Бретт Холлидей - Блондинка сообщает об убийстве. Бриллианты вечны. Белый какаду
До этой ночи бессонница была мне почти неведома. Но теперь спать я не мог. Я курил, читал старый журнал, который нашел в ящике стола, и ходил взад и вперед. Я долго писал заметки об этом ужасном деле и пытался вывести по ним какие-то заключения. Но совершенно окоченевший, я встал и скомкал листочки с написанным, на которые потратил столько времени. Бросив их в камин, я наблюдал, как они сжимались и шевелились и, наконец, превратились в коричневые хлопья, так и не вспыхнув настоящим пламенем.
Матрас на кровати казался набитым камнями, подушки были подобны твердым доскам. Кругом меня были безлюдные помещения уединенного и холодного северного крыла.
По-прежнему мыши скреблись в стенах, скрипели ставни. И опять я чувствовал, что кто-то находится вблизи меня в этом крыле. Это было лишь ощущение, и мой рассудок восставал против него. Но бывают минуты, когда рассудок подавляется чувством.
Это была длинная, холодная и страшная ночь.
Утро принесло новости. Священника не нашли, и никто не видел его после таинственного исчезновения из отеля. Однако установили личность владельца оружия. Им оказался некий Михаил Стравский. Продавцу оружейного магазина была показана фотография убитого, и он опознал по ней человека, купившего этот револьвер.
– Итак, убитый был Михаилом Стравским, – сказал я.
Лорн кивнул головой. Его лицо было бесстрастным, как всегда, но, по-моему, он был не меньше меня возбужден этим открытием.
– Марселя застрелили из этого револьвера?
– Да, извлеченные при вскрытии пули были из него.
– Но ведь владелец револьвера был мертв задолго до убийства Марселя. Значит, оба убийства связаны между собой. Убийца Стравского обыскал его карманы, взял с прочими вещами револьвер и позже стрелял из него в маленького Марселя.
– Возможно, – сказал Лорн. – И для своей безопасности он избавился от оружия. Он швырнул его на пол, зная, что, если даже проследят его происхождение, это не причинит ему ни малейшего вреда. Я говорю вам, Сандин, мы имеет дело с исключительным преступником. Надо иметь хладнокровие, чтобы так поступить.
– Да, надо быть дьяволом, – возбужденно сказал я, думая о Марселе. – А я предполагал, что этот револьвер окажется принадлежащим священнику.
– Я сам так думал, – заметил Лорн.
Он плотнее запахнул пальто. Мы разговаривали во дворе. В холле было несколько полицейских. Среди них стоял Ловсхайм, жирный и испуганный. Он что-то протестующе доказывал. Мадам Грета стояла сбоку и невозмутимо слушала.
– Михаил Стравский, – сказал я в раздумье. – Итак, это имя убитого. Но кем был этот человек?
Лорн пожал плечами.
– Этот вопрос интересует и полицию.
– Почему сейчас допрашивают Ловсхайма? Может быть, пытаются выяснить, знал ли он Стравского?
– Полагаю, что так, – ответил Лорн, не проявляя особой заинтересованности.
– А как вы думаете, он знал его?
– Не знаю. Возможно.
– Стравский мог быть в сговоре со священником. Лорн нетерпеливо кивнул головой, будто желая сказать, что я слишком медленно прихожу к выводам.
– Имеется еще одна новость, – сказал он. – В состав яда входил никотин. Нет, нет! Это все, что мне известно.
Он стремительно предупредил мои вопросы.
– Я ухожу в полицейский участок. Возможно, там я еще что-нибудь узнаю.
Он замолчал с озадаченным видом, точно вспомнив о более важном деле, затем сказал:
– Вас не затруднит приглядеть немного за мисс Телли?
Меня это не затрудняло. Надеюсь, что мне удалось сказать это без неуместной горячности. Я встретил Сю в холле. Она выглядела утомленной и бледной и сказала мне, что плохо спала.
– Я чувствовала себя затравленной, – проговорила она и засмеялась немного дрожащим голосом.
Что ж, я сам ощущал это. Я сказал:
– Мне поручено приглядеть за вами сегодня. Лорн отправился в полицию.
Я вкратце рассказал ей о новостях, и она слушала в раздумье. Затем пожала плечами.
– Я полагаю, нам остается только ждать, – произнесла она. – Но бездействие довольно неприятно.
– Пойдемте, – вдруг сказала она, – посмотрим знаменитую гостиную. Я покажу вам рояль Папы. Вероятно, вся эта история – чистейшая выдумка и чепуха.
* * *Я последовал за ней по тускло освещенному коридору, любуясь ее мягкой грациозной манерой держаться, линией ее плеч и гордой посадкой чуть склоненной головы. Только впоследствии я задал себе вопрос: почему необъяснимая прихоть подсказала ей выбрать именно это утро, чтобы показать мне рояль Папы?
На ней снова был костюм из серого твида и на шее красный шарф. Когда она проходила по коридору мимо двери, шарф зацепился за торчащую щеколду. Резко остановившись, она невольно повернулась и оказалась в моих объятиях. Это случилось так быстро и неожиданно, что у меня не было времени для размышлений. Поблизости никого не было, и я крепко обнял ее, чувствуя, как ее волосы щекочут мое лицо. И тотчас весь мир перестал существовать для меня. Я начал страстно целовать ее. Но Сю как-то незаметно высвободилась и отошла от меня. Я безуспешно пытался что-то ей сказать, стараясь придать твердость своему голосу. Сердце мое колотилось, будто я долго бежал, и я жаждал вновь заключить ее в свои объятия. Но я боялся вызвать ее негодование.
– Простите меня!
Я придумывал дальнейшие извинения, но не мог найти слов.
Вдруг она заговорила тихим взволнованным голосом, какого я прежде не слышал у нее.
– Разве вы не собираетесь посмотреть на рояль Папы?
Кажется, я сказал "да". Мы снова вошли в ту же дверь, на этот раз ее шарф ни за что не зацепился. Вскоре мы добрались до Белой гостиной. Я открыл дверь и остановился.
– Здесь темно, – предостерегающе сказал я.
– Ну и что же? – ответила Сю. И мне показалось, что, несмотря на темноту, я увидел в ее глазах искорки смеха и что губы ее все еще пылали от моих поцелуев.
– Ну и что же? Откройте ставни!
Но когда она следом за мной вошла в холодную, темную комнату, смех ее замер.
– Как здесь холодно, – сказала она, вздрогнув, – и какой затхлый воздух.
Вместе со мной Сю подошла к окну и раздвинула шторы. Я распахнул окно и впустил в комнату струю свежего воздуха. Открыв ставни, я снова закрыл окно.
Тусклый свет нисколько не изменил мрачного уныния этой старинной комнаты. Даже цветы на ковре и позолоченные купидоны над каминным зеркалом казались выцветшими, заброшенными и уродливыми.
Краска сбежала с лица Сю.
– Здесь так безжизненно, – сказал я.
– Обстановка делает комнату еще мрачнее, – испуганно сказала Сю. – Однако вот рояль.
Он стоял в темном углу – этот черный огромный рояль, похожий на громадный гроб на ножках. Никто из нас не спешил подойти к нему.
Сю огляделась, подошла к длинному светлому столу, покрытому выцветшей бархатной скатертью, и остановилась в раздумье.
– Пыль, – сказала она, проведя по нему пальцем.
Затем она села в отделанное резьбой кресло с сильно изношенной серой атласной драпировкой. В этой старинной комнате, с ее витиеватым и претенциозным изяществом, Сю казалась миниатюрной и странно современной. Мрачная обстановка комнаты как-то повлияла на нее. Она была бледна, глаза ее казались более темными, а круги под ними от бессонницы проступили еще резче. Даже ее блестящие волосы, казалось, потускнели. Положив руки на колени, она с задумчивым видом смотрела на пыльный изношенный ковер с выцветшими гирляндами роз.
– Я полагаю, вам известно, что мистер Лорн изменил свое мнение, – задумчиво сказала она. – Теперь он хочет, чтобы я рассказала обо всем полиции и постаралась получить разрешение на выезд.
– Да, – ответил я.
Мой голос звучал громко и резко в этой комнате. В ее тишине было что-то, внушавшее мне тревогу. Я подумал, хорошо ли я поступил, придя с Сю в такую отдаленную часть старого отеля. Я снова осмотрелся кругом, но не нашел места, где кто-либо мог спрятаться. Следовательно, вновь появившееся ощущение чьего-то близкого присутствия не отражало реальности.
Я сел рядом с Сю, но так, чтобы мне была видна дверь в коридор. Имея в кармане револьвер, я чувствовал себя увереннее. Помню, как я совал руку в карман и с удовольствием трогал оружие.
– Надеюсь, вы последуете совету Лорна, – твердо сказал я.
– Вы считаете, что так будет лучше?
– Я всегда так считал.
Почему-то у меня появилось желание обернуться и посмотреть назад.
– Я думаю, что вы и мистер Лорн правы, – устало сказала Сю. Ее голос дрогнул, она изменилась в лице и быстро оглядела комнату.
– Что произошло с этой комнатой? – резко и нетерпеливо спросила она.
– Она долгое время была закрыта, и в ней холодно, – объяснил я прозаически, хотя прекрасно понимал ее ощущение.
– У меня такое чувство, будто в комнате присутствуют призраки всех обитавших здесь ранее людей, – неожиданно сказала она.
