Лео Мале - Коррида на Елисейских Полях
В любом случае, я мог подъехать осведомиться о нем у консьержки, если мне не повезет застать дома его самого.
216, улица Фобур Сент-Оноре, представлял собой не очень новое здание, недалеко от бывшего госпиталя Божон, превращенного в тренировочный центр для стражей порядка или в какую-то школу, почти напротив особняка Ротшильдов на углу улицы Берье, там, где в 1932 году во время ежегодной распродажи книг писателей-ветеранов некий Горгулов сделал несколько на редкость прицельных выстрелов по господину Полю Думье, президенту республики. Я с трудом нашел вход в дом, это был узкий коридор между лавкой антиквара и рестораном. Консьержка находилась в своей швейцарской, там, где открытый коридор переходил в своего рода длинный двор. Месье Жюль Рабастен? Да, он здесь проживает. Он дома? Да, он дома.
* * *Когда я его увидел, он был дома, и мне на память пришла фраза, произнесенная этим молодым человеком: "Если вы наткнетесь на труп, сообщите мне об этом... " Так вот, он был тут, труп, о котором мечтал жизнерадостный рыжий парень. Только Рабастен ничего не накропает о нем. До каких бы высот журналист не доводил свою профессиональную добросовестность, я не знаю ни одного из них, кто был бы таким ловкачом, чтоб выдать статью о своей собственной смерти.
Глава восьмая
Парень из дансинга "Элефан"
Для меня это не было совсем уж сюрпризом. По смущенному виду консьержки я мог почуять нечто необычное. И когда на лестнице я встретил полицейского из бригады Фару, а несколькими ступеньками выше его самого...
– Восьмой район Парижа, – сказал он, – был спокойным, пока вы не решили переселиться сюда. Я спрашиваю себя, действительно ли уехала в Америку та актриса, чьим телохранителем вы недавно были. Если хорошо поискать, то, наверное, можно найти где-нибудь в уголке и ее труп.
– Не заговаривайтесь.
– Я не заговариваюсь. Допускаю, что пытаться спросить у вас что-либо, уже само по себе означало бы заговариваться. Я хотел вас видеть. Поскольку вы тут, это упростит мою работу. Вы были приятелем Рабастена? Мы нашли это в его архиве...
И он протянул мне фотографию, сделанную Фредом Фредди из "Радара" в "Камера-клубе".
– Марк Ковет, вы и Рабастен, не так ли?
– Точно.
– Вы были одним из его приятелей?
– Я видел его раза два-три.
– И пришли повидать его снова?
– Да.
– По какому поводу?
– Я хотел, чтобы он познакомил меня с несколькими красотками. Я интересуюсь красотками. Видимо, это соответствует моему возрасту.
– Господи Боже! Если бы вы могли не интересоваться больше ничем иным! Итак, вы видели его два или три раза?
– Да.
Я объяснил, при каких обстоятельствах это произошло.
– Вы хотели повидать его в четвертый раз?
– И он привел меня к трупу.
Квартира, которую занимал Жюль Рабастен, состояла из кухни и двух комнатушек. Окна кухни и задней комнатушки выходили во двор бывшего госпиталя Божон, и из них внизу были видны различные сооружения и гимнастические снаряды, которыми пользовались полицейские во время своих тренировок. Рабастен растянулся на полу в этой комнате, служившей библиотекой и рабочим кабинетом, у подножья стола, на котором лежали авторучки, стопка бумаги и стоял "Ундервуд". Но это не значило, что он строчил какое-нибудь послание в тот момент, когда его застала смерть. На столе у пишущих людей всегда лежит бумага. Рабастен! Для дам – Жюло! Максимум двадцать пять лет от роду. Газетный мотылек, порхающий от знаменитости к старлетке. С черепом, в котором рождались хвалебные фразы. Но теперь, с таким проломом, в нем ничего больше не родится.
– Он заработал эту штуку не от того, что искал но вые мысли или стукнулся о дверной косяк, – сказал Фару. – Кто-то нанес ему удар. Может быть, чтобы ограбить, а может быть, и нет. В его карманах ни сантима, но и не похоже, что тронули его сбережения... (Он указал мне на шкатулку, которую один полицейский, рывшийся в вещах, поставил на стол) ...Следов обыска мы также не обнаружили. Если бы его рана была не так глубока, я подумал бы, что он стал жертвой нападения и ограбления со стороны бродяг на улице, а потом пошел себе спокойненько отдать концы у себя дома. Недавно у меня был такой случай. Жертва ночного нападения поднялась, не заметив, что у нее проломлен череп. Этот парень не имел более важных забот, чем пойти пожаловаться в ближайшее отделение полиции, и там, рассказывая свою историю, свалился замертво. Не думаю, что случай с Рабастеном повторяет это происшествие. Учитывая серьезность его раны, он, видимо, скончался сразу.
– Когда?
– На этот вопрос нам ответит вскрытие.
– Но, возможно, у него был на редкость крепкий череп и, несмотря на этот ужасный удар...
– Нет. Идти к себе залечивать рану (я спрашиваю себя, чем?) не могло стать его первым побуждением. Прежде всего он постарался бы сообщить о случившемся какому-нибудь полицейскому. Как раз то, что сделал тот, другой, и то же самое сделал бы я.
– Да, конечно. Я тоже думаю, что с ним разделались прямо здесь. Но, в общем, это же пустяк для вас. Не вижу причины, почему вы строите такую мину. Консьержка очень быстро вам сообщит, кто недавно нанес ему визит.
– Вашими бы устами да мед пить! – вздохнул Фару. – В этот дом входят и выходят без конца. Во дворе находится небольшая типография, и на этаже живет молодая женщина, которая дает уроки игры на фортепиано. Клиенты типографии и ученики преподавательницы музыки проходят мимо консьержки, ничего не говоря, а в течение дня тут ходит столько народа! И никто не спросил у нее, где живет Рабастен.
– Тогда это может быть только кто-то из знакомых.
– В этом я тоже не уверен. Вы что, не видели ряд почтовых ящиков в коридоре, не доходя до швейцарской? Рабастен на своем пометил свой этаж, а здесь, на двери, прикрепил визитную карточку. Поэтому сюда мог пройти любой, не спрашивая дорогу. Что же касается знакомых...
Он предложил мне рассказать все, что я знал о Рабастене. Я рассказал, но что я мог ему сообщить – ведь я, право, мало что о нем знал. Когда я кончил, комиссар объяснил мне, каким образом обнаружили эту драму. Это сделали полицейские, которые кувыркались во дворе своей школы. Один из них, забравшись на вышку, машинально взглянул в окно, находившееся не очень далеко от него, и заметил там какого-то человека, поза которого показалась ему странной. В тот момент он не лежал на полу вытянувшись, словно готовый к отправлению в морг. Он сидел, навалившись верхней частью туловища на стол. Полицейский сообщил об этом своим коллегам, и очень скоро на место прибыл Флоримон Фару.
– Нельзя тут не сделать некоторые сопоставления, – сказал он, исподлобья поглядывая на меня и приготовившись считать на пальцах. – Я заинтересовался этим делом, когда узнал, что речь идет о журналисте, специализирующемся по кино. Понимаете?.. (тут он начал загибать пальцы) ...Рабастен... Люси Понсо... оба проживают в Парке Монсо... Одна – вчера, второй – сегодня... ясно, не так ли? Здесь я снова сопоставил факты. Из-за этой фотографии (пальцы опять задвигались) ...Рабастен, Марк Ковет и Нестор Бюрма знакомы друг с другом. Рабастен занимался кино, Ковет – более или менее, Бюрма – почти. Ковет и Бюрма обнаружили Люси Понсо в агонии. Рабастена только что шлепнули.
– Вы полагаете, что между этими двумя смертями есть связь?
– Не знаю и не спрашиваю вас об этом. Может быть, это совпадение. Но все-таки это очень странно.
– В отношении Люси Понсо вы что-нибудь узнали?
– Черт возьми! Дайте нам вздохнуть. Мы занимаемся этим расследованием только сутки. До настоящего времени самоубийство не вызывало никакого сомнения, и, честно говоря, для меня оно по-прежнему несомненно, но смерть этого парня может дать расследованию новый толчок, если говорить о побочных обстоятельствах.
– Каких побочных обстоятельствах?
– Мы видели и более фантастические штуки.
Это соображение упало, словно волос в суп. Я сказал:
– Что еще?
– Я спрашиваю себя, не была ли Люси Понсо торговкой наркотиками. Мы видели и похуже, говорю я вам, а все эти бандиты здорово научились скрываться в последнее время. Нет сомнения, что в области всех этих ядовитых субстанций криминальная деятельность уменьшилась. Приблизительно год тому назад была обезглавлена банда гангстеров, торговцев наркотиками, по ним были нанесены сильные удары, затормозившие торговлю. А почему бы ей не возродиться с новыми людьми? Самоубийство этой женщины могло спутать некоторые планы, а ваш приятель Рабастен пронюхал об этой комбинации... Что вы скажете об этом, Бюрма?
– Я думаю, что вы выдаете желаемое за действительное, Фару, и не могу быть вам тут полезен. Я ничего не знаю. Но вы продолжайте копать в этом направлении, быть может, повезет.
Он недовольно заворчал, потом мы обменялись еще несколькими фразами, и он отпустил меня на все четыре стороны. Я отправился выпить в ближайшее бистро. Мне это было просто необходимо. Я обошел все кафе этой части Фобур Сент-Оноре до проспекта Фоша. Проходя мимо книжного магазина Денизы Верт, я мгновенно вспомнил о другой Денизе, белокурой кинозвезде. Проглотив последний аперитив в кафе на углу, я пошел обратно к дому № 216, где была припаркована моя тачка.
