Джеймс Чейз - Поверишь этому – поверишь всему
Вал тем временем подошла к своему столу, вытащила из конверта, принесенного Гацетти, письмо и прочла его. Потом глубоко вздохнула и посмотрела на меня:
– Пятого числа Генри едет в Ливию. Это послезавтра. Вернется девятого. Надо для него все подготовить. Ты представляешь, его не будет несколько дней!
У меня перед глазами все еще стояла зловещая фигура Гацетти, и потому я не проявил достаточной радости в связи с этим известием.
В 17 часов появился Джейк и с улыбкой положил передо мной оформленные визы на Рангун. Его глаза остановились на Вал, а из губ вылетел какой-то замысловатый звук.
– Ладно, мистер Бердн, – сказал он затем. – Я побежал, а то мистер Олсон поднимет шум.
Я снова поблагодарил его и добавил еще пять долларов. Когда он вышел, я взглянул на Вал:
– В первый же день пятнадцать монет из моего кармана. Теперь ты сама видишь, что рассыльный тут просто необходим.
– Не отвлекай меня, я занята, – резко сказала она, продолжая неуклюже щелкать на машинке. – О, черт! Опять не так!
Зазвонил телефон, и, поскольку я замешкался, Вал раздраженно схватила трубку.
– Да, – бросила она нетерпеливо. – Он здесь. А кто это? А… сейчас. – Она повернулась ко мне и прошептала: – Тебя… Жена.
Я взял трубку.
– Да, Рода. Чего тебе?
– Слушай, по дороге домой купи булочки с кремом и сигареты, понял?
Я посмотрел на огромную кучу бумаг на столе, а потом на часы. Было 17.45.
– Извини, но я не смогу. Мне, видимо, придется сидеть тут до ночи. Так что уж сама сделай. Я вернусь в девять-десять, не раньше. – И, не дожидаясь ее протестов, я положил трубку.
– Как ты думаешь, она узнала мой голос? – спросила Вал.
– Не знаю. Мне сейчас на все наплевать. Давай работать.
В 18.30 Вал наконец закончила с ливийской заявкой.
– Ну, слава Богу, – сказала она, откидываясь на спинку стула. – Теперь мне нужно бежать, а то опоздаю.
– Ты уходишь?
– У меня важное дело.
– Но осталось еще три заявки, Вал!
– Ничего, подождут. Сегодня Генри дает обед в честь Бернстайна. Не могу же я не прийти! – Ладно, – махнул я рукой, слишком уставший, чтобы спорить. – Раз нужно – иди.
– Не сердись, милый. Завтра все наладится, вот увидишь.
Она быстро чмокнула меня в щеку и исчезла.
Я схватился за голову. Конечно, этого и следовало ожидать. Нужно мне было оставаться в своей фирме и не лезть ни в какие авантюры.
Через несколько минут, немного успокоившись, я взял в руки отпечатанные Вал бумаги. Весь текст пестрел ошибками, но мне уже было плевать. Пусть Видаль краснеет за работу своей жены. Оставшиеся заявки мне пришлось печатать самому. Я закончил работу лишь в 22 часа.
Рода сидела дома перед телевизором.
– Поздновато ты приходишь, – заметила она, не отрываясь от экрана.
Я прошел на кухню и осмотрелся. Ничего съестного, как всегда.
Сделав себе здоровенную порцию виски с содовой, которая могла свалить лошадь, я откопал в холодильнике банку консервированной фасоли и опустошил ее, даже не разогревая.
Наконец программа закончилась, и Рода появилась на кухне.
– А ну-ка, рассказывай, муженек, – протянула она. – Отчего это твоя раскрасавица отвечает по твоему телефону? Так все-таки она тебя соблазнила?
Я, собственно, ожидал этих вопросов.
– Она случайно зашла в кабинет. Я передавал информацию по телексу, и миссис Видаль пришлось снять трубку.
– Так, так. Значит, случайно зашла, случайно сняла… Ты же клялся, что не будешь общаться с этой стервой!
– Перестань ругаться, Рода. Я сказал, что она часто ездит с мужем, но ведь не все время. Сейчас они дома. Миссис Видаль зашла узнать, как я устроился.
– Это мне, значит, нельзя ругаться? А ей можно развратничать, прикрываясь своими деньгами и драгоценностями?
– Ой, говори что хочешь, а я пошел спать. Я с ног валюсь.
Но Рода загородила собою дверь.
– Ах, устал, бедняжка! – завизжала она. – Еще бы! И ты думаешь, я поверю, что ты засиделся на работе? Належался, скажи лучше, в постели этой шлюхи! Со мной ты что-то не спешишь так поработать, все устаешь где-то. Теперь я понимаю где!
Мне не следовало пить так много виски. То, что я сделал, было совсем не в моем стиле. Я с размаху так ударил ее по лицу, что Рода влетела в комнату и грохнулась на пол.
Я прошел мимо нее в спальню, сел на кровать и закрыл лицо руками.
Через несколько минут Рода тоже появилась и начала раздеваться, прерывисто всхлипывая.
Погруженный в свои собственные мысли, я сначала этого не заметил. Роды для меня больше не существовало. Все мое внимание поглотила мысль, что наш план не удался, мы не сможем встречаться с Вал в доме Видаля. Надо каким-то образом вырвать ее из когтей этого чудовища.
Вдруг, словно издалека, до меня донесся голос Роды:
– Извини, Клэй, я не должна была этого говорить. Я заслужила…
Видимо, она думала, что растрогает меня покаянием и я заключу ее в объятия. Но я лишь сказал:
– Ладно, забудем. Ложись спать.
Когда мы легли в постель, она хотела погладить меня, но я убрал ее руку.
– Не сейчас. Давай спать. Я действительно чертовски устал.
В 6.30 я соскочил с кровати, стараясь не разбудить жену. Побрившись и умывшись, я прошел на кухню и заварил кофе. Хлеба, конечно, не было, но сигареты она все-таки купила. А через пару минут Рода тоже появилась.
– Почему ты так рано встал?
– У меня много работы. Постарайся не забыть о продуктах, когда будешь возвращаться домой.
– Клэй! Я хочу, чтобы ты ушел оттуда. Пожалуйста, вернись в свою фирму. Ты делаешь большую ошибку.
Внутренне чувствуя, что она права, я все же сказал:
– А новая машина тебе уже надоела? Сама видишь, мне придется там остаться. Ну, все, до вечера.
И я уехал.
Вал пришла на работу в 10.15. Она, видимо, чувствовала за собой вину, ибо смущенно сказала:
– Извини, дорогой. Мы поздно легли, и я проспала.
Я трудился уже с 7.30. Оформил шесть заявок, наметил маршруты, договорился о билетах и гостиничной брони. Оставалось сделать еще четыре визы.
– Опять все упирается в задержку с получением виз, – пожаловался я. – Вал, попробуй ты поговорить с Лукасом насчет рассыльного.
– Я не могу, Клэй. Он не станет меня слушать.
– Ну, тогда обойдемся без него. Я уже связался с агентством по найму. У них есть студент на каникулах, который готов подрабатывать за шестьдесят долларов в неделю.
Я немедленно передал эту просьбу и условия найма Видалю по телексу.
– Все, проблема решена, – сказал я. – Если твой муж не захочет платить, я буду делать это сам, из своего кармана. Другого выхода у нас нет.
– Ему это не понравится.
– Очень жаль, если так. А скажи мне, Вал, кто все эти люди, которые путешествуют за его счет?
– Сотрудники фирмы. Они собирают для него информацию самого разнообразного характера, экономическую и политическую. Генри обрабатывает ее и выгодно продает.
– А ты знаешь, что сейчас многие компании дают ему кредит только на один месяц вместо шести? Это вызывает беспокойство и свидетельствует о неустойчивости его положения. Отсюда и недоверие к Видалю. Говорят, он на краю краха. Правда, веских оснований так думать пока нет.
Она провела кончиком языка по пересохшим губам.
– Но Генри же ворочает миллионами!
– Это еще ничего не значит. У него ничего нет под эти миллионы. Вам ведь почти ничего не принадлежит. Ситуация очень неустойчивая. Я думаю о тебе, Вал. Что ты будешь делать, если Видаль разорится?
– Не может этого быть! Он слишком хитер и изворотлив. Нельзя перехитрить дьявола – он всегда умнее.
Загудел селектор, и Дайер сообщил, что нам посланы еще три заявки. Когда их принесли, Вал покорно уселась за пишущую машинку и снова принялась терзать мои нервы сбивчивым нерегулярным щелканьем. Дальше терпеть это было невозможно.
– Вал, так не пойдет. У тебя совсем нет скорости. Ты сама видишь, что мы не справляемся. Я не хочу тебя обидеть, но…
Она закрыла лицо руками и всхлипнула.
– Извини, милая. Я не хотел тебя расстраивать. Давай вместе поищем выход из положения…
Она выпрямилась; печальный взгляд и выражение страдания на лице потрясли меня.
– Неужели ты не понимаешь, что происходит? Да разве могла я разучиться печатать после такой практики? Разве ты не замечаешь, что происходит на твоих глазах?
– А что происходит? Прости, но я не понимаю…
Она в отчаянии уронила руки на колени.
– Да я ведь все время пытаюсь объяснить, но ты ничего не хочешь слушать. Это же его штучки, чертов гипноз. Он терзает меня. Когда я прикасаюсь к клавишам, то сразу чувствую что-то не то… Меня парализует его воля, заставляет делать ошибки. Я пытаюсь противиться ему, но ты же видишь – ничего не получается. И проспала я сегодня тоже из-за этого. Все его чары! Он постепенно уничтожает меня, я скоро вообще перестану быть человеком.
Что, опять Трильби и Свегаль, какие-то злые духи, о которых она упоминала раньше?
