Маньяк по субботам - Александр Петрович Гостомыслов
— Через три дома от вас живет врач, я говорил с ним. Он каждый день навещает вашу мать и считает, что у Марии Михайловны ничего не болит. У нее ранена душа, если выражаться языком военных. Она первая поняла, что произошло между сыновьями — она лучше всех нас знает ваши характеры и устремления. Но она мать, и не хочет стать судьей своим детям. Мария Михайловна решила больше не жить, ни на что не жалуется, ничего не ест, и тихо угасает.
— Мнение сельского коновала ничего не стоит, — пробормотал Стив, но руками уже осторожно шуровал под столом. Я подумал, если у него спрятан пистолет и он его выхватит, то мне придется стрелять ему прямо в лоб, чтобы он никого не успел захватить с собой. Это первый раз трудно убить человека. А когда у него за плечами четверо, ему уже все нипочем, и он, не сомневаясь, начнет палить в людей.
— А как же романтические начала? — прорезался голос у бухгалтера Рублевой. — Я так навсегда и останусь сообщницей маньяка?
— Эта печальная известность достанется не вам, — повернулся к ней Грай. — Наш оперативник Олег Стриж летал в Сочи. Там в прошлом году отдыхал Стив с Зоей. Он выяснил, что во втором городском ЗАГСе они и зарегистрировались. Ногайна стала женой Нага.
Стив сделал резкое движение, я выхватил пистолет и наставил ему прямо в лицо:
— Одно резкое движение, и ты — покойник.
Он не побледнел и не отшатнулся. Видно, для него это был привычный язык. А спросил:
— У меня во внутреннем кармане пиджака паспорт. Чистый. Можно я его достану и покажу?
— Пусть это сделает Зоя, — приказал я.
— Хорошо, — согласился он.
Зоя вынула из кармана Стива паспорт и протянула Граю. Шеф раскрыл его, полистал и согласился:
— Штампа нет. Но я ждал этот вопрос. В наше время можно все купить, даже паспорт. Не так уж и трудно было догадаться, что у вас по два паспорта. И оба настоящие. Захотите — вы вольные птицы, а где надо — законные супруги.
Краем глаза я заметил, как криво улыбнулась Зоя, при этом ямочек на щеках не образовалось, а хищно сверкнули остренькие белые зубки. И выглядеть она стала сразу на двадцать шесть лет. Зоя хотела что-то сказать, но передумала. Думать и считать она умела быстро, как электронная машина. Зоя вытащила из-за пояса платочек и вытерла лоб.
В этот момент, даже не соизволив встать, инспектор Шестиглазов устало произнес давно заготовленную фразу:
— Стив Исаев, по подозрению в убийстве четырех человек вы арестованы.
Сержант Григорьев, стоя у двери, начал отстегивать наручники от пояса, они за что-то зацепились, и тихо чертыхнулся.
Признаюсь, я на долю секунды выпустил Стива из поля зрения, потому что вслед за взмахом Зоиного платочка оба мотоциклиста вскочили в седла и оба американских никелированных скакуна разом взревели импортными моторами. Оба парня, как влитые, сидели в седлах. Скакнув с места, первый легко снес наши замечательные ворота, старательно выкрашенные Бондарем в замечательный зеленый цвет. От досок и реек только щепки полетели в разные стороны. Второй ринулся следом.
Нет, не зря Стив Исаев носил прозвище Железный Кулак. Обе руки он вынул из-под стола уже одетыми в желтые кожаные перчатки. Оружия в руках его не было, и пока я раздумывал, стрелять или нет, Стив сильно ударил по моей руке, и пистолет улетел в угол комнаты.
Глава XXV
Мне пришло в голову, что он захочет драться. Я был готов объяснить грубияну, что в гостях следует вести себя прилично. Но он вскочил на скамейку и, выставив вперед оба кулака, прыгнул в окно.
Зазвенело разбитое стекло. Стив сделал хороший кувырок и вскочил на сиденье ко второму мотоциклисту.
Нет, не зря Грай предупреждал, что скоро потребуются моя сноровка и сила. Я решил показать, что такие прыжки мне вполне по плечу. Поднялся на скамью и… наткнулся на Зою. Я подвинулся влево и она подалась влево. Я кинулся вправо и она вправо. Так мы танцевали секунд десять, пока, наконец, сержант Григорьев справился с наручниками и принес их к столу. Я отшвырнул ее, с досады задев за лицо сильнее, чем хотел. Тоже ласточкой прыгнул в окно, перевернулся через голову и вскочил на ноги.
Возвращаться в дом за пистолетом было уже поздно. К этому времени первый мотоциклист с ревом пропахал по рядкам. Передним колесом пробил наш пленочный парник с огуречной рассадой, проехал по нему и выскочил с другой стороны. На пути иностранной техники встал стеклянный парник, тщательно оберегаемый прижимистым Бондарем вот уже полтора десятилетия. Голову смелого ездока защищал прочный импортный шлем с прозрачным забралом, поэтому не остановило и оконное стекло с деревянными рейками. Под звон чисто вымытых стекол и треск хорошо просушенной древесины мотоцикл пропахал и второй парник. По деревянному мосточку переехал канаву и вывернул на соседнюю линию.
Второй мотоцикл с двумя седоками, густо ревя мотором, шел уже по проторенной дороге. Тоже благополучно миновал мосточек, и тут мы увидели, что такое — приличная зарубежная техника…
Сначала я хотел кинуться к машине и броситься в погоню. Но сам же поставил «Ниву» таким образом, что она может поехать только в канаву, а пока начнешь выворачивать, их и след простынет. Я был согласен на любой вид транспорта. Первое, что попалось под руку — красный Юркин мопед «Верховина-3» без левой педали. Юрка уже завел его, намереваясь утереть нос уголовному розыску и частным детективам.
— Вытри, наконец, нос! — велел я ему, сорвал шлем и сам рванул сквозь разбитые в щепу ворота, по грядкам, через парники… Высокая все же проходимость у этого мопеда, хотя, наверное, я и выглядел на нем как Дон Кихот на ослике Санчо Панса.
Наш хозяин участка Бондарь был потрясен безнравственным вторжением незваных гостей в свои владения. Вряд ли он успел понять, что кровожадный убийца совершает дерзкий побег от служителей закона. Но он мгновенно в тысячах, рублях и копейках оценил ущерб, нанесенный его любимым грядкам, пленочному парнику и стеклянной теплице. Сумма эта оказалась так велика, что тотчас вывела из равновесия нашего скуповатого хозяина. Тут он увидел, что вслед за первой машиной движется втооая. Это же разорение! Старый морской волк превратился в отчаянного флибустьера, издал боевой клич, потрясший окрестные участки, взмахнул лопатой, точно секирой, и без страха ринулся на механизированного врага, чтобы грудью стать на защигу родной земли.
К счастью, ноги флибустьера были не те, что раньше, после первых
