Картер Браун - Любовница
Аннабел застучала на машинке.
— Я была абсолютно уверена, что вы спутаетесь с какой-нибудь низкопробной девицей. Уж так заведено у Уилера, не правда ли?
— Вы же знаете мое отношение к женщинам. — Я пожал плечами.
— Конечно, знаю, — презрительно сказала она.
— Шериф у себя?
— У него кто-то есть. Вы хотите, чтобы я доложила о вашем возвращении? Не думаю, что он обрадуется.
— Тем не менее скажите ему, — сказал я, — что я могу потерять кое-что большее, нежели работа.
Аннабел подняла трубку.
— Он велел вам идти прямо к нему. Должно быть, он потерял разум. Кажется, даже обрадовался, когда услышал, что вы тут.
— Он увидел во мне блудного сына, — понимающе сказал я. — Скоро он, возможно, заколет жирного тельца. — Я критически осмотрел Аннабел. — Надеюсь, в последнее время вы следили за своим весом?
Она схватила тяжелую линейку, но я уже проскользнул в кабинет шефа, плотно закрыв за собой дверь.
Лейверс чуть ли не улыбался мне.
— Рад, что вы вернулись, Уилер, — сказал он. — Это мистер Шафер из «Трибюн».
Шафер неприязненно улыбнулся мне со своего места.
— Я уже встречался с лейтенантом. Как успехи в расследовании?
— Продвигаемся, — сказал я.
— Что-нибудь конкретное? — настаивал репортер. — Хотелось бы узнать детали.
— Мистер Шафер считает, что мы продвигаемся недостаточно быстро, — сказал Лейверс. — Ему интересно, почему мы не пригласили на помощь отдел убийств.
— Дело входит в компетенцию шерифа. Мы способны обойтись без отдела убийств.
— Похоже, что вы еще не получили результатов, — заметил Шафер вкрадчиво. — Мой редактор интересуется этим делом. Он чувствует, что и у читателей возник огромный интерес к нему.
— Я знаю, чем интересуется ваш редактор, — сказал я. — Он сам говорил мне.
Репортер пожал плечами и посмотрел на шерифа.
— Нам хотелось бы сотрудничать с вами, шериф. Но я вижу, вам это не нужно. Отношение лейтенанта совершенно определенно указывает…
Шериф беспокойно заерзал в своем кресле.
— Я бы этого не сказал, — увильнул он от прямого ответа. — Лейтенант, как и все мы сейчас, несколько возбужден и…
— …трудно сотрудничать с подозреваемыми, — закончил я за него.
Лицо Лейверса стало багроветь.
— Это правда, не так ли, сэр? — вежливо осведомился я у него. — Шафер ведь все время под подозрением. Мы знаем, что он был весьма дружен с Линдой Скотт. Возможно, преступление совершено в порыве страсти…
Тот стал медленно подниматься.
— Вот, оказывается, в чем причина! Вот почему вы не отвечаете на мои вопросы, — протянул он. — Но — подозреваемый я или нет — я представляю самую крупную газету в городе, шериф. И если вы отказываетесь отвечать на мои вопросы, мой редактор захочет заявить об этом… в печати.
Он вышел из кабинета, хлопнув дверью. Я сел на стул, который до этого занимал он, и закурил.
— Я позвал вас, чтобы вы помогли мне, — сказал Лейверс обреченно. — Неужели вы никогда не слышали слова «такт»?
— Слышал, сэр.
— Тогда почему, черт возьми, вы не вспомнили о нем? Знаете, что может сделать со мной газета из-за этого убийства? Или вам все равно?
— Я думаю, мы не должны быть тактичными ни с Шафером, ни с редактором, шериф, — сказал я. — Единственное наше право — это найти убийцу Линды Скотт. Нашу тактичность в «Трибюн» воспримут как признак слабости и к тому же решат, что вам есть что скрывать.
— Ох! Вечно одно и то же! — проворчал шериф. — Вы все еще думаете, что я партнер Флетчера и стараюсь устроить где-нибудь в округе казино?
— Нет, сэр. После того как я побывал в Лас-Вегасе, я так больше не думаю.
— Лас-Вегасе? — Его голос выдал неожиданный интерес. — Вы нашли там что-нибудь?
Я рассказал ему всю историю. Когда закончил, он молча и методично принялся набивать трубку и раскуривать ее.
— Хорошая работа, Уилер! — наконец сказал он. — Это все, что нам нужно.
— Для чего?
— Чтобы арестовать Флетчера! — горячо ответил он. — Теперь-то у нас есть мотив! Если Линда была замешана в этом, а я думаю, ваша теория верна, она не смогла бы выдержать нервного напряжения и раскололась бы. Вот почему Флетчер убил ее: чтобы она не проговорилась синдикату!
— Мы не можем быть уверенным, что ее убил не синдикат, шериф, — сказал я. — Утверждения Солтера, что они еще не приняли решения, недостаточно для обвинения, не так ли?
— Дело против Флетчера складывается довольно удачно, я бы сказал, — заявил он.
— А я бы так не сказал.
Он с силой ударил трубкой о стол.
— Похоже, вы не очень хотите арестовывать Флетчера, — прорычал он. — Я начинаю удивляться, с чего бы это, а, Уилер?
— Думаю, сэр, мы должны быть уверены в своей версии, — как можно более вежливо ответил я. — Он сделал вам предложение об организации казино, но вы отказались. Он угрожал вам, сказав, что последует последнее предупреждение. Вы же не верите, что потом он убил Линду Скотт и положил ее тело на ваши ступеньки? Это же равносильно чистосердечному признанию в преступлении.
— Возможно, — согласился Лейверс. — Но можно взглянуть на дело и по-другому. Предположим, что он как раз сделал это. Тогда он может заявить на допросе, мол, он не сумасшедший, чтобы предупреждать об убийстве, не так ли? Ловкий ход!
Лейверс был в чем-то прав.
— Что-то вроде двойной ставки? — сказал я. — Понимаю, что вы имеете в виду, но все еще не верю. Флетчер не такой парень, чтобы просчитаться.
Шериф молча раскуривал трубку.
— Если не Флетчер убил ее, то кто? Синдикат?
— Не знаю, — ответил я. — Дайте мне еще немного времени, и я узнаю.
— У нас мало времени. Мало того, что я лично заинтересован в этом деле; вы слышали, нам угрожает газета. Не забывайте, что мы должны думать об избирателях. Грядут выборы. Вам-то на это плевать!
— Дайте мне еще два дня, шериф, — повторил я. — Если к тому времени ничего не добьюсь, арестуйте Флетчера.
— Два дня — слишком много, — проворчал он, — но… ладно…
— Спасибо, шериф.
Я вышел из кабинета и увидел Шафера, сидевшего за письменным столом Аннабел и лениво качавшего ногой.
— Вы задолжали мне за выпивку, — сказал он, и это навело меня на хорошую мысль.
Мы отправились за полквартала в ближайший бар. Когда принесли напитки, Шафер удостоил меня вниманием.
— Нашли что-нибудь интересное в Лас-Вегасе?
— А кто вам сказал, что я был там?
— То милое болтливое дитя в вашей конторе, — ответил он почти весело. — Я ведь говорил вам, что умею обращаться с женщинами.
— Да, говорили, — вспомнил я. — Нет, не нашел там ничего интересного.
— Вы не сказали бы, даже если бы и нашли что-то, так мне кажется. Понимаете, лейтенант, в моем интересе к этому делу нет ничего личного. Я просто выполняю свою работу. Как и вы.
— Вы говорили, что я должен вам за выпивку, — напомнил я.
— У меня есть редактор, — сказал он, — который формирует политику газеты. Вы понимаете?
— Конечно. В Чикаго у вас тоже был редактор.
Его лицо потемнело.
— Что вы, черт возьми, хотите этим сказать?
— Я хочу сказать, если чикагская история правдива, — осторожно начал я, — то вы — тип репортера, который не гнушается ничем.
— Возможно, вы правы, — сказал он спокойно, — но это не причина, чтобы со мной не сотрудничать. Вы хотите заполучить Флетчера, а я — материал для газеты.
— Я хочу заполучить убийцу. А почему вы твердо уверены, что это Флетчер?
— Вы уверены, что убийца — именно Флетчер, лейтенант, — ответил он. — А вот ваш шеф не хочет его трогать. Конечно, вы станете это отрицать, ведь вы работаете на шерифа, но я чувствую такие вещи. Я прав?
— Сделайте мне одолжение, Шафер, — вежливо сказал я, — найдите себе работу сторожа, и тогда я смогу поджечь то, что вы будете охранять.
Его лицо побледнело.
— Ну что ж, как хотите. Если мы в состоянии снять с должности шерифа, то уж свалить обычного копа нам не составит труда. И не думайте, что мы блефуем. «Трибюн» и раньше удавалось подобное!
— Я специально приду в вашу контору послушать этот бред, — сказал я. — Это у вас как, ежедневно или только по четвергам?
— О'кей, — кивнул он. — Если хотите! — Поднялся и вышел из бара.
Я допил коктейль, повторил, потом сел в машину и поехал домой.
На проигрыватель я поставил пластинку Синатры и под «Синее настроение» смешал себе новый коктейль. Музыка, как никогда, отвечала моему настроению. Я сел в кресло и закрыл глаза. Пятиминутный отдых принес мне большую пользу.
Разбудил меня звук, раздражающий, настойчивый. Я открыл глаза и понял, что это дверной звонок. Посмотрел на часы: 17.30. Пять минут превратились в три часа. С трудом поднявшись из кресла, я подошел к входной двери и открыл ее.
— Наконец-то! — раздраженно сказала Габриель. — Я стою здесь уже пять минут!
