Рик Риордан - Тустеп вдовца
Уже совсем стемнело, когда я подъехал к дому Сент-Пьера на Монте-Виста — трехэтажному особняку с белыми оштукатуренными стенами, гаражом на две машины и лужайкой размером в пол-акра, достаточно освещенной, чтобы я сумел разглядеть сбоку от дома бассейн и теннисный корт. Я звонил в звонок пять минут.
Леса дома не оказалось. Как, впрочем, и миссис Сент-Пьер.
Я вернулся в «Фольксваген» и стал размышлять над следующим шагом. Ночные тучи потемнели и приобрели оттенок кедровой коры. Скворцы уступили сцену более тихим сверчкам.
В желтом свете приборной доски я провел пальцем по записям Мило в поисках ночных клубов, в которых еще не побывал. Мой палец постоянно возвращался к одному и тому же названию.
Ну и ладно.
Я поехал на север, решив проверить, готов ли Тилден Шекли угостить меня пивом или уже передумал.
Глава 10
Я въехал на холм Сан-Джеронимо и увидел внизу «Индиан пейнтбраш». Металлическое сооружение, в котором помещался бар, по всей длине заливал пронзительный белый свет, словно это был гигантский ангар для НЛО. Его фирменный знак — неоновый цветок — вспыхивал сначала один лепесток за другим, потом все сразу.
Перед входом стоял дорожный знак, гласивший: «Сегодня поет Тэмми Вон!», и внизу более мелкими буквами, которые очевидным образом не переписывали долгое время: «Мир нда Д ниэлс каждую сб».
Видимо, Тэмми Воэн пользовалась большим спросом. На засыпанной гравием парковке почти не осталось свободных мест, но с дороги продолжал вливаться длинный поток грузовиков и легковушек. По парковке метались служители, пытавшиеся руководить движением. В пересекающихся лучах фар клубились тучи сверкающей пыли высотой в половину человеческого роста.
Пристроив свой «Фольксваген», я купил входной билет и зашагал по коридору, в котором пахло, как в загоне для скота. Громила в футболке, явно сшитой из флага Конфедерации, приклеил маленькую зеленую звездочку на тыльную сторону моей ладони и отправил меня в главный зал.
Он был огромным. Если бы кто-то выпустил пулю небольшого калибра у входа, она, наверное, не долетела бы до неоновых вывесок, рекламирующих пиво с обеих боковых стен. Попасть в потолок тоже вряд ли удалось бы.
У дальней стены я разглядел пустую сцену примерно пятидесяти футов шириной и пяти футов в высоту. Колонки размером с гробы свисали с потолка, и из них лилась записанная на магнитофон музыка, слегка напоминавшая мелодии Алабамы.
Барную стойку, протянувшуюся на целых сорок ярдов, обслуживала армия барменов в одинаковых красных рубашках в стиле «вестерн». Часть из них записывала заказы, но большинство ничего не делали. Я прошел вдоль стойки, пока не увидел женщину с особенно скучающим видом, которую звали Лина, судя по бейджику у нее на груди, заказал «Шайнер» и порцию текилы «Куэрво».
— Шек сегодня здесь?
Лина уже собралась поморщиться от отвращения, но остановилась на полпути, неожиданно охваченная подозрениями на мой счет.
— Вы его друг?
— А у Шека есть друзья?
— Аминь, — улыбнувшись, сказала Лина.
Я сообщил ей, что занимаюсь поиском талантов, сейчас провожу рекламную акцию и рассчитываю протащить демонстрационные пленки под носом у Шека. Я не очень понимал, что говорю, впрочем, Лина тоже, но она с радостью показала мне на Тилдена Шекли, который примерно в сорока футах от нас стоял у края танцпола и яростно спорил с рыжеволосой женщиной в небесно-голубом комбинезоне.
— Не думаю, что вам удастся заполучить его в ближайшее время, — сказала Лина. — Они обсуждают права на передачу.
— Что?
Лина кивком показала на женщину в комбинезоне.
— Это администратор Тэмми Воэн. Она собирается потребовать права на выступление по радио и намерена обвинить агентство в том, что те просмотрели данный пункт, когда подписывали контракт. Шекли ее пошлет. Тэмми все равно будет выступать, потому что ей необходимо, чтобы ее начали узнавать. А контракт отправится псу под хвост.
В этот момент Шекли вытащил листок бумаги и сунул его своей собеседнице под нос с таким видом, как будто предлагал найти там строчки, подтверждающие правомерность ее требований. Администратор отмахнулась от бумаги и продолжала спорить с Шекли.
— И так каждую неделю, — сообщила мне Лина. — Он полночи спорит с ней, а в оставшееся время пытается затащить в постель.
— Может, я оставлю записку у него в кабинете? — спросил я.
— Наверху, в пристройке, рядом со студией, но сначала нужно пройти мимо арены для боя быков. — Она показала на двойную дверь, в дальнем конце справа, где вспыхивал и погружался в темноту неоновый наездник верхом на неоновом быке. Лина наклонилась ко мне через барную стойку и добродушно улыбнулась. — Тебе придется купить еще что-нибудь, дорогой, или я прекращаю все разговоры.
Я поблагодарил ее, положил доллар в кружку и уже собрался уйти, когда Лина вздохнула и сказала:
— На сегодня все хорошее закончилось.
На арене для боя быков царила темнота. Семнадцать или восемнадцать рядов для зрителей амфитеатром спускались к пустой яме, если не считать нескольких красных пластмассовых бочек, реквизита матадоров и двух металлических ворот на северной стене, печально висевших на петлях. На земляном полу остались следы каблуков сапог и копыт. Никто не позаботился о том, чтобы привести его в порядок. Какие неряхи!
Мужчина и женщина сидели на самом верхнем ряду и спорили о ком-то по имени Саманта. Увидев меня, они замолчали и с недовольным видом встали со скамейки, решив перенести свой разговор в зал для танцев.
Звуки музыки и разговоры отсюда казались далекими и едва различимыми, словно отражались эхом от дна нефтеналивного танкера. Я обошел арену по периметру, направляясь к металлической двери с боковой планкой и белой табличкой с надписью «Только для персонала», и поискал провода сигнализации, но ничего не обнаружил. Камеры тоже не было, и я толкнул дверь.
За ней оказался пустой кабинет с дрянными панелями из орехового дерева, розовым ковром на полу и тремя металлическими столами. На стене висели афиши в рамках, изображавшие вышедших из обращения второсортных артистов Тилдена Шекли, среди них была и Джули Кирнс. И оставалось еще полно свободного места для Миранды Дэниелс и, возможно, кого-то еще.
В комнате имелось две двери, одна вела направо, другая — налево. На левой было написано «СТУДИЯ», на правой — «ШЕК». Я поискал на его двери камеру наблюдения или что-нибудь в таком же духе, но ничего не нашел.
Отлично.
Ручка легко повернулась.
Мне хватило одного взгляда на кабинет, чтобы испытать почти непреодолимое желание закрыть дверь и попробовать вернуться снова, чтобы убедиться, что глаза меня не обманывают.
Он выглядел как нечто среднее между палаткой охотника во время сафари и кафе, где играют хард-рок. Громадный ковер, имитирующий шкуру зебры, занимал большую часть пола. Со стены за письменным столом злобно пялилась голова тигра. С потолка, точно сталактиты, свисали оленьи рога. У восточной стены я заметил закрытую на замок и подсвеченную изнутри витрину с оружием, где были выставлены винтовки и пистолеты. Точно такая же витрина с музыкальными инструментами занимала западную стену — скрипка, две акустические гитары и черная электрическая. Я присмотрелся внимательнее и увидел, что на скрипке перламутром выложено имя Боба Уиллса.[26]
Подойдя к столу, я покопался в нем пять минут, но ничего особенно интересного не узнал. Несколько личных бумаг, которые Шекли в нем держал, были написаны от руки, почерком третьеклассника с наклоненными назад буквами «b» и «d» и «i» без точек. Он просто обожал разрисовывать свои бумаги, маленькие звездочки и завитки украшали поля.
В последнее время Шекли сделал несколько звонков касательно компании грузоперевозок, которая ему принадлежала и, судя по всему, перестала приносить доход. Кроме того, я нашел заметки о его телефонных разговорах с Лесом и другими агентами, посвященных обсуждению условий контрактов с певцами, чьи выступления должны были состояться в баре «Пейнтбраш». Еще я обнаружил подтверждение словам барменши Лины о том, что администраторы и агенты пытались опротестовать не обозначенные в договорах права Тилдена на выступления по радио некоторых певцов. Не вызывало сомнений, что те ничего за них не получали и не имели права голоса в подборе репертуара.
Мне на глаза попались корешки авиабилетов в Европу, датированные несколькими годами ранее — в основном в Германию и Чехию; часть из них на имя Тилдена Шекли, другие на какого-то Александра Бланксигла. Один раз вместе с Бланксиглом летала Джули Кирнс. Я взял корешки с собой.
Последней оказалась папка с расписанием выступлений артистов за последние два года. Около одних имен стояли галочки, рядом с другими — звездочки. Я не нашел ничего, что имело бы отношение к Миранде Дэниелс. И не обнаружил фотографий Сент-Пьера со следами дротиков на лбу.
