
О'Коннор замялся, но понял, что деваться некуда. Ворча себе под нос, он медленно побрел по песку, пока не заметил бунгало, стоящее в стороне от других. Он замер. Теперь было ясно, что имели в виду эти щенки. Как раз в таком месте могли прятаться разыскиваемые.
– Пойдете дальше, сержант, – вежливо полюбопытствовал Уэнд, – или здесь заночуем?
О'Коннор медленно двинулся вперед. У него подгибались ноги. Его подчиненные шли следом. Он добрался до деревянной калитки, за которой начиналась короткая дорожка к дому. Тут он остановился.
– Я обойду с тыла, – сказал Коллон и исчез в темноте.
Как только они остались вдвоем, О'Коннор взмолился:
– Послушай, Сэм, я старый человек. Иди первый.
– То-то и оно, сержант, что я молодой. Мне еще жить и жить.
О'Коннор в бешенстве набросился на него.
– Слушай, щенок, я так изгажу тебе жизнь, что взвоешь! Это неисполнение приказа. Слышишь! Пошел… стучи в дверь!
– Лучше изгаженная жизнь, чем никакой, – ответил Уэнд. – Сам стучи. Мы уже свое отбарабанили.
В это время дверь открылась, и в лунном свете появилась девушка. Ее силуэт выделялся на фоне освещенного дверного проема. Она была в коротком белом платье, которое просвечивало.
О'Коннор вздохнул с облегчением. Не веря своему счастью, он зашагал по дорожке навстречу вышедшей к нему девушке.
– Что-нибудь случилось? – спросила она. – Вы ведь из полиции?
Уэнд стал за его спиной. Они не отрывали глаз от девушки, а она переводила взгляд с одного на другого.
– Вы здесь живете? – спросил О'Коннор, сдвинув фуражку на затылок и вытирая несвежим носовым платком потный лоб.
– Конечно, – и она одарила его ослепительной улыбкой.
– Не возражаете, если мы заглянем в дом? – спокойно спросил Уэнд. Он все присматривался к девушке, вспоминая, где мог видеть ее раньше. А видел наверняка. В этом он не сомневался.
– Идемте… смотрите. А что вы ищете?
Уэнд подался было вперед, но О'Коннор поймал его за руку.
– Хватит давить на психику всем подряд, – проворчал он. – Незачем беспокоить молодую леди. Пойдем, у нас еще дел по горло.
Коллон, заслышав голоса, вышел из-за дома.
– Пошли… пошли, – нетерпеливо позвал О'Коннор. Он безумно обрадовался, что все обошлось, и ему не терпелось убраться восвояси. – Оставьте ее в покое. – И, козырнув девушке, он зашагал прочь.
И вдруг Уэнда осенило: ведь она же поет и играет на гитаре в припортовом ресторанчике. Он мигом сообразил, что девице ее пошиба не по средствам снимать дом в таком районе.
