Джон Макдональд - Смерть в пурпурном краю
– Ясно. А что произошло бы, если бы она навсегда исчезла?
– Бесследно? Семь лет у федералов связаны руки. Потом нужно добиваться, чтобы ее объявили покойницей, и только после этого они могли предъявить свой иск на наследство, которого не существует.
– Кому-то понадобилось, чтобы она исчезла. Джасу?
– Не думаю. Не знаю. Не сходится способ, как это организовано. Джас – человек крутой, но это не его стиль.
– Кто-нибудь мог ее ненавидеть настолько, чтобы желать смерти? Может, шантажировала кого?
Он покачал головой.
– Невероятно. Не могу представить ее мертвой. В ней не было никакой злобности. Выглядела зрелой женщиной, но в сфере чувств инфантильна. Вздыхала по Джону Уэббу как девчонка – ах, возвышенное, романтичное увлечение!
Изабелл возмущенно сорвала с глаз очки:
– Что вы придумываете! Это была примитивная, насквозь фальшивая, дешевая потаскуха!
Мацари смотрел на нее с удивлением:
– Мы говорим об одной и той же женщине?
– Возможно, вас и моего брата ей удалось провести, только не меня. Я ее раскусила. Гонялась за брюками, от них она прямо дурела.
– Изабелл, милая, – мягко заговорил Мацари. – Это ваш любимый брат и единственный родственник. Естественно, он для вас совершенство. Но, поверьте, Мона влюбилась в него как школьница. Джас это понимал. Он знал также, что рано или поздно ее блажь улетучится, и тогда ей захочется, чтобы все было опять по-прежнему, чтобы ее дорогой муженек-папочка обеспечивал ей место в обществе. Джас прекрасно понимал, что с вашим братом она надолго не останется. Оба они мечтатели. Оба прекрасные, чуткие, но для настоящей жизни еще не доросли. Джас смотрел на это сквозь пальцы, он ведь в конце концов старше на двадцать шесть лет. А Мона ничего не скрывала: хотела свободы, хотела немного собственных денег. И хотела выйти за вашего брата.
– Ей просто хотелось с ним переспать – и только!
– Это ведь вполне естественное следствие романтической любви, милая.
– Перестаньте называть меня «милая»!
– Тогда вот что, мисс Уэбб. Перестаньте судачить о том, в чем ни черта не смыслите.
– Что вы имеете в виду?
Он с любезной насмешкой ответил:
– Те, кто следит за нравственностью в литературе, в большинстве своем невежды.
До нее дошло моментально. Она пыталась изобразить возмущение, но это скорее было похоже на бегство. Изабелл хлопнула дверью.
– Я потерял так уже многих клиентов, – заметил Мацари.
– У нее это пройдет.
– А я нарочно ей врезал. Слепого или глухого ведь не станешь упрекать за физическую ущербность. Но она такая разборчивая недотрога, что, пока ее разогреешь, состарится для этих радостей. Очень печально. И еще хуже станет, когда ей придется смириться со смертью брата. Если вы здесь не рассказывали басни, то, думаю, его уже нет в живых.
– Скорее всего нет.
– И вашей мисс Уэбб придется нелегко. Невротики и ненавистники секса переносят такие утраты тяжелее.
– Надеюсь, постепенно и понемногу она свыкнется с той мыслью, может, даже переживет благополучно. Все мы психологи-любители. Да, безмерное обожание брата. Но сколько горечи замешано в это обожание? Впрочем, это не моя забота. И вообще это меня не касается. Можно бы и вернуться туда, откуда прибыл.
– Но вас все это разозлило, правда?
– Что ж, разозлило. Эти идиоты по-прежнему воображают, что я все выдумал. Не могли бы вы коротко охарактеризовать этого Бакльберри?
– С Фредом все в порядке. В школе занимался атлетикой. Прилежный студент. Очень красивая и очень амбициозная жена. Двое детей. Дипломная работа посвящена методам и приемам полицейской работы. Но шерифом быть долго не собирается.
– Хочет стать политическим деятелем?
– Нет. В округе Эсмерелда скопилась порядочная груда денег. Он частенько интересуется их оборотом. И знает, что к чему. Разбирается в предпринимательстве. Свою работу он делает, но не выступит против денег, которые могут сыграть роль в его будущем. Трезво смотрит на жизнь.
– Вы допускаете, Мик, что за всем этим стоит Джас Йомен? Хотя бы потому, что Мона наняла вас, собиралась нанять меня и, значит, пыталась этим навредить ему.
– Было ли это серьезно? Она воображала, что да. Ей представлялось, как она стоит в зале суда, указывая перстом на Джаса, обвиняя его; а потом удаляется в сторону заходящего солнца с миллионом долларов в руках и возлюбленным профессором под боком. Пока я разбирался в ее претензиях, мне пришлось наглядеться на Монины капризы. Мона умела превращать жизнь мужа в ад, бывало, рвала на себе волосы, колотила посуду, орала на него. Джас просто пережидал, а через пару дней они уже выбирались на его старое ранчо, ездили верхом, плавали, развлекались, пьянствовали, осматривали лошадей, которых там выхаживают, и все кончалось постелью. По возвращении она раскаивалась, клялась, что капризы не повторятся, и так до следующего раза. Мона верила в то, что ей взбредет в голову, но ее реальностью был Джас – ее отец, друг, любовник. А все остальное было игрой, времяпрепровождением. Джас понимал, что ее заскоки ненадолго. Но пока приходилось выжидать, его ведь тоже заедала ревность. Мог загнать Джона Уэбба на край света, но тогда тот представился бы жертвой, мучеником и для Моны стал еще привлекательнее. По-моему, он даже отпустил бы ее с Уэббом месяца на два, если бона попросила. Но ведь Мона и Уэбб идеализировали свое чувство: мол, это любовь до смерти. И такой двухмесячный уговор не делал ей чести. Джас не хотел выпускать ее из своих рук – и ради нее, и ради себя. Кто знает, с какими намерениями он женился на ней девять лет назад. Но получилось, видимо, по-другому. Человек предполагает, а Господь Бог располагает. Много чего она мне нарассказывала, да и сам нагляделся. В своих мечтаниях готова была изничтожить Джаса, но потом это разбило бы ей сердце.
– И при этом могла задеть кого-то еще?
– Если бы ей удалось! – Он пожал плечами. – Клеймаунт мертв. Тот старый судья тоже. Возможно, немного встряхнули бы Уолли Руперт, если бы при тщательном расследовании обнаружили, что он замешан.
В дверь постучали, и на пороге появился служащий.
– Прошу вас.
– Спасибо, Гарри. Тревис, если вы собираетесь еще говорить с Бакльберри и хотите, чтобы я присутствовал, это можно устроить.
– Спасибо, я подумаю.
– Дайте знать, – бросил он, торопясь к выходу и расправляя на плечах мантию.
Глава 5
Я нашел Изабелл у питьевого фонтанчика – она напряженно стояла у стены, не касаясь ее, вздернув подбородок, глаза скрыты темными очками.
Напившись и вытирая рот, я заметил:
– Мне понравился этот задиристый паренек.
– А вы негодяй. Конечно, ведь она оплатила вашу дорогу сюда. О чем вы там сговорились? Слагали оды этой шлюхе?
– Изабелл, дорогая, не пытайтесь грубить – вам это не к лицу. Вы похожи на девчушку, которая в нарядном платьице швыряется грязью.
– Не острите. Нечего покупать меня своей вонючей сентиментальностью. Мацари – самый обыкновенный грязный тип. Вы заявились сюда, чтобы подзаработать на деле миссис Йомен, так ведь? И вдруг она мертва. Теперь мне понятно, почему вы стараетесь спустить на тормозах, загладить историю моего исчезнувшего брата. Думаете, это помешает вам потихоньку тянуть из кого-то денежки. Вы уже придумали с Мацари, как организовать шантаж и держаться при этом в тени?
– Почему же вы не хотите быть с нами, Изабелл? Мы бы взяли вас в долю.
Она топнула ногой.
– Я требую, чтобы вы начали действовать официально!
– Если вы соизволите выйти, сядем в мою машину, доедем до Эсмерелды и там, с вашего разрешения, выложим все шерифу Фреду Бакльберри.
– Но... я думала...
– Идемте, дорогая мисс Уэбб. И учитесь понемногу узнавать жизнь.
– Фу, вы всегда так отвратительно уверены в себе?
До конторы шерифа, расположенной в здании окружного суда Эсмерелды, мы добрались в пять минут шестого. Шериф отсутствовал. Дежурный сообщил, что будет с минуты на минуту. Мы присели на скамейку в коридоре. Минут через пять он появился в сопровождении стеснительного на вид молодого человека в темных очках и светло-голубом костюме. Увидев нас, Бакльберри остановился как вкопанный, и юнец, поспешавший позади, чуть не врезался в него.
– Макги. Мисс Уэбб. – Шериф мельком оглядел коридор из конца в конец и только тогда пригласил: – Заходите.
Мы прошли за ним через полные столов и людей закутки в самый конец, к его кабинету. Один из полицейских подскочил было с пачкой бумаг, но Бакльберри твердой рукой отстранил его и, впустив нас, плотно закрыл дверь. В кабинете лежал на полу голубой ковер, под цвет ему шторы, белые стены, тускло поблескивавшая металлом мебель.
Подойдя к столу и нажав кнопку переговорного устройства, скомандовал:
– Не беспокоить. – И сразу начал со знакомства:
– Мисс Изабелл Уэбб, мистер Тревис Макги – лейтенант Томпкинс. Он представляет криминальный центр в нашем округе. Прошу садиться. Вы явно хотите мне что-то сообщить или спросить о чем-то, иначе вас здесь не было бы. Но сначала говорить буду я. Возможно, так сэкономим время. Мы только что из больницы, из лаборатории патологоанатомов. Сегодня поисковая группа обнаружила на камнях возле дачи, примерно в двух метрах от места, где она, по вашим словам, упала, засохший кусочек легочной ткани. В лаборатории установили, что он и в самом деле вырван из легкого. В картотеке больницы есть группа крови миссис Йомен. Удалось установить тождество. Еще: машину Уэбба запарковали в аэропорте в понедельник между полуночью и двумя часами утра. У меня на руках докладная техников, которых лейтенант Томпкинс направил в Карсон для осмотра машины. Она вся вычищена до блеска – никаких пятен, следов. Для следствия это пустой номер.
