Бретт Холлидей - Блондинка сообщает об убийстве. Бриллианты вечны. Белый какаду
Все было очень просто: на странице больше не было чернильной кляксы. А на ней имелась клякса, когда я под бдительным взором попугая вписывал свое имя в день прибытия в этот злополучный отель.
Этот, на первый взгляд, обыденный факт мог иметь какое-то важное значение. Клякса исчезла, и отсутствовали даже следы подчистки, лист был блестящий, и на нем стояло мое имя, написанное моим почерком. Воспользовавшись тем, что все были заняты разговором, я стал разглядывать страницу внимательнее и убедился, что подпись действительно моя. Но она была сведена на эту страницу чем-то острым, а затем написана чернилами. И это было сделано не очень умело. Не будучи ни полицейским, ни даже детективом-любителем, я сразу заметил подделку.
Однако подделали только мою подпись, остальные имена не были сведены.
– Но почему?
Объяснение пришло быстро и оказалось очень простым. Что-то вызвало необходимость изъятия этой страницы. Нужда в этом возникла после моего приезда, но до прибытия Лорна. И причина не была какого-то невинного свойства, вроде пролитой воды или чернил. В таком случае Ловсхайм просто попросил бы меня зарегистрироваться еще раз, объяснив причину. Нет, сам факт кропотливой подделки моей подписи указывал, что в этом была какая-то причина. И это была единственная улика против Ловсхайма.
Изъятие листа произвели искуснее подделки, так как следов этого обнаружить не удалось, а вторая половина листа оказалась среди чистых страниц второй половины журнала.
Я вдруг осознал, что слишком пристально и долго смотрю на журнал. Разговор позади меня еще продолжался, но я поспешно поднял голову и встретился взглядом с Ловсхаймом. Я старался выглядеть рассеянным и даже небрежно сказал, обращаясь к Френсису:
– Значит, ваш дом находится на юге!
Я приписал себе виновность лишь в праздном любопытстве. Но я не понял, удалась ли моя хитрость. И когда я уходил, поднимаясь по лестнице, то оглянулся и увидел, что Ловсхайм склонился над регистрационным журналом. Лорн и Френсис снова прошли в холодную приемную, а Сю под каким-то предлогом пошла к себе.
В коридоре я подождал ее. Мы дошли до маленькой ниши и остановились. Вблизи никого не было, даже полицейский не ходил в этом коридоре.
– Теперь расскажите мне про сувенир, – сказал я.
– Не знаю, что сказать, – почти со стоном ответила Сю. – Просто он исчез, а я воображала, что он в надежном месте.
– Когда вы его потеряли?
– Вчера ночью.
– Вы хотите сказать, что кто-то вошел ночью в вашу комнату?! – испуганно спросил я и сжал ей руку так, сильно, что она вздрогнула.
– О нет! Дверь всю ночь была заперта на ключ и на щеколду.
– Когда же он пропал? – спросил я, отчасти испытывая облегчение.
– Я не знаю. Я смотрела на него... на сувенир... вчера около полудня. Вчера вечером вы мне сказали, что священник был в моей комнате, но то место, где я... прятала сувенир...
– Ваша туфелька, – сказал я безжалостно.
– Что?!
– Конечно, он был в красной туфельке с серебряным каблучком. Вероятно, вы прятали его в каблуке, в специально сделанном углублении.
– Но откуда вы могли узнать об этом?
Мне не хотелось интриговать ее, когда все было так просто.
– О, вы носили их так часто, и они были на вас, когда вы ходили на прогулку к мосту. Разве без особой причины вы надели бы красные туфли на высоких каблуках для прогулки по булыжнику? – нетерпеливо спросил я.
– Но я же не носила их днем.
– Понятно почему. В дневное время вы считали, что опасность не столь велика. Но скажите, когда вы обнаружили пропажу сувенира?
Она задумчиво смотрела на меня, затем сказала"
– Он был хорошо спрятан, и я за него не беспокоилась. Когда я поглядела на туфлю (сувенир был спрятан в каблуке), я не заметила ничего подозрительного. Поэтому я сказала, что священник ничего не взял из моей комнаты. Я обнаружила пропажу лишь поздно ночью. Открыв тайник, я увидела, что сувенир исчез.
– Что вы тогда сделали?
– Ничего. Я ничего не могла сделать. Все спали. Я... я боялась выйти из спальни в темные коридоры.
Она вздрогнула, и я пришел в ужас от одной мысли, что могло с ней случиться, и сказал:
– Вы были правы!
У меня было такое чувство, будто я заглянул в пропасть. Что, если бы она вышла в темный коридор с подстерегавшей ее на каждом шагу смертью...
– Вы поступили правильно! – повторил я и интуитивно почувствовал, что теперь нельзя терять ни минуты, и добавил:
– Но вам следовало сегодня утром сказать нам об этом.
Она смотрела на меня озабоченным взглядом.
– Но я не могла сказать об этом Лорну.
– Не могли... о... я понимаю. В конце концов, он служит вашему брату и будет соблюдать его интересы.
– Именно, – согласилась Сю, – ...а сегодня утром я не могла сама обыскать комнату священника.
Она помедлила, затем взволнованно призналась:
– Я была испугана, испытывала страх... недаром вы предостерегали меня. Но в Белой гостиной я хотела вам сказать в тот момент, когда...
На этом она прервала речь.
– Так вот причина убийства священника! Он завладел сувениром, кто-то узнал об этом и убил его. Небольшой эпизод в жадной погоне за золотом, ожидающим наследницу.
Отсюда вытекало три вывода. Первый: убийца взял сувенир у священника; второй: сувенир находился на теле священника и теперь он в руках полиции. Это казалось мне почти невероятным, так как убийца имел много времени и мог тщательно обыскать труп; и третье – священник успел надежно спрятать сувенир или передал его своему сообщнику. Это тоже казалось маловероятным.
– Можете ли вы сказать мне, что из себя представляет ваш сувенир? – робко спросил я.
– Вы хотите попытаться найти его для меня?
– Да, если смогу, – кратко сказал я.
Она серьезно размышляла, взвешивая мои слова.
– Это очень опасное сведение, – наконец сказала она. – И я обещала никому не говорить о нем. Конечно, дело очень срочное. Но я не хотела просить вас найти его, я полагаю, это безнадежная затея. Кроме того, я уже и так достаточно подвергала вас опасности. Я хочу лишь обсудить с вами, что теперь мне следует делать. Что сказать Френсису? О, какая ужасная ирония судьбы! Что стоило ему приехать днем раньше! Я полагаю, он уже ждет меня. Он сказал мне, что по возвращении из полиции мы займемся формальностями. Конечно, он имеет в виду сувенир.
Она была совершенно права. Что сказать сейчас Френсису – это был самый важный и неотложный вопрос. Сказать ему прямо, что сувенир украден, – значит убедить его, что Сю являлась еще одной самозванкой.
– Вам придется обмануть вашего брата. Заставьте Ловсхайма отдать вам бумаги и для начала передайте их вашему брату. Затем не соглашайтесь показать ему ваш сувенир до тех пор, пока он не покажет вам свой. У вас есть шансы, что он не пожелает пойти на это. Он может подумать, что это ловушка. Поскольку вам нужно доказать свои права, он может потребовать, чтобы сначала вы показали ему сувенир. Попытайтесь затянуть время, скажите, что вы тоже опасаетесь ловушки... лучше тактично намекните на это. Но непременно будьте спокойны и уверены в себе.
– Да, я могу это сделать, – сказала Сю.
И это было правдой, я не сомневался в ней.
– Но представьте себе... вдруг он поверит мне... Предположим, он согласится положить свой сувенир рядом с моим. Допустим, что он примет вызов моего блефа? – сказала она с подобием улыбки на лице, не смягчившей, однако, напряженности ее взгляда и жесткой линии губ.
– Он этого не сделает, – ответил я более уверенно, нежели думал. – Он захочет подождать и обсудить это с Лорном. А тем временем, возможно...
Ее глаза оживились, и она ухватилась за намек, поняв его в желаемом для себя смысле.
– Вы хотите сказать, – прошептала она, – что вы, может быть... Что вам что-то известно... Что вы напали на след...
– Нет, нет, – сказал я сразу. – У меня есть лишь идея, но не более. Я рассчитываю на одного Лорна. Если только парижские детективы не прибудут сюда раньше.
Но мне не удалось убедить ее. Это было ясно видно по ее вопрошающему, нетерпеливому взгляду. Я был обескуражен, так как не представлял себя в роли детектива. У меня не было ни опыта, ни представления о традиционном подходе к этому делу. Я даже предпочитал чисто приключенческую литературу – рассказу о самом талантливом и умнейшем детективе.
Такой вкус, думается мне, основывается на контрастах: инженеру в его деятельности приходится очень много логически мыслить, причем результат его размышлений выражается цифрами. Понятно, он с большим удовольствием читает описания морского сражения или соперничества и борьбы двух мужчин, нежели следит за разрешением криминальной истории дедуктивным методом мышления.
Как инженер, я знал, что надежный результат при сложении зависит от того, насколько достоверны суммируемые цифры.
