Боб Джадд - Финикс. Трасса смерти
— Наверное, до вас доходит как до верблюда.
Позже в этот же день я позвонил Тому Рейфилду.
— О, Форрест! — воскликнул он. — Что за приятный сюрприз! — Голос автора нескольких абсолютно схожих с оригиналами имитаций звучал легко и непринужденно, как у диктора сегодняшней Би-би-си, который изъясняется на языке центральной культурной Британии с некоторой примесью восточнолондонского диалекта, для шика. Ни за что не подумаешь, что он родился в старой деревушке — Джеймс-Мезон в Йоркшире. — Подожди, я скажу Гарри, что ты звонишь. Он — твой старый болельщик.
— Ладно, и скажи ему, что я — его фанат. — Я и в самом деле любил его. В семь лет он лучше всех подражал голосу Джона Мейджера. У него хорошо получалась и Мэгги Тэтчер, но для дилетанта его Мейджер был великолепен. — Ты занят? — спросил я.
— Ничего особенного.
— Я хотел тебя спросить, можешь ли ты для меня подделать голос Мюррея Уолкера?
— Нет проблем, а зачем?
— Хочу подшутить над старым другом.
— Можно, если это будет безвредная шутка.
— Я хочу предотвратить одну неприятность. Можно это сделать для записи?
— Не для эфира?
— Строго лично.
— В чем вопрос! Когда тебе это надо?
— Было бы неплохо к четвергу.
— Дай-ка я посмотрю… У тебя аппаратура настроена?
— Как насчет оплаты?
— Рад, что сам поинтересовался. Семьдесят пять в час пойдет?
— Прекрасно.
— У тебя есть инженер или ты хочешь, чтоб занялся я сам?
— Если можешь, я хотел бы, чтоб ты справился сам.
— Идет! Как со звуковыми эффектами, музыкой?
— Звуковые эффекты нужны, но без музыки. Ты не знаешь, кто сможет имитировать Джеймса Ханта?
— Это хорошо получается у Ника Саламана. Правда, он дорого берет. Сто пятьдесят в час без возврата денег.
— Нет проблем. Только не переваливай за тысячу. У тебя есть факс модем?
— Конечно. Подключен к всемирной сети.
— Я пришлю тебе вечером факс.
— А почему бы тебе не привезти самому? Приезжай! Поужинаем вместе.
— Если бы мог, я бы непременно приехал, Том, но сейчас совершенно нет времени.
— Никогда его нет, ведь так?
— Обними за меня Элен.
— Ради Бога, не распускай свои руки! — ответил он своим все умеющим, но на этот раз возмущенным женским голосом.
Глава 31
Вторник подарил нам чудесный долгожданный английский летний вечер, когда солнце еще висело над горизонтом с одной стороны, а луна уже появилась на другой. В деревнях возле Сильверстоуна мужчины и женщины собирались возле пабов, наслаждаясь теплом и светом уходящего дня, несмотря на то, что было десять часов вечера, и отдыхали с кружками в руках, сплетничая, болтая и флиртуя. А в Пьюри-Энд команда, недавно переименованная в «ЭФОГК», копошилась, как куча котов в мусорном баке.
Трейлеры пришли из Франции только в понедельник в шесть вечера. Их направили там на пропускной пункт к северу от Фонтенбло, где их окружили обозленные бастующие водители грузовиков. Трейлеры могли бы проторчать там неизвестно сколько дней, если бы не дождь, загнавший забастовщиков в кафе. Наш асс, водитель грузовика Моррис Хэмилтон, воспользовался этим и стал выводить колонну из тупика. Когда он уже почти отъехал от пикета, один из водителей-французов выглянул в окно из их прокуренного кафе, увидел наших, выскочил наружу и ударил монтировкой по грузовику. Но Моррис не остановился. На следующем перекрестке он сообщил французским «дальнобойщикам» из следующего пикета, что «парни, которых мы встречали по дороге, пропустили нас», и вот так они проскочили. Полицейский эскорт довел их по проселочным дорогам до Булони, а оттуда они ринулись на автостраду и примчались в Пьюри-Энд в шесть часов вечера, благодаря этому мы отстали от графика только на восемнадцать часов. Джереми Бэкингем и «желтые куртки» провели понедельник в Хитроу, пропуская через таможню новые двигатели. Специалисты из «Ходзуки» в это время разобрали наши машины и начали переделывать их для испытаний, намеченных на среду в Бранд-Хэтч. Когда наконец-то новые двигатели прошли таможню и прибыли в пять утра во вторник, мы бросились вскрывать ящики.
Эти творения из магния, алюминия и углеродистой стали можно по праву считать настоящим монументом компьютерного века. Всего лишь чуть более полуметра в длину и меньше шестидесяти сантиметров в высоту и ширину, они могли чуть ли не летать, обладая более чем 750 лошадиными силами. Или, по крайней мере, так нам думалось. До тех пор пока не начали устанавливать эти двигатели на машины, мы не догадывались, что не хватает черных ящиков — электронных мозгов, без которых ничто не заработает. Позвонили в Нагою, Япония, в 7.45 утра по нашему времени и узнали, что инженеры «Ходзуки» «Формулы-1» только что ушли, завершив рабочий день. «Ай хай! Хай! Ноу, ноу! Челные ясики был полосены в колобки и посланы!»
Вооружившись номерами еще тепленьких квитанций, Джереми, Хиро Минору и Такэо помчались назад в Хитроу. После еще одного дня баталий с офицерами Ее Величества Таможни и Акцизных Сборов они вернулись в шесть вечера с двумя небольшими черными ящиками, завернутыми в свинцовую фольгу. В первом корпусе механики и техники стали разбираться, какой ящик от какого двигателя, так как все они, согласно сопроводиловке, были собраны по-разному. Это навело меня на мысль, что все двигатели находятся на разных стадиях доводки. Поэтому, даже если нам удастся подобрать эти маленькие компьютеры к двигателям, еще не было ясно без дополнительных звонков в Нагою, какой из движков будет работать стабильно, а какой взорвется, как граната, после дюжины кругов. 9.45 вечера во вторник по местному времени означало 6.45 утра в среду в Нагое, и нам оставалось ждать еще два часа, пока команда «Ходзуки» «Формулы-1» появится на рабочих местах, чтобы ответить на наши вопросы. Пока мы ожидали, «желтые куртки» подготавливали факсы с серийными номерами двигателей и строчные запросы, чтобы их коллеги в Нагое начали действовать без промедлений.
А тем временем техники выяснили, что из-за нового передка машины по проекту Мерри не хватит места для нормальной работы подвески, а Кэти была занята подбором варианта изгиба. Я попробовал вспомнить, когда же в последний раз стоял возле паба летним вечером, когда меня достал из Лос-Анджелеса по телефону Сэм и вцепился мертвой хваткой.
— Введи меня в курс дела, ладно, Форрест? — Это было вроде приветствия. — Я только что вернулся с обеда, и в моем распоряжении пятнадцать минут, а потом я уезжаю на следующую встречу.
— Всегда рад слышать тебя, Сэм, — ответил я и рассказал о двигателях и о наших планах проверить их сегодня утром.
— Хорошо, так держать. Я хочу, чтобы «ЭФОГК» произвела хорошее впечатление в воскресенье. Не думаю, что наши друзья из Конгресса будут на гонках, но я заарканил сенатора Дикерсона из Комитета по ассигнованиям на оборону. Мы сядем в аэропорту Даллеса, заправимся, прихватим доброго сенатора и приземлимся в Лутоне примерно в восемь утра. На вертолете прилетим на автодром в воскресенье в девять утра. Вирджиния говорит, что ты ревнуешь. Это мне льстит.
— Я не ревнивый, Сэм. Я подозрительный. И подозрения внушаешь мне ты.
— Не стоит быть таким мнительным, Эверс. Я уволю тебя, если смогу, вот и все. А еще Вирджиния говорит, что ты трезвонишь повсюду о новой аэродинамике в своей машине. Что это за чертовщина?
Внутри здания корпуса завелась какая-то машина, и мне пришлось кричать в микрофон.
— Я надеялся, что она тебе передаст, — кричал я. — Мы собираемся устроить для тебя потрясающее шоу, Сэм.
— Ради Бога! Я не желаю никаких сюрпризов! Мне надо переговорить со Сьюзен, ты можешь соединить меня с ней?
— Нет проблем, Сэм. До встречи в воскресенье.
К полуночи мы разобрались, что к чему. Из двенадцати двигателей три подлежали проверке, шесть находились на разных стадиях доработки и могли быть использованы только как резерв, и три подходили для гонок. Еще одна партия двигателей ожидалась через неделю — к гонкам «Гран-при» в Германии. А между тем предстояли еще проверки и испытания отобранных двигателей на стенде.
Бэкингем не спал уже три дня. Он и сегодня не собирался ложиться, пока не будет все закончено. И все же, несмотря ни на что, он радовался, как школьник на каникулах. Я сказал ему, что мы никогда бы не установили эти двигатели без него.
— Или без Нотона, который заставил Ходзуки работать сверхурочно. Или Бог его знает, без Хиро Минору и Такэо. Это действительно мужики, Форрест!
— Рад это слышать, — ответил я. Джереми не уловил иронии, хотя от него ускользает не так уж много.
«Формула-1» живет за счет денег и скорости, но все это вместе взятое не достаточно, чтобы выиграть гонку. Спросите у «Феррари»! Главное в «Формуле-1» — мелочи. Несколько миллионов бит информации, включая не очень важную, необходимо собрать и проанализировать. И в зависимости от этого в уравнение, в соответствии с которым машина то ли перевернется, то ли врежется в стенку, можно включить и параметры, описывающие, как степень отдачи амортизатора влияет на упругость шин вместе с весом при высоте крыла, который, в свою очередь, влияет на прижимную силу, обеспечивающую сцепление колес с покрытием дорожки, плюс влияние внешней температуры и учет душевного состояния гонщика. Я уже не говорю о наличии нескольких тысяч механических деталей и элементов, каждый из которых имеет свою степень сжатия и деформации, в отличие от прилагаемой спецификации, и может быть в наличии или отсутствовать на складе. А поскольку «Формула-1», подобно спутнику или реактивному лайнеру, пересекает все страны и континенты, главный фокус для менеджера команды состоит в том, чтобы собрать воедино эти бесчисленные детали в ходе шестнадцати уик-эндов в разных уголках земного шара и устроить на их основе двухчасовой запланированный взрыв для себя и своей команды. При своей финансовой подготовке и наличии кандидатской степени Джереми, похоже, справляется с этой задачей.
