Развороченная могила - Джоан Роулинг
— Она будет в палате Лавингтон Корт, — сказала Илса.
— Хорошо, я пойду и подожду ее там, — сказал Страйк.
— Разве это разумно?
— Внушить ей страх Божий будет легче при личной встрече, чем по телефону, — мрачно сказал Страйк, уже направляясь к станции метро.
Глава 44
Мужчина должен расстаться с низменным и поверхностным. Главное — оставаться твердым.
И-Цзин или Книга Перемен
Страйк впервые порадовался тому, что Робин сейчас находится на ферме Чепмена. Он совершил чертовски глупый поступок, и хотя последствия, скорее всего, будут более серьезными для него самого, чем для агентства в целом, он предпочел бы, чтобы Робин оставалась в неведении относительно того, в какую кашу он вляпался.
Найдя нужный адрес, Страйк совершил короткую поездку по Центральной линии, вышел из метро в Холборне и направился к Линкольнс-Инн. Там он занял позицию за деревом в саду, откуда мог наблюдать за неоклассическим фасадом суда Лавингтона, и стал ждать.
Он находился там уже около часа, наблюдая за тем, как несколько человек входят в здание и еще больше выходят из него, когда зазвонил его мобильный телефон. Он ожидал увидеть номер Бижу, но увидел номер Штыря.
— Че как, Бунзен, просто звоню сказать, что порешал по поводу Рини. Двадцать восьмое мая. Не мог ничего сделать раньше.
— Шикарно, Штырь, это отличная новость, — сказал Страйк, не отрывая глаз от входа в здание Бижу. — Он знает, что я приду, верно?
— О да, он знает, — сказал Штырь. — И у вас там будет немного охраны, чтобы убедиться, что он сотрудничает.
— Еще лучше, — сказал Страйк. — Спасибо большое.
— Хорошо, счастливо оставаться, — сказал Штырь и отключился.
Страйк только успел положить мобильник обратно в карман, как дверь суда Лавингтона открылась и по ступенькам спустилась Бижу в ярко-красном пальто, направляясь в сторону станции метро. Страйк дал ей фору, а затем последовал за ней. На ходу он достал свой мобильный телефон и снова набрал ее номер. Она достала телефон из сумки, продолжая идти, посмотрела на него и, не отвечая, положила обратно в сумку.
Поскольку он хотел оставить некоторое расстояние между собой и судом Лавингтона, чтобы уменьшить вероятность быть замеченным коллегами Бижу по работе, Страйк продолжал идти в пятидесяти ярдах позади своей цели, пока она не вошла на узкую улицу Гейт-стрит. Здесь она замедлила шаг, снова достала мобильный телефон, видимо, чтобы прочитать недавно полученное сообщение, и наконец остановилась, чтобы отправить ответ. Страйк ускорился и, когда она снова убрала мобильный телефон в сумку, окликнул ее по имени.
Она оглянулась и с явным ужасом увидела, кто ее позвал.
— Я хотел бы поговорить с тобой, там, — мрачно сказал он, указывая на паб под названием “Корабль”, который находился в переулке, предназначенном только для пешеходов, и виднелся между двумя зданиями.
— Зачем?
— Ты читала сегодняшний номер “Private Eye”?
— Я… да.
— Тогда ты знаешь, почему.
— Я не…
— Не хочешь, чтобы тебя видели со мной? Тогда надо было ответить на звонок.
Она выглядела так, словно хотела отказаться идти с ним, но позволила ему увести себя в переулок. Когда он открыл дверь “Корабля”, она прошла мимо него с холодным выражением лица.
— Я бы лучше пошла наверх, — сказала она.
— Я не против, — сказал Страйк. — Что ты хочешь выпить?
— Мне все равно — красное вино.
Пять минут спустя он присоединился к ней наверху, в Дубовой комнате с низким потолком и тусклым освещением. Она уже сняла пальто, обнажив облегающее красное платье, и сидела в углу спиной к комнате. Страйк поставил ее вино на стол и сел напротив нее, держа в руках двойной виски. Он не собирался задерживаться на время, необходимое для того, чтобы выпить пинту пива.
— Ты болтаешь обо мне без умолку.
— Нет, я этого не делала.
— Крот в палатах Лавингтон-Корт.
— Я знаю, что там написано!
— Ты должна четко объяснить этому Хонболду, что я никогда не давал тебе никаких советов по поводу наблюдения.
— Я уже говорила ему об этом!
— Видел статью, да?
— Да. И “Мэйл” на него наехал. И “Сан”. Но он будет все отрицать, — добавила она, и ее нижняя губа задрожала.
— Еще бы.
Страйк без всякого сочувствия наблюдал, как Бижу роется в карманах в поисках салфетки и тщательно промакивает глаза, чтобы не нарушить макияж.
— Что ты собираешься делать, когда к тебе в квартиру заявятся журналисты? — спросил он.
— Скажу им, что я с ним не спала. Этого хочет Эндрю.
— Ты также будешь отрицать, что спала со мной.
Она ничего не ответила. Подозревая, что он знает, что скрывается за ее молчанием, он сказал:
— Я не собираюсь быть побочным ущербом во всем этом. Мы встретились на крестинах, вот и все. Если ты все еще думаешь, что Хонбольд бросит свою жену из ревности к тому, что мы трахаемся, то ты заблуждаешься. Сомневаюсь, что после этого он прикоснется к тебе.
— Ты ублюдок, — прохрипела она, продолжая вытирать глаза и нос. — Ты мне нравился.
— Ты затеяла маленькую игру, которая взорвалась у тебя под носом, но я не собираюсь попадать под перекрестный огонь, так что пойми сейчас, будут последствия, если ты попытаешься сохранить лицо, сказав, что у нас роман.
— Ты мне угрожаешь? — прошептала она через уже влажную салфетку.
— Это предупреждение, — сказал Страйк. — Удали сообщения, которые ты мне прислала, и убери мой номер из своего телефона.
— Или?
— Или будут последствия, — повторил он. — Я частный детектив. Я узнаю о людях то, что они, как им кажется, очень хорошо скрывают. Если в твоем прошлом нет ничего такого, о чем бы ты не хотела увидеть публикацию в “Сан”, я бы долго думал, прежде чем использовать меня для того, чтобы выбить из Хонболда предложение.
Она больше не плакала. Выражение ее лица стало жестче, но ему показалось, что она слегка побледнела. Наконец она достала свой мобильный телефон, удалила его контактные данные, сообщения, которыми они обменивались, и фотографии, которые она ему посылала. Затем Страйк сделал то же самое со своим телефоном, выпил виски одним залпом и снова встал.
— Правильно, — сказал он, — полное отрицание, и все это должно утихнуть.
Он покинул “Корабль”, не испытывая никаких сомнений по поводу только что примененной им тактики, но снедаемый яростью на нее и на себя. Время покажет, найдет ли он “Мэйл” у собственной двери, но, возвращаясь к станции метро “Холборн”, он поклялся себе, что это
