Картер Браун - Убийственный кайф

— С чего ты взяла, что я подходящий партнер? Кроме того, я почти гожусь тебе в отцы — так что забудь об этом.

— Вы намекаете, что будете сопротивляться? — Ронда глубоко вздохнула. — Как только я увидела вас, сразу почувствовала, что вы — то что надо. И с темпераментом у вас должно быть все в порядке.

— Послушай! Если ты опоздаешь домой хотя бы на десять минут, твой папаша в ярости бросится следом за нами. Кроме того, ты слишком молода и, как мне показалось, не в меру впечатлительна. Если бы ты знала меня немного подольше, то сама бы поразилась, что такого ты во мне нашла.

— Ну ладно, мистер Роберте. На этот раз я вас отпущу, — с неохотой согласилась Ронда. — И то только потому, что папочка может все испортить. Но не надейтесь — не насовсем.

— Спасибо, что хоть под залог.

— Эй, а ведь это идея!

— По-моему, у тебя их и так хватает.

— Я насчет освобождения под залог. Если я сейчас отпущу вас, то вам придется заплатить. Понятно?

— И чем же? — с подозрением спросил я.

— Поцелуем. — Ронда улыбнулась с видом такого превосходства, словно заполучила на меня все права, и я ничего не мог с этим поделать. — Неужели вы против?

— Ну ладно, — согласился я. — Это я могу себе позволить.

Мы проскочили еще пару кварталов, на скорости пятьдесят миль в час промчались мимо полицейского участка и затормозили возле моего “остин-хилио. Несколько секунд я сидел неподвижно, стараясь перевести дух.

Ронда нетерпеливо барабанила ногтями по рулевому колесу.

— Я жду, — насмешливо произнесла она.

Я заглянул ей в глаза — в них отражалось нечто большее, чем обыкновенное озорство. Они были полны страсти и ожидания. Я подумал, что это должен быть черт знает какой обалденный поцелуй.

Так оно и оказалось.

До отеля я добрался без приключений, однако обнаружил, что не в состоянии сконцентрироваться на мыслях об ужине; моя голова все еще шла кругом от воспоминания о соблазнительной Ронде с ее мягкими губами и энергичным язычком. Я налил себе чистого бурбона и попробовал расслабиться, раздумывая, не лечь ли мне спать без ужина.

И тут зазвонил телефон. Это звонила Кальвин, известная в миру как Сандра Стилвелл.

— Мистер Роберте, мы на воле. Нас отпустили час назад.

— Отлично, — ответил я. — Жаль, что меня там не было. Я тут немного расслабился.

— Да все нормально. Послушай, у нас намечается клевая вечеринка у наших приятелей в Форествилле. Ты придешь?

— Хотелось бы, но, боюсь, не получится. Такие немолодые люди, как я, быстро утомляются. Однако я хочу встретиться с тобой утром. Дай мне адрес, и я найду тебя. — Сандра продиктовала, и я записал.

— Мистер Роберте? — В ее вопросе звучала мольба. — Пожалуйста, может, все-таки придешь?

— Я и правда устал, — неохотно ответил я, начиная подозревать по ее тону, что что-то неладно.

— Понимаешь.., эти деньги... Я хотела бы поговорить о них... — Сандра осеклась и несколько секунд молчала. — Я подумала и решила, что возьму их. Ведь я могу это сделать?

— Конечно, — ответил я. — Они твои.

— Может, нам все-таки удастся поговорить об этом сегодня вечером? — В ее голосе слышалось облегчение. — Мне хотелось бы поскорей уладить это дело.

— Конечно, мы все обговорим. Но мне кажется, что ваша вечеринка — не самое подходящее место для подобных дел. Почему бы тебе самой не прийти сюда?

— Нет, я не могу. Приходи ты.., пожалуйста.

— Ну ладно, — согласился я.

— Спасибо. У тебя ведь есть адрес? — В ее голосе звучала только тревога и — ни малейшей озабоченности о духовной чистоте. Скорее даже испуг.

— Есть. Увидимся через пару часов.

Такие вот дела. Значит, Сорон нажал на Кальвин. Ему скорее всего не составляло большого труда убедить девушку, что деньги куда важнее духовных идеалов. И как мне теперь убедить Сандру, что Сорон — самый настоящий психопат? Да, придется немало попотеть над решением этой проблемы!

Я плюхнулся на кровать и вытянулся, лежа наполовину освещенный тусклым кругом света от лампы на прикроватной тумбочке, и думал, почему так иногда оказывается сложно вручить двадцать тысяч долларов?

И вдруг, словно в ответ на мой вопрос, у кого-то возникло желание ответить на него: зазвонил телефон.

— Я слушаю.

— Тут кое-кому требуется адвокат, — произнес грубый, скрипучий голос, который я сразу узнал.

— Что ты еще натворил, Гарри? — рявкнул я. — Или все, на что ты способен, это подбрасывание трупов в аллею?

Немного помолчав, Гарри-обезьяна прохрипел:

— Послушай, я должен кое-что объяснить.

— Объясняться ты должен не со мной, хотя мне тоже было бы интересно.

— Я так и подумал. Поэтому и позвонил. И еще девочки интересуются, не собираешься ли ты как-нибудь опять заглянуть к нам? А больше всех волнуется Джем-Джем. Может, ты тогда и не расслышал ее имени, но она была самой первой, припоминаешь?

Я выпустил воздух — словно лопнувший футбольный мяч.

— Ну так вот, она просила узнать, не намерен ли ты, случайно, бросить дело после первого же разбирательства в суде?

— Передай ей, что пока я лишь сделал короткую пробежку, — так, для разминки — но постараюсь заглянуть еще, чтобы заняться твоим предложением всерьез. А сейчас меня волнуют дела поважней всяких оргий.

— Послушай, о чем это ты? Что за дела?

— Ну, например, почему ты подбросил труп в аллею, вместо того чтобы, как мы договорились, сообщить в полицию?

— Не хочу показаться бестактным, но, как мне кажется, адвокаты обязаны хранить в тайне признания своих клиентов, верно? Как доктора и священники.

— Не беспокойся, я на тебя не настучу.

— Я не об этом. Просто нахожусь в некотором замешательстве. Я — здоровенный крутой мужик, эдакий волосатый примат и...

— Гарри, по-моему, девочки устали тебя ждать; почему бы тебе не перейти к делу и...

— Понимаешь, я боюсь, — выпалил он.

— Боишься чего, Гарри? Ты, кажется, собирался избавиться от несовершеннолетних девочек, от “травки” и...

— Да, но дело вовсе не в этом. У меня все чисто. Однако перед тем, как вызвать копов, я обшарил карманы Земляники. Сам я не употребляю наркотиков, но опыта по этой части у меня предостаточно.

— Как если бы ты сам был когда-то наркоманом?

— Как если бы якшался с ребятами, которые были ими. Я в курсе, как это делается, знаю всю процедуру.

— В общем, тебе известно, как колоть героин? — подвел я итог за него.

— Ну да. Послушай, дорогой мой Рэндол Роберте, по моему разумению, старину Землянику кто-то угробил.

Ход моих мыслей неожиданно сменил скорость. Тщательно подбирая слова, я спросил:

— Каким образом?

— Похоже, заправили его шприц чистым героином. Понимаешь — неразбавленным. Мне известно, какую дозу колол себе этот парень, а в его запасном шприце оказалось совсем не то. Этой дозы хватило бы на то, чтобы угробить и лошадь. А это тебе не шуточки.

— Да, ты прав, — согласился я. — Значит, ты решил, что это убийство, испугался, что тебя могут обвинить в нем, и поэтому уничтожил все улики и выбросил труп?

— Что-то вроде этого, — сознался Гарри, и мне показалось, что его голос прозвучал немного виновато.

— Ну ладно, — проворчал я. — А зачем ты позвонил мне?

— Я подумал, что негоже оставлять безнаказанным того, кто прикончил Землянику. Он был неплохим парнем и...

— У тебя доброе сердце, Гарри, — сказал я. — Если только ты не прикидываешься.

— Да кончай ты! Нельзя быть таким недоверчивым.

— Хорошо, возвращайся к своим девочкам, Гарри. На сегодня ты уже проявил достаточно добросердечия.

— Но послушай, я думал, что ты мог бы...

— Что бы ты там ни думал, Землянике никто теперь не поможет. И даже если у тебя вдруг возникнет охота поведать свою историю местным копам, им она вряд ли покажется интересной. Так что забудь об этом — если только не сумеешь аргументированно указать на того, кто мог оказаться убийцей. Ты кого-то подозреваешь?

— Нет. Земляника был вроде как малость не в себе и большую часть времени находился в отключке — так зачем его понадобилось убивать?

— Ну ладно, Гарри. Пока.

— Ладно. Если у меня появятся соображения...

— То ты дашь мне знать. И знаешь что еще, Гарри?

— Да?

— Передай Джем-Джем, что я ее никогда не забуду.

— Хорошо. Но, по-моему, она и сама это знает.

— Спасибо, Гарри, — проворчал я. — Как я уже говорил тебе, ты просто...

— Сама доброта?

— Нет, шило в заднице. — И я повесил трубку.

Час спустя я встряхнулся, заставил себя встать с кровати и налил еще бурбона. Не успел я осушить стакан, как в дверь постучали.

Стучали настойчиво, почти отчаянно. Поставив недопитый стакан на ночной столик, я подошел к двери и повернул ручку.

В комнату, шатаясь, ввалился парень в грязной замшевой рубахе и таких же штанах. Рухнув на колени, он двинулся в глубь комнаты. Потом споткнулся и, упершись руками в пол, пополз уже на четвереньках — пока не уперся головой в противоположную стену. Это был Бегущий Олень, первый из племени тронутых, с кем я познакомился.