Картер Браун - Гурия для заклания
Повернувшись, она исчезла в глубине коридора. Где-то негромко хлопнула дверь и раздался недовольный выкрик.
Спустя минут пять Селина вернулась и, не глядя на меня, направилась в гостиную.
– Идите за мной, – холодно сказала она. – Осман-бей уже одевается.
Со времени моего последнего визита в гостиной ничего не изменилось. Все так же были опущены шторы, все так же разбросаны подушки на белом ковре, разве что кальян не дымил.
– Придется вам немного подождать, – печально сказала прекрасная одалиска. – Он уже не так проворен, как прежде, особенно после сна.
– Я не спешу, – сообщил я.
– Это заметно... Хотите выпить чего-нибудь?
– Но только не турецкого кофе.
Лишь одно воспоминание об этом пойле заставило судорожно затрепетать мой желудок.
– Что-нибудь спиртное?
– Бурбон со льдом, если можно.
– Пойду поищу. А вы пока присядьте.
Я закурил, но остался стоять. Ни одна из подушек, разбросанных на ковре, не привлекала меня.
Спустя несколько минут в коридоре раздалось шуршание шелка. Вернулась Селина, накинувшая пеньюар. В руке она сжимала стакан с бурбоном, в котором аппетитно позвякивали кубики льда.
Пока я медленно тянул напиток, наслаждаясь каждым глотком, она внимательно следила за мной, скрестив руки на груди.
– Осман-бей разъярен, как дикий кабан, – сказала она, когда я вернул ей стакан. – Еще немного, и он захрюкает.
– Какой он кабан, – я махнул рукой. – Скорее, боров.
– И все же будьте осторожны. Он очень силен. Вы даже представить себе не можете, что он вытворяет иногда.
– В крайнем случае я могу выпрыгнуть в окно.
– Это было бы весьма забавно. Как-никак, мы живем на двадцать пятом этаже.
В коридоре раздались приближающиеся шаги. Толстяк влетел в гостиную на пугающей скорости и одарил меня уничтожающим взглядом.
Даже не поздоровавшись, он рухнул на ковер и остался сидеть со скрещенными ногами возле своего кальяна.
– Подай кофе!
Эти слова были адресованы Селине.
Она пулей бросилась выполнять его распоряжение.
Глядя ей вслед, я задумчиво сказал:
– Мне всегда было жалко тех типов, которые самым прекрасным в мире считают окружающую природу: всякие там деревья, озера, водопады. Им бы следовало побывать сегодня ночью здесь, чтобы убедиться – самое прекрасное в мире, это обнаженное женское тело.
Осман-бей просто заклокотал от ярости.
– Не хотите ли вы сказать, что вытащили меня из постели только для того, чтобы заставить любоваться прелестями рабыни и без того принадлежащей мне?
– Нет. Есть еще кое-какие проблемы.
Поскольку Селина уже исчезла из поля моего зрения, можно было глянуть и на Осман-бея.
Зрелище, надо сказать, было довольно не привлекательное: те же сальные, спутанные космы, та же смешная бородка, тот же огромный живот, та же рубашка, те же панталоны и тот же серебристый лак на ногтях. Не человек, а варварский идол.
– Чего ради вы явились ко мне в такую пору? – горестно вымолвил он. – Я пережил самый жуткий день в моей жизни. Четыре часа подряд мой бывший компаньон Абдулла Мюрид вел унизительный допрос, мало в чем уступающий пытке. Пусть верблюды вечно оскверняют могилы его предков! Едва он отправился в вашу контору, я сбежал отсюда. До поздней ночи мне пришлось скитаться под безжалостным солнцем на раскаленных, зловонных улицах этого ужасного города. Домой я явился едва живой, надеясь найти здесь прохладу и покой. И вот, едва я забылся сном, врываетесь вы...
Его толстые щеки затряслись не то от гнева, не то от горя.
– На это у меня есть очень веские причины, – заметил я.
– Нет таких причин, которые могли бы позволить прервать мой драгоценный отдых. Вы ворвались в мой дом, как бандит. Вы вырвали меня из мира сладких грез и вернули в жуткую обыденность. Неужели в этом была такая необходимость?
– Абдулла Мюрид в Нью-Йорке, а следовательно, вам нужно хоть чем-то оправдаться перед ним. Я думал, что результаты расследования, которых я добился к нынешней ночи, заинтересуют вас.
– Да обрушит Аллах на вашу голову тридцать три несчастья, – он воздел руки к потолку. – Неужели нельзя было подождать до утра?
– События развиваются молниеносно. Не исключено, что к утру многое изменится.
В гостиную вернулась Селина с чашкой дымящегося кофе.
Осман-бей с ненавистью глянул на свою рабыню.
– Подлая тварь! – прохрипел он. – Зачем ты впустила в мой дом этого нечестивца?
– Я не пускала его, – стала оправдываться Селина. – Он сам...
– Замолчи, негодница! Пусть Аллах навечно лишит тебя благорасположения! Пусть тебя посадят на кол, смазанный бараньим жиром! Пусть тебя растерзает толпа голодных евнухов! Пусть тебя изрубят на куски ифриты!
Эти проклятия не на шутку испугали Селину, и она, взвизгнув, бросилась наутек, однако наткнулась на одну из подушек и растянулась на полу. Пеньюар ее задрался, обнажив породистый розовый круп.
– Селина, задержись, – сказал я.
– Как вы смеете приказывать в моем доме! – возмутился Осман-бей. – Она моя собственность, и только я имею право повелевать ею. Ступай прочь, Селина!
Девушка на четвереньках поползла к выходу. Пришлось мне загородить ей дорогу, хотя вид на Селину сзади был куда привлекательнее, чем спереди.
– Она должна остаться, – сказал я твердо. – Пусть выслушает мой отчет. Это необходимо в интересах дела.
– Вы смеете ставить под сомнение мои приказы... – забормотал Осман-бей.
– Смею, как видите, – отрезал я. – Пейте свой вонючий кофе и помалкивайте, иначе я буду развлекать вас своим обществом до самого утра.
Некоторое время он пребывал в прострации, раскрыв рот и выпучив глаза. Потом сразу как-то обмяк и прошипел:
– Хорошо. Пусть будет по-вашему. Но боюсь, что потом вы об этом пожалеете!
– Сегодня меня пугали не такие монстры, как вы... Селина, встаньте, пожалуйста. В таком положении ваш зад напоминает верблюжьи горбы.
Запахнув пеньюар, она поднялась и осталась стоять посреди комнаты, подозрительно поглядывая на нас черными глазищами.
Стараясь не упустить ни единой подробности, я рассказал о своем появлении в клубе "Оттоман" и о визите в раздевалку Лейлы Зента.
– Странно, но ее дружок Фрэнк Ломакс не поверил, что я работаю на вас, мистер Осман-бей. Мне приписали сотрудничество с бандой какого-то Корли.
– Корли? – удивленно переспросил Осман-бей. – Никогда не слыхал о таком.
– В свое время мы обсудим этот вопрос, – усмехнулся я. – А сейчас я продолжу свой рассказ, придерживаясь, так сказать, хронологии.
– Извините, но я прервал вас, чтобы уточнить кое-какие имена. Не люблю, когда что-нибудь непонятно мне.
– Разделяю ваши чувства. Однако, слушайте дальше.
Я поведал о том, как оказался в западне, о визите Джулиуса Керна, отсрочившем расправу, об угрозах неизвестного мне шефа, потребовавшего от Ломакса в течение сорока восьми часов вернуть какой-то товар и его стоимость, и о том, как мне удалось освободиться. Не забыл я сообщить и о винном подвале, в который меня привела Лейла Зента, чтобы доказать свою непричастность к похищению Марты Мюрид.
Тут мое горло пересохло, и Селине пришлось принести новый стаканчик бурбона.
Подкрепившись, я продолжил рассказ. В нем фигурировал труп коротконогого толстяка, убитого незадолго до нашего визита в подвал, и история с моим побегом из клуба.
Дальше речь пошла о семействе Корли. Я описал визит в галерею, а потом и на виллу, где царствовала Беатрис Корли – настоящий главарь шайки, соперничающей с Фрэнком Ломаксом. Я перечислил все, что видел на вилле: охрану, средства защиты, жутких псов.
Затем я перешел к изложению гипотезы Беатрис Корли о том, что я агент Ломакса и о предложенной ею сделке: все разделить пополам.
Никто из них ни разу не перебил меня. Осман-бей в волнении теребил свою бороденку, а Селина просто молчала, испуганно склонив голову.
– Вы поведали нам... захватывающую историю, мистер Бойд, – сказал он с нервным изумлением в голосе. – Она похожа на сказку, но такое трудно придумать. Поэтому я склонен верить. Вам пришлось многое претерпеть, выполняя мое задание. Но, честно говоря, я совсем запутался в этой истории. Будьте так добры и кратко изложите ваши выводы.
– Пожалуйста. Первое, что смутило меня в этой истории, – масса совершенно необъяснимых совпадений. А в совпадения я не верю.
– Какие совпадения, мистер Бойд? – спросил Осман-бей.
– Джулиус Керн постучал в раздевалку Лейлы Зента как раз в тот момент, когда Ломакс собрался разделаться со мной.
– Ну и что?
– К этому времени я уже порядочно измотал нервы Ломаксу. А Керн набросился на него, как ястреб, недвусмысленно пугая смертью за невыполнение обещаний, данных тому, кого они называли "шефом". Ломакс был до того растерян, что мне не составило труда обезоружить его. Причем Керн не предпринял никаких попыток вступиться за своего коллегу, хотя и мог бы. Что это, если не совпадение? А почему Керн позволил запереть себя в шкафу? На него это вовсе не похоже.
