Джек Хиггинс - В аду места нет
Громадные ворота были распахнуты; Энни проехала мимо них и поставила машину в маленьком закоулке, чуть дальше по улице.
Брейди посмотрел через заднее окно на позолоченную доску, висевшую на стене рядом с воротами. Надпись на ней гласила: «Христианская Частная Лечебница» и ниже — «Профессор X. Сомс — Натуропат».
— Полный набор, — заметил Брейди.
Энни кивнула и выключила зажигание.
— Что теперь?
Брейди пожал плечами.
— Я просто войду и спрошу, можно ли поговорить с ним. Сделаю вид, будто я его будущий пациент. Это единственный способ попасть к нему.
— А что потом?
Брейди усмехнулся.
— Надеюсь, он будет благоразумным. Если уж он содержит подобное заведение, скандал ему совсем ни к чему.
Девушка решительно покачала головой.
— Так не пойдет. Его может не оказаться на месте. Он мог вообще куда-нибудь уехать из Лондона.
— Тогда что ты предлагаешь?
Энни пожала плечами.
— Это же очевидно. Я зайду первая и попрошу записать меня на прием. Если он там, ничего страшного не случится. Если нет — мы можем вернуться позднее.
Он открыл было рот, чтобы возразить, но она мягко прикрыла его рукой, не давая ему сказать ни слова.
— Чем меньше людей тебя увидят, тем лучше.
Она вышла из машины и захлопнула дверцу. Уже уходя, она внезапно остановилась и достала из сумочки ключи от машины.
— Вот, пусть лучше они будут у тебя, — сказала Энни. — На всякий случай, если нужно будет быстро уехать.
Когда она ушла, Брейди закурил и откинулся на спинку сиденья, приготовившись ждать. Она, конечно, была права. Не было никакого смысла просто входить туда, рискуя, что кто-нибудь может узнать его — и все понапрасну. Разумеется, в этом нет никакой опасности, если девушка просто попросит записать ее на прием. По крайней мере, он узнает, на месте Сомс, или нет.
В ящичке для перчаток нашлась старая газета, и он читал ее тщательно, столбец за столбцом, чтобы хоть как-нибудь убить время в ожидании.
Он начал по-настоящему беспокоиться, только когда прошел уже час, а ее все не было. Он закурил еще одну сигарету и в заднее окно посмотрел на ворота, но Энни там не было видно. Брейди выругался и повернулся, чтобы взглянуть на часы на приборном щитке.
Как ни крути, что-то явно пошло не так. Он дал ей еще двадцать минут, потом вышел из машины, запер дверцу и сунул ключи в карман брюк.
Улица была тиха и пустынна; он перешел на ту сторону и вошел в ворота. Все еще моросил мелкий дождь; Брейди прошел по широкой аллее и поднялся по ступеням к парадной двери.
Она открылась от его толчка, и он вошел в уютную, застланную ковром приемную. В одном ее углу стоял низкий современный письменный стол; сидевшая за ним молодая женщина была целиком поглощена разбором картотеки.
Она была в высшей степени привлекательна — с рыжевато-золотистыми волосами, спускавшимися на плечи; на ней был белый медицинский халатик, распахивавшийся у горла, и, когда она наклонялась, он открывал глубокую ложбинку между грудями.
Она подняла на него глаза и заученно улыбнулась.
— Да, сэр?
— Могу я видеть профессора Сомса? — спросил Брейди.
— К сожалению, профессор принимает только тех, кто заранее записан к нему на прием.
— Я понимаю, — ответил Брейди. — Но один мой друг посоветовал мне попробовать обратиться к нему. У меня давно уже неладно с позвоночником, и приступы острой боли случаются вот уже несколько лет, после старой травмы.
— Боюсь, на сегодня у профессора уже все расписано, — сказала девушка. — Впрочем, у нас есть еще несколько прекрасных специалистов-натуропатов.
— Нет, я хотел бы посоветоваться именно с профессором, — сказал Брейди твердо. — Только он может мне помочь. Я убежден в этом, после того, что мне рассказал мой друг.
Девушка вздохнула и что-то записала в блокноте.
— Скажите мне ваше имя, сэр. Я посмотрю, что тут можно сделать.
— Харлоу, — сказал Брейди. — Джордж Харлоу.
Девушка записала, потом повернулась вместе с креслом, расплела свои скрещенные, обтянутые шелковыми чулками ноги и легко встала.
— Пожалуйста, садитесь, мистер Харлоу. Я сию минуту вернусь.
Она прошла через приемную изящно, с уверенной грацией и открыла дверь. Как только дверь за ней закрылась, Брейди усмехнулся и присел на край стола. Если по ней можно судить о характере заведения — лучшего места и не придумаешь.
На столе рядом с ящичком с картотекой лежал раскрытый журнал записи посетителей, и Брейди быстро развернул его к себе и пальцем пробежал по странице. Он нигде не нашел имени Энни; нахмурившись, Брейди опять повернул журнал.
— Будьте так добры, пройдите сюда, мистер Харлоу! Думаю, доктор сможет принять вас.
Девушка подошла беззвучно, мягкий ковер заглушил шаги. Она не подала виду, что заметила, как он изучал журнал, хотя наверняка это видела. Брейди улыбнулся.
— Вы очень добры — столько хлопот из-за меня!
Она прошла впереди него по узкому коридору, ведущему в помещения в глубине здания, и открыла дверь. Брейди вошел и очутился в маленькой, удобно обставленной гардеробной.
— Подождите минутку, сейчас кто-нибудь вами займется, мистер Харлоу. Вы пока можете раздеться. Банный халат вы найдете за дверью.
— Раздеться? — переспросил Брейди. — Это разве необходимо?
— Профессор Сомс любит, чтобы пациенты чувствовали себя совершенно свободно, прежде чем начнет их осматривать, — объяснила она. — Несколько минут вы проведете в парилке, и вам сделают расслабляющий массаж. После этого вас примет профессор.
Дверь за ней закрылась; Брейди пожал плечами и снял пиджак. Если это единственная возможность увидеть Сомса, тогда у него нет выбора.
Он обвязал полотенце вокруг бедер, надел халат и стал ждать. Через несколько минут дверь открылась; вошла еще одна девушка в белом халате, туго перетянутом на талии.
Она, пожалуй, была даже более соблазнительной, чем та, первая, в приемной. Халат был влажный от пара и лип к ее телу, обрисовывая каждый изгиб.
Она откинула прядь темных волос со лба и улыбнулась.
— Мистер Харлоу, не будете ли вы так любезны пройти сюда?
Идя за ней по коридору, Брейди раздумывал, насколько же свободно, по мнению процессора, должны себя чувствовать его пациенты. Девушка толкнула еще одну дверь, и они вошли в длинное, облицованное кафелем помещение, полное пара.
Маленький, тучный пожилой господин с полотенцем на бедрах прошел мимо них; его сопровождала еще одна симпатичная девушка в белом халате. По обеим сторонам помещения шли кабинки о полиэтиленовыми занавесками, прикрывавшими вход.
Здесь царила атмосфера задумчивой тишины; девушка неожиданно рассмеялась, когда они проходили мимо одной из кабинок. Брейди быстро обернулся и заметил, что занавеска неплотно задернута.
Еще один солидный стареющий джентльмен лежал лицом вниз на кушетке, а молодая женщина массировала его. На ней не было белого халата. Сказать по правде, на ней вообще ничего не было.
Кое-что начинало проясняться. Во всяком случае, теперь становилось понятно, как Сомс мог иметь какие-то связи с таким человеком, как Дас.
Девушка толкнула еще одну дверь, и они вышли в тихий, облицованный белым кафелем коридор. В конце его была дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен». Девушка открыла ее, и Брейди вошел вслед за ней.
Стены этой комнаты были тоже облицованы белыми плитками, и здесь тоже ничего было не видно от пара. В углу была душевая кабина, а посредине — большой, с мягким верхом, стол. На мужчине, стоявшем рядом с ним, не было ничего, кроме плавок; тело его было крепким и мощным, мускулы выпирали, как громадные тугие узлы. Лицо было костистое, крупное и жесткое, глаза холодные, волосы коротко, под «ежик», острижены.
— Это мистер Харлоу, Карл, — сказала девушка. — Ты подготовишь его? Процессор будет через десять минут.
Карл говорил по-английски свободно, но с сильным немецким акцентом.
— Будьте так любезны, снимите халат, — попросил он учтиво.
Брейди подчинился, и немец провел его в душевую кабинку и подтолкнул внутрь. Тяжелая стеклянная дверь захлопнулась, и тысячи игольчатых струек ожили, с силой разбиваясь о тело Брейди.
Мучительно было не только то, что вода была холодная, как лед; нет, сами струи больно секли его тело. Брейди терпел это две или три минуты, потом попробовал открыть дверь.
Она была заперта. Он забарабанил по стеклу, и Карл удивленно нахмурился, указал на часы и покачал головой. Немец повернул вентиль, и струи забили еще сильнее, пока Брейди не скорчился на полу, задыхаясь, не в силах больше терпеть эту боль.
Когда дверь, наконец, открылась, он повалился на пол; немец поднял его, широко ухмыляясь и выставляя напоказ свои гнилые зубы.
— Как вы себя теперь чувствуете, мистер Харлоу?
