Алистер Маклин - Частный детектив Выпуск 4
– Виски, мистер… э… э..? – спросил генерал Яблонского.
– Яблонский. Ничего не имею против, генерал. Пока я стою и пока я жду…
– А чего вы ждете, мистер Яблонский? – у генерала Рутвена был спокойный, приятного тембра голос, хотя он не утруждал себя тем, чтобы отчетливо произносить окончания слов. Но когда у тебя в кармане 285 миллионов, то незачем напрягать голос, чтобы тебя услышали.
– А вы шутник, генерал! – Яблонский был так же спокоен, как и генерал. – Я жду маленького клочка бумаги, генерал, с вашей подписью в самом низу. Бумажку на пятьдесят тысяч долларов.
– Ах, да, – генерал казался слегка удивленным тем, что Яблонский напомнил ему об их соглашении.
Он подошел к облицованному камнями камину и вытащил из–под пресс–папье желтый банковский бланк.
– Вот эта бумага. Остается только вписать имя предъявителя чека. – Мне показалось, что губы генерала тронула слабая улыбка, но я не был уверен в этом из–за растительности на его лице. – И вам не следует тревожиться, что я позвоню в банк и дам инструкцию не оплачивать этот чек. Такими делами не занимаюсь.
– Я понимаю, генерал.
– Моя дочь стоит для меня неизмеримо больше, чем эта сумма. Я должен поблагодарить вас, сэр, за то, что вы привезли ее домой.
Яблонский взял чек и мельком просмотрел его, потом внезапно заблестевшими глазами посмотрел на генерала.
– Ваше перо сделало описку, генерал. Я просил пятьдесят тысяч, а здесь написано семьдесят тысяч.
– Именно так. – Рутвен наклонил голову и посмотрел на меня. – Я предложил десять тысяч долларов за информацию о человеке, находящемся в этой комнате. Кроме того, я чувствую моральную ответственность за пять тысяч, предложенных местными властями. Вы согласны, что на одного человека проще выписать один общий чек?
– Ну, а еще пять тысяч?
– Это за ваши хлопоты и за то удовольствие, которое я получу, когда лично передам этого человека властям.
И снова у меня появилось какое–то неуверенное ощущение, что генерал улыбается.
– Я могу себе позволить удовольствие удовлетворить свою прихоть.
– Что ж, ваше удовольствие, генерал, это и мое удовольствие. Я поеду, генерал. А вы уверены, что сможете управиться с этим парнем? Это крепкий орешек, генерал. Действует молниеносно и горазд на всякие трюки.
– У меня есть люди, которые смогут управиться с ним. – Было ясно, что генерал не имеет в виду дворецкого и еще одного из своих слуг в ливрее, стоящего сзади. Генерал нажал на кнопку, и в комнату вошел еще один человек в ливрее. – Флетчер, – обратился к нему генерал, – не будете ли вы так любезны попросить мистера Вилэнда и мистера Ройяла зайти ко мне.
– А почему вы сами не попросите их зайти, генерал? – я считал себя главной фигурой в этой маленькой группе, но он даже не заговорил со мной, поэтому я решил, что пора самому вмешаться в разговор. Наклонившись над вазой с искусственными цветами, стоящей на столике у камина, я вытащил хорошо спрятанный микрофон. – В комнате установлена аппаратура для подслушивания. Ваши друзья слышали каждое слово, произнесенное здесь. Для миллионера и лжеца из высшего общества, Рутвен, у вас весьма странные наклонности, – воскликнул я и посмотрел на трио, которое только что появилось в комнате. – И еще более странные друзья.
Это было очень мягко сказано. Первый из вошедших в комнату людей чувствовал себя как дома в этой роскошной обстановке. Он был среднего роста, средней упитанности, в прекрасно скроенном смокинге. Во рту у него торчала длинная, как рука, сигара. Ее аромат я почувствовал в воздухе, как только вошел в библиотеку. Ему было немного за пятьдесят, черные волосы, седые виски и черные, как смоль, аккуратно подстриженные усики. Лицо гладкое, темное от загара и без единой морщины. Это был бы идеальный для Голливуда актер на роль делового человека, деятельного, с отличными манерами, спокойного, вежливого и чертовски компетентного. Только когда он подошел ближе и я увидел его глаза и черты лица, я понял, что передо мной один из самых крепких и твердых людей из всех, кого я встречал: этот человек был крепким физически и обладал незаурядным умом. Такому человеку было не место среди актерской братии. С таким человеком надо быть постоянно настороже.
Характер второго человека определить было трудно. Еще труднее – четко обозначить черты его характера. На нем был мягкий фланелевый серый костюм, белая рубашка и галстук точно такого же оттенка, как и костюм. Немного ниже среднего роста, ширококостный, с бледным лицом и прямыми, гладко зачесанными волосами почти такого же цвета, как волосы Мэри Рутвен. И только если пристально вглядеться в лицо, становилось понятно, почему так трудно определить характер этого человека: его определяли не те черты, которые вы видели, а те, которые отсутствовали на его лице. Оно было совершенно невыразительным, глаза пустые. Таких пустых глаз я еще не видел никогда в жизни.
Характеристика «неопределенный характер» совершенно не подходила человеку, стоящему сзади. К этой библиотеке он имел такое же отношение, как Моцарт к клубу любителей рок–н–ролла. Около 21 или 22 лет, высокий, худой, со смертельно бледным лицом и черными, как угли, глазами. Ни на минуту не оставаясь спокойными, Глаза перебегали с предмета на предмет, словно состояние неподвижности причиняло им боль. Они перебегали с одного лица на другое, как блуждающий огонек в осенний вечер. Я не заметил, во что он одет, видел только его лицо. Лицо наркомана, погрязшего в своем пороке. Если у него на 24 часа отобрать этот белый порошок, он будет биться в истерике, словно в него вселились все дьяволы ада.
– Входите, мистер Вилэнд, – обратился генерал к человеку с сигарой, и я уже в десятый раз пожелал, чтобы выражение лица старого Рутвена не было столь непроницаемым. Он кивнул в мою сторону. – Это Тальбот, которого разыскивает полиция. А это мистер Яблонский, который задержал Тальбота.
– Рад познакомиться с вами, мистер Яблонский, – Вилэнд дружески улыбнулся и протянул руку. – Я генеральный директор строительно–производственной фирмы.
Он был таким же генеральным директором, как я президентом Соединенных Штатов Америки. Вилэнд кивнул в сторону человека в сером костюме:
– Это мистер Ройял, мистер Яблонский.
– Мистер Яблонский! Мистер Яблонский, – высокий, худощавый, черноглазый человек скорее прошипел, чем произнес эти слова. Его рука с удивительной быстротой нырнула в карман пиджака, и в ней уже дрожал пистолет. Он выругался, произнеся подряд три нецензурных слова, и глаза его стали стеклянными и сумасшедшими. – Два долгих года я ждал этой встречи… черт бы вас побрал, Ройял! Почему вы?..
– В комнате находится молодая леди, Лэрри, – я мог бы поклясться, что рука Ройяла не ныряла под пиджак или в карман брюк, и тем не менее в его руке блеснул тусклый блеск стали, послышался резкий удар ствола по запястью Лэрри и стук его пистолета, отскочившего от медной поверхности стола. Такой ловкости рук мне еще не доводилось наблюдать!
– Мы знаем мистера Яблонского, – продолжал Ройял. Голос его был удивительно музыкальным, спокойным и мягким. – По крайней мере, его знаю я и Лэрри. Разве это не так, Лэрри? Однажды Лэрри отсидел шесть месяцев, как наркоман. А отправил его в тюрьму Яблонский.
– Яблонский отправил… – начал генерал.
– Да, Яблонский, – Ройял улыбнулся и кивнул в сторону огромного человека. – Имею честь представить: детектив в чине лейтенанта Герман Яблонский из уголовной полиции Нью–Йорка.
Глава 4
Наступила тишина. Она все длилась, длилась без конца. Такую тишину называют гробовой. Меня это известие не встревожило, но, что говорить, я был удивлен.
Первым нарушил молчание генерал. Его лицо и голос, когда он взглянул на человека в смокинге, было неприязненным и холодным.
– Объясните свое возмутительное поведение, Вилэнд! – потребовал Рутвен. – Вы привели в мой дом человека, который не только является наркоманом и держит при себе пистолет, но, ко всему прочему, еще и сидел в тюрьме… Что же касается присутствия в моем доме офицера полиции, то кто–нибудь мог бы побеспокоиться и предупредить меня…
– Не волнуйтесь, генерал. И прекратите свой боевой выпад, – таким же спокойным голосом, как раньше, сказал Ройял. Но в его тоне не было ни малейшего намека на дерзость. – Извините, я был не совсем точен. Мне следовало бы отрекомендовать Яблонского как экс–детектива в чине лейтенанта. Он был самым умным работником бюро, занимался в основном наркотиками и самоубийствами. Он арестовал несколько человек, но еще больше выписал ордеров на аресты. Он работал гораздо более продуктивно, чем любой другой полицейский офицер западных штатов. Но ведь ты поскользнулся, Яблонский, не так ли?
Яблонский молчал. Лицо его было бесстрастно, но это еще не означало, что голова не была занята интенсивной работой. Моя голова делала то же самое. Я думал о том, что предпринять для побега.
