Александр Граков - ОХОТА НА КРУТЫХ
— Слава Богу! Это вы! Помогите! Пожалуйста!
— В чем дело, гражданочка? — Иван Николаевич осторожно оторвал ее пальцы.
— Там сестру мою... какие-то... в подъезде. Я вырвалась... побежала. Только скорее, скорее! Ой, Ася! — она истерически рыдала.
— Где — там? — деловито и спокойно продолжил младший лейтенант.
— В двух кварталах отсюда... Недостроенное общежитие.
Они с Игорем хорошо знали это здание. Там остались еще какие-то отделочные работы, но через неделю его по плану было положено сдать в эксплуатацию. И сдадут — в этом никто не сомневался. Тем более — общежитие предназначалось для строителей. А крови эта «незавершенка» у всего РОВД попила немало. Ее давно уже обосновали под ночную гостиницу разные личности: от бомжей до картежников и тех, кому не хватило «спальни» под кустами. «Чистили» эту блатхату последнее время периодически и наконец вроде бы навели там чистоту, если не стерильную, то хотя бы относительную. И вот — снова..,
— Шляться, мадам, по ночам надо тоже с умом!—со злостью вырвалось у Ивана Николаевича. Еще бы, такой вечер перегадился! — А ну, вперед ! — Он лапнул за кобуру, выхватил пистолет и рванул по улице, Игорь, также передернув затвор своего ПМ, выданного не так давно, бросился следом. Позади, словно подкованная лошадь, цокала по асфальту каблуками зареванная девчонка. Подбегая к зданию будущего общежития, Игорь настороженно прислушался: ночная тишина ничем не нарушалась, а само здание казалось вымершим. Он повернулся к запыхавшейся девушке.
— Где? В каком подъезде?
Она судорожно двинула плечами и молча указала на крайний слева. Игорь ломанулся в теперь уже близкую дверь, не заметив тусклого маслянистого всплеска в правом от подъезда настежь распахнутом окне.
— Стой! — заорал сзади младший лейтенант. — Назад! Засада, твою мать!
Он отчаянно рывком выдвинулся вперед и принял в себя рокотнувшую из окна автоматную очередь, предназначенную на двоих. Но не всю. Тупым и горячим ударом в плечо, то самое, уже раз простреленное в Афгане, Игоря развернуло и бросило в черную пропасть, в никуда. Последнее, что он услышал при памяти, был звук взревевшего двигателя автомобиля...
Сознание он потерял ненадолго, от силы на минутку, и когда очнулся, Иван Николаевич был еще жив. Он лежал на спине и раскинутыми руками судорожно шарил по земле. Игорь, дергаясь от нестерпимой боли в плече, подлез к нему и, взглянув, понял — это все, конец! Изрешеченная с близкого расстояния, почти в упор, грудь младшего лейтенанта представляла собой месиво из ткани и крови. Но губы его шевелились — что-то шептали. Игорь наклонился к ним ближе, еще ближе.
— Сынок, ты здесь? Живой?
— Здесь я, батя! — сквозь клокотавшие в горле слезы впервые за многие-многие годы он выдавил из себя незнакомое доселе ему слово.
— Видишь... достали-таки! Ая их бил-то — жалеючи... Теперь ты один... Можно, сынок, можно...
— Что можно? Что, батя? — кричал Игорь в беспамятстве в омертвевшее уже лицо. — Куда ты, батя? Не надо! Нельзя, ты слышишь! Куда же я теперь?
И вдруг понял, что хотел сказать ему перед смертью его наставник и учитель жизни. Он развязывал ему руки, снимал с него «вето» на преступников. И если раньше одна сторона могла делать все, а другая — противоположная ей, лишь половину, ограниченная рамками законности, то теперь они стали на равные позиции. Просто теперь надо быть осторожнее, хитрее во время дежурства... Стоп! А если «их» вообще не трогать во время дежурства?! Притворяться этаким туповатым служакой. Зато...
— Жив? — склонился над ним коллега из подъехавшей на выстрелы патрульной машины.
Игорь облегченно мотнул головой и отключился.
Глава VII
ЗАЧЕМ ВЫ, ДЕВОЧКИ...
Немного посидев за столом, для приличия, Михай решительно накрыл свою стопку ладонью.
— Хорош, Ваня. А то будет, как вчера!
— А что вчера, что вчера? — завелся с пол-оборота Иван, затем осекся, взглянув недоуменно на Михая и, наконец, до него дошло — расхохотался легко, заразительно. — Надо же, подловил! Не иначе, как теперешняя работа где-то вплотную состыковывается с милицейской. Ведь вчера еще ни ты меня, ни я тебя в глаза не видели! А как же догадался, что я пил и сколько?
— По твоему сегодняшнему состоянию наутро. — Михай улыбнулся, затем посерьезнел. — Ну ладно, о работе и прочих делах — попозже! Сейчас давай поговорим о твоих друзьях, ну тех, в кожанках.
— Таких друзей — за хрен и в музей! — обиделся Иван.
— Ну все-таки. Деньги у незнакомых не занимают.
— Да он сам, гад, подкатился со своим червонцем. На, мол, Ваня, на опохмел души, потом как-нибудь отдашь! Знал же я, идиот, для чего дают — чтобы повыпендриваться было потом над кем. Но немог ничего поделать с собой — горело все внутри, надо было чем-то залить. А в таком состоянии черту душу продашь, не то что этому драному Узбеку!
— Ладно, ладно, — притормозил его Михай. — Я тебе не батюшка, а твоя квартира — не приход, чтобы каяться. Давай, расскажи лучше, что они из себя представляют — эти кожаные орлы. И откуда взялась?
— А откуда в доме берутся грызуны и тараканы? Просто в один прекрасный день вылазят вдруг из щелей или дырок половых — и все, считай, явление состоялось. Так вот и эти. Поналазили из других городов, районов, областей. В Донбассе знаешь какая «текучка» кадров? Да и свое дерьмо поприлипало сразу же к ним, как гвоздики к магниту. Как говорят — рыбак рыбака видит издалека. Но эта тварь — Узбек — орудует здесь давненько уже. Кражи, рэкет, изнасилование девчонок, угон и перепродажа автомашин, даже наркотики — девяносто процентов его работы. Но хитрый и скользкий до беспонятия — все делает через подставных, «шестерок» для этого у него хватает. Два раза его уже пробовали посадить, даже сажали. Но дважды пришлось освободить — один раз за недостаточностью улик, второй — по амнистии. Я тебе скажу так, — заключил Иван, — если ты собираешься копать под Узбека — брось, лучше не связывайся, в этом деле я тебе не помощник. Если уж свои, местные, не нашли мотивов упрятать его за решетку, то приезжему тем паче ничего не светит.
— Ты рассказывай, рассказывай, — успокоил его Михай, — а выводы предоставь сделать мне.
— Да чего это я разливаюсь тут перед вами соловьем? — психанул вдруг Иван. — Я-то вон про тебя знаю только то, что зовут тебя Михаем и что карманы у тебя набиты бабками, как швейцарский банк. А может, ты сам из тех Узбеков, уж больно кликуха у тебя мудреная!
Михай молча достал паспорт и подал Ивану. Олеся сделала то же самое. Иван быстро перелистал документы.
— Ну что, успокоился? — спросил Михай, забирая назад свой паспорт.
— А может... — вякнул было Иван, но Олеся перебила его: — Слушай, Михай, чего ты все доказываешь ему? Билеты на поезд у нас есть, поехали отсюда! А он пусть остается со своими проблемами — семейными и бытовыми. По крайней мере — это его родной город, и если ему безразлично, что в конце концов изнасилованной может оказаться дочь или сестра — это его личное дело. У нас, по-моему, своих проблем хватает через край, чтобы размениваться на чужие!
— Нехорошо говоришь, — Иван глянул на нее искоса. — Это проблемы общие!
— А раз общие — то какого же ты разводишь тут сопли насчет подосланных и прочих? — теперь уже разозлился Михай. — Был бы я каким-нибудь блатным — стал бы я останавливать компанию Узбека там, возле пивнушки? И на хрена бы ты мне нужен был, скажи, со своим похмельным синдромом?
— Резонно, — подумав, Иван остыл окончательно. — Извините, ребята, шахта, нервная работа...
В дверь квартиры забарабанили кулаком, Иван вскочил, схватил с пола одну из аммонитных шашек и стал запихивать в нее карандаш детонатора. Михай щелкнул замками «дипломата»...
— Ванька! — голос из-за двери был старушечий. — Ванька, ирод! Опять дрыхнешь небось, зенки залив! А хто мне чивилизер отремонтирует?
Иван облегченно перевел дух и, рассмеявшись, щелкнул замком на входной двери. В нее тотчас влетела маленькая сухонькая старушка и с ходу набросилась на Ивана, игнорируя присутствие Олеси и Михая.
— Ты чего же это, стрекозел, обещал починить его еще надысь, на неделе, а сам резину тянешь! Здеся предвыборные выступления послухать нужно, а не моего деда.
— А ты что, теть Зин, никак свою кандидатуру в законодательное собрание выдвинула? — Иван возился с задвижкой двери на лоджию.
— Та не-е! — смутилась бабуся. — Но страсть как интересно их обещания слухать. Вот так послухаешь-послухаешь, и кажется — ну совсем капелюсечку нам до коммунизма дотянуть осталось. И ежели те, что сидят там, в верхах, выполнят то, что обещали в предвыборных выступлениях, то у нас точно — будет коммунизм. А Библию придется сховать куда ни то подальше. Потому как засветятся у них нимбы над головой и на земле будеть явных святых аж тыщу. А то и боле!
