Дэшил Хэммет - Частный детектив. Выпуск 2

— Пэнбурн мертв. Застрелен!

Эксфорд медленно снял перчатки, аккуратно сложил их и спрятал в карман. Затем кивком головы подтвердил, что понял мои слова, и двинулся к толпе, стоявшей над мертвым поэтом. Я же принялся высматривать Рея.

Я нашел его на террасе. Я прошел так, чтобы он заметил меня, и скрылся за углом дома, там было несколько темнее.

Вскоре он присоединился ко мне. Хотя ночь не была холодной, он выбивал зубами дробь.

— Кто его прикончил? — спросил я.

— Не знаю, — простонал он. В первый раз я услышал, как он признается в полном своем поражении. — Я был в здании. Следил за остальными.

— Кто эти остальные?

— Жестяная Звезда, какой–то тип, которого я никогда раньше не видел, и девушка. Я не думал, что парень выйдет из дома. У него не было шляпы.

— А что ты узнал?

— Через минуту после того, как я позвонил тебе, девушка и Пэнбурн вышли из своего укрытия и уселись за столик с другой стороны террасы, где довольно темно. Они ели, а потом пришел тот тип и присоединился к ним. Высокий, модно одетый.

Это мог быть Килкурс.

— Они разговаривали, потом к ним подсел Джоплин. Они сидели с четверть часа, смеялись и болтали. Я занял столик, откуда мог наблюдать за ними, народу было много, и я опасался, что потеряю этот столик, если отойду, поэтому я и не пошел за парнем. Он был без шляпы, вот я и не подумал, что он собирается выйти. Но он прошел через дом и вышел на улицу, а через минуту я услышал какой–то звук… я подумал, что это выхлоп мотора. И тут же послышался шум быстро движущегося автомобиля. И тогда кто–то крикнул, что на дворе лежит труп. Все выбежали. Это был Пэнбурн.

— Ты абсолютно уверен, что Джоплин, Килкурс и девушка были за столиком, когда убили Пэнбурна?

— Абсолютно, — сказал Рей, — если этого типа зовут Килкурс.

— Где они теперь?

— У Джоплина. Пошли туда сразу, когда увидели, что Пэнбурн мертв.

Я отнюдь не питал иллюзий в отношении Рея. Я знал, что он без колебаний может предать меня и создать алиби убийце поэта. Но если это Джоплин, Килкурс или девушка ликвидировали его — перекупили моего информатора, — нельзя доказать их ложное алиби. Джоплин располагал толпой ребят, которые, не моргнув глазом, под присягой подтвердят все, что ему надо. Я знал, что найдется дюжина свидетелей их присутствия “а террасе.

Итак, я должен был поверить, что Рей говорит правду. Другого выхода у меня просто не было.

— Ты видел Дика Фоли? — спросил я, потому что именно Дик следил за Килкурсом.

— Нет.

— Поищи его. Скажи ему, что я пошел поболтать с Джоплином. Пусть он тоже пройдет туда. Потом будь под рукой, может быть, ты понадобишься.

Я вошел в дом через балконную дверь, миновал пустую площадку для танцев и поднялся наверх, в жилище Джоплина на третьем этаже. Я знал дорогу, был здесь не раз. Старые приятели.

На этот раз я шел с весьма хилой надеждой на успех: ведь я не имел против них доказательств. Я мог, конечно, подцепить на крючок девушку, но не без оглашения того факта, что умерший поэт подделал подпись своего родственника на чеке. А это исключалось.

— Войдите, — прозвучал громкий знакомый голос, когда я постучал в дверь гостиной Джоплина. Я отворил дверь и вошел.

Джоплин Жестяная Звезда стоял посреди комнаты — бывший великий медвежатник, детина с непомерно широкими плечами и тупой лошадиной физиономией. Позади него сидел на столе Килкурс, пряча настороженность под маской веселого оживления. У противоположной стены комнаты на подлокотнике большого кожаного кресла сидела девушка, которую я знал как Джейн Делано. Поэт не преувеличил, утверждая, что она прекрасна.

— Ты? — буркнул Джоплин, когда увидел меня. — Чего ты, к дьяволу, хочешь?

— А что у тебя есть?

Я не слишком сосредотачивался на этом обмене фразами, а присматривался к девушке. Было в ней что–то знакомое, но я никак не мог понять, что именно. Возможно, я никогда не видел ее, а это ощущение возникло потому, что я так долго всматривался в фотографию? С фотографиями так бывает.

Тем временем Джоплин говорил:

— Однако у меня не так много времени, чтобы бросать его на ветер.

— Если бы ты поберег время, которое получил от судей, у тебя было бы его навалом.

Где–то я уже видел эту девушку. Стройная, одета в голубое платье, открывающее то, что стоило показать: шею, плечи, спину. Густые, темные волосы и овальное розовое личико. Широко расставленные серые глаза действительно, как это определил поэт, напоминали полированное серебро. Я мерил ее взглядом, но никак не мог вызвать нужную ассоциацию. Килкурс продолжал сидеть на столе, покачивая ногой.

Джоплин начал терять терпение.

— Может, ты перестанешь пялить глаза на девочку и скажешь, чего ты хочешь?

Девушка усмехнулась иронично, приоткрыв свои острые, как иглы, мелкие зубки. И по этой улыбке я ее узнал. Меня сбили с толку ее волосы и кожа. Когда я видел ее в последний раз — последний и единственный, — ее лицо было мраморно–белым, а волосы короткими, цвета огня. Она, трое мужчин, одна старушка и я забавлялись в тот вечер игрой в прятки в одном доме на Турецкой улице. Ставкой в игре было убийство банковского посыльного и кража акций стоимостью в сто тысяч долларов. Трое участников организованной ею аферы погибли в тот вечер, а четвертый, китаец, угодил на виселицу.

Звали ее тогда Эльвирой, и мы безуспешно разыскивали ее по всей стране и за границей.

Хотя я и старался не подавать вида, она догадалась, что я ее узнал. По–кошачьи соскочила с кресла и двинулась ко мне. Ее глаза теперь были скорее стальными, чем серебряными.

Я вынул пистолет. Джоплин сделал шаг в моем направлении.

— В чем дело?

Килкурс спрыгнул со стола, расслабил галстук.

— Дело в том, — сказал я, — что эта девушка разыскивается за убийство, совершенное несколько месяцев назад, а может, и за десять других тоже. Так или иначе…

Я услышал щелчок выключателя где–то за моей спиной, и комната погрузилась в темноту.

Я двинулся, сам не зная куда, чтобы только не остаться там, где меня застигла темнота.

Ощутив плечом стену, я присел на корточки.

— Быстро!.. — прозвучал резкий шепот со стороны, как я догадался, двери.

Но обе двери комнаты оставались закрытыми, свет из коридора в комнату не проникал. В темноте я слышал какое–то движение, но на фоне несколько более светлого окна не появилась ни одна фигура.

Что–то мягко щелкнуло почти рядом со мной. Это вполне мог быть звук открываемого пружинного ножа, а я помнил, что Джоплин Жестяная Звезда любит такое оружие.

— Пошли!.. — резкий шепот, как удар, пронзил темноту.

Приглушенный, неразгаданный звук прозвучал совсем рядом.

Внезапно сильная рука стиснула мое плечо, чье–то крепкое тело навалилось на меня. Я ударил пистолетом и услышал стон.

Рука переместилась к горлу.

Я ударил в чье–то колено, и человек снова застонал.

Что–то обожгло мне бок.

Я снова ударил пистолетом, лотом несколько отвел его назад, чтобы освободить ствол от мягкого препятствия, и нажал на спуск. Послышался выстрел. Голос Джоплина, прозвучавший в моих ушах удивительно спокойно и деловито.

— Черт! Он попал в меня.

Я отодвинулся от него в направлении желтого пятна совета, падающего через открывшуюся дверь. Я не слышал, чтобы кто–то выходил. Я был слишком занят. Однако я понял, что Джоплин решил отвлечь мое внимание, чтобы дать возможность удрать.

Я не встретил никого, когда, спотыкаясь и скользя, обегал по лестнице, перескакивая через столько ступеней, сколько удавалось. Возле танцевальной площадки навстречу мне шагнул кто–то из официантов. Не знаю, сделал ли он это специально. Я не спрашивал. Я просто врезал ему наотмашь пистолетом в яйцо и помчался дальше. Потом перепрыгнул через чью–то ногу, пытавшуюся подсечь меня, а возле наружной двери обработал еще одну физиономию. Уже на подъездной дороге я увидел задние фары автомобиля, сворачивающего на шоссе.

Подбегая к автомобилю Эксфорда, я заметил, что тело Пэнбурна уже забрали. Несколько человек еще стояли возле этого места и глазели на меня, разинув рты.

Машина стояла с включенным мотором, как ее оставил Эксфорд. Я дал газ, промчался по дороге мимо клумб и свернул на шоссе. Через пять минут я уже видел впереди себя красные огоньки.

Машина Эксфорда — зверь, я просто не знал, куда девать всю его мощь. Не знаю, с какой скоростью двигался автомобиль впереди меня, но я приближался к нему с такой быстротой, как если бы он стоял на месте.

Два с половиной километра, может быть, три…

Вдруг впереди я увидел человека, стоявшего еще за пределом света фар моей машины. Когда свет упал на него, я удостоверился, что это Грязный Рей.

Он стоял посреди шоссе с пистолетом в каждой руке. Пистолеты внезапно полыхнули красным и погасли, вспыхнули еще раз и погасли снова — как две лампочки в системе сигнализации.