Джеймс Чейз - Когда обрывается лента
— Сказать вам, что я думаю? После того как я уехал, вы вошли в домик, убили ее и украли эти деньги. Эта теория подойдет Терреллу?
— Пожалуй, — улыбнулся Хенекей. — У меня могут быть неприятности, но я полагаю, у вас будет их гораздо больше. Я на это пойду. Ну, так как же?
Харди задумался, почесал лоб и пожал плечами.
— О'кей… Вы подлец… Сколько?
Хенекей сунул пистолет в задний карман брюк и дал отдых своим пальцам.
— Признаюсь, я тоже попал в неприятное положение, мистер Харди. И хочу уехать отсюда навсегда.
— Сколько? — прошипел Харди.
— Пять тысяч. Вы получите конверт, и я исчезну навсегда.
Харди достал сигарету.
— О'кей, — наконец сказал он. — Достаньте конверт, и я завтра утром привезу вам деньги.
— Только приезжайте один, — подчеркнул Хенекей. — Мы встретимся здесь, в конторе. До этого мне надо кое-что сделать, мой банк проинструктирован…
— Вы уже говорили это… Я знаю, когда мне нужно платить, а когда не нужно. Вы получите эти деньги, но потом отправляйтесь отсюда, и побыстрее. Если попадетесь на глаза Джеку Смиту, я вам ничего не гарантирую.
Хенекей вынул из кармана пистолет и положил на стол.
— Только, к вашему сведению, мистер Харди, — в отношении Джека я тоже ничего не могу гарантировать.
Харди пристально посмотрел на него и встал.
— Итак, увидимся завтра в одиннадцать. И не воображайте, что вам удастся еще что-либо у меня вытянуть. Пять грандов — и ничего больше.
— Мне нужны только подъемные, — ответил Хенекей, облегченно вздыхая. — Во второй раз мы уже не встретимся.
Харди вышел из конторы, подошел к освещенной стоянке, сел в свою машину и уехал.
Из репродукторов на деревьях звучала музыка. Гирлянды разноцветных лампочек на ветках деревьев создавали иллюзию веселья.
Хенекей смотрел вслед Харди, тяжело дыша и держа руку на пистолете.
Харди свернул на поляну, где его ожидали Джек и Мо.
— Вымогательство, — равнодушно проговорил он и раскурил в темноте остатки своей сигареты. — Он знает обо мне достаточно, чтобы лет на десять упрятать меня в тюрьму. Теперь настала его очередь. Правда, парень утверждает, что доказательство хранится в сейфе банка с указанием передать его в полицию, если с ним что-то случится. Но это только блеф. Вы должны вдвоем отправиться к нему и забрать эти материалы. Это очень важно… Я плачу тысячу долларов.
Мо довольно усмехнулся и потер руки.
— Целую вечность никого как следует не обрабатывал! Это доставит мне огромное удовольствие, мистер Харди.
Харди посмотрел на Джека, растянувшегося на траве.
— Мы это провернем, — ответил тот. — А что с ним делать потом, когда мы получим от него доказательства?
— Его нужно убрать с дороги.
— Мо давно уже хочет иметь другую машину… А откуда мне взять такие деньги? Если бы вы дали нам две тысячи, мы бы чистенько провернули все это дело.
— Ну, хорошо, я дам вам две тысячи, — не колеблясь ответил Харди, — но имейте в виду, у него есть оружие.
Мо поднялся, протянул худую черную руку и помог Джеку подняться.
— Давайте подождем, пока лавочка закроется, — предложил Харди. — И нужно найти место, где он ночует. Там вы и подождете его. Я буду находиться здесь. И не забывайте, что он вооружен. — Его сообщники отправились было в путь, — но Харди вернул их: — Он забрал у Парнелл пять тысяч, и я хочу вернуть эти деньги.
В начале второго ночи большая часть домиков уже погрузилась во тьму. Хенекей выключил световую рекламу, запер свою контору и вышел. Вечер был теплый. Идя домой, он осторожно озирался кругом, хотя и был уверен, что нагнал на Харди страху. Несколько человек еще сидели перед своими домиками, докуривая последние сигареты. Хенекей знал их, и это придало ему смелости. Он не спеша шел по дорожке, останавливаясь то тут, то там, чтобы перекинуться с отдыхающими парой слов. Затем подошел к своему домику.
Ночь была душной, и он был слишком возбужден, чтобы сразу уснуть. Хенекей сел в кресло и закурил сигарету. Итак, скоро он станет обладателем десяти тысяч долларов: пять тысяч он взял у Парнелл, и еще пять тысяч ему привезет Харди. С такими деньгами можно укрыться в Нью-Йорке. Пришло время сматываться из Майами…
Следующие полчаса Хенекей пытался представить себе, чем будет заниматься в Нью-Йорке, но он не умел строить планы и решил пока это отложить.
Он взглянул на часы: 2.20. Уже все домики погрузились в темноту… Пора ложиться спать. Харди уже, наверно, давно в Майами, так что опасаться нечего…
Хенекей встал, открыл дверь и вошел в темную душную комнату. Не успел он протянуть руку к выключателю, как чья-то сильная, пахнущая одеколоном рука зажала ему рот… Потом ему показалось, будто лошадь лягнула его в живот…
На полу ванной комнаты Мо нашел привинченную кафельную плитку. Он вынул ее, опустил руку в образовавшуюся щель и вытащил из тайника запечатанный конверт. Потом еще раз полез туда и вытащил толстую пачку банкнот. Поставил плитку на место и вытер вспотевший лоб.
Джек, развалясь в кресле, ждал, когда он вернется в комнату. Хенекей лежал на софе и чуть слышно стонал: из-за кляпа во рту он почти не мог дышать.
— Ну, что ты нашел, бэби? — поинтересовался Джек.
Мо протянул ему конверт с деньгами. Оба посмотрели на свою жертву, потом обменялись взглядами.
— Отдай мистеру Харди и спроси, это ли он хотел найти, — сказал Джек.
Он вынул из кармана горсть конфет и бросил их в свой маленький влажный рот.
Мо скрылся в темноте и быстрыми шагами подошел к Харди, сидевшему в своей машине.
— Господи! — прошипел Хароди. — Сколько вы еще будете возиться! Уже утро!..
Лицо Мо искривилось в мрачной усмешке.
— Парень оказался очень упрямым, он долго не хотел говорить. Это вы желали получить, мистер Харди?
Тот взял конверт и деньги. Распечатав конверт, бегло просмотрел его содержимое.
— Да.
Харди вылез из машины, достал зажигалку и поджег бумаги. Наблюдая, как они горят, он поинтересовался:
— А что с Хенекеем?
— Он чувствует себя неважно и очень огорчен. Но сейчас я вернусь, и мы сделаем его снова счастливым…
Харди внезапно почувствовал удушье. Парни до сих пор не совершили ни одного убийства. Они вели себя как дрессированные звери: делали только то, что им приказывали.
Харди задумался и решил, что не сможет жить спокойно, если Хенекей останется в живых.
— Черт возьми, чего ты лыбишься, как обезьяна. Быстро возвращайся к Джеку!
Мо, крутнувшись на месте, исчез в темноте.
Было еще раннее утро, но Хомер Хейр уже сидел за своим письменным столом. Набрав номер отеля «Испанский залив», он попросил к телефону детектива Тресса.
— Мне нужно поговорить с миссис Бэрнетт наедине, — прошептал он. — Она вряд ли меня примет, увидев мою визитку. Как бы это организовать?
— Можешь встретиться с ней на пляже, — ответил Тресс, немного подумав. — Она там бывает каждое утро, с десяти до двенадцати. Если ты придешь к десяти часам, то увидишь ее. А зачем она тебе понадобилась?
— Я буду там в начале одиннадцатого, — Хейр повесил трубку.
Он подошел к сейфу, открыл его и достал из него золотую зажигалку и пиджак Криса. Зажигалку сунул в карман, а пиджак положил на стол и вызвал Луциллу. Та вошла и вопросительно посмотрела на отца.
— Упакуй мне это.
Луцилла посмотрела на пиджак, затем недоверчиво уставилась на отца.
— Ты представляешь себе, что может получиться из твоей затеи? Мне это очень не нравится. По тому, что я знаю из газет, этот Трэверс, кажется, очень твердый парень.
Хейр только улыбнулся.
— Не беспокойся, сначала я поговорю только с его дочерью. Если кто и сможет убедить его расстаться с миллионом, так это она.
Луцилла неуверенно пожала плечами.
— Я тебя предупредила…
Она взяла пиджак и с недовольным лицом вышла из кабинета.
Хейр закурил сигарету и снова сел за стол, задумчиво глядя в окно. Конечно, дельце рискованное, но за полмиллиона долларов стоит рискнуть. Надо только очень осторожно подойти к миссис Бэрнетт. Главное вовремя заметить опасность, чтобы успеть выкрутиться…
Через десять минут он нахлобучил свою желтую шляпу, взял под мышку сверток и тяжелыми шагами пошел к лифту. Спустившись вниз, сел в машину и поехал к отелю.
Тресс, приземистый отставной полицейский со здоровым цветом лица, уже ждал его. Приятели побрели по дорожке, обсаженной цветами, к частному пляжу.
— Если кто-то заметит, что я провожаю тебя к миссис Бэрнетт, меня могут выгнать с работы, — неуверенно сказал Тресс.
— Я хочу только поговорить с ней, и ничего больше! — проворчал Хейр, обмахиваясь платком. — Я уже не такой молодой, как прежде. Ну и жара!
— Ты просто слишком много ешь, — заметил Тресс, замедляя шаг. — О чем ты хочешь поговорить с ней?
