Гэвин Лайл - С мертвых не спросишь
– Спасибо. Вы здесь преподаете?
– Да, географию, уже три года. Но и сам тут иногда боюсь заблудиться.
Я въехал на посыпанную гравием площадку возле дома, где оставалось немного места рядом со стоявшим пикапом. И не успел дойти до двери, обложенной диким камнем, словно в фильмах о Робин Гуде, как та распахнулась и на пороге возник сам Хоторн.
Управляющий пансионом должен был выглядеть именно так – вы безошибочно узнали бы его в полной темноте на расстоянии в полмили. Высокий, худой и немного сутулый, с коротко стриженными седыми волосами и щеточкой седых усов, в твидовом костюме неопределенного цвета, висевшем как на вешалке, в толстых очках в роговой оправе и, конечно, с трубкой в зубах.
Мы представились и прошли в большую скудно меблированную комнату, выходившую окнами в обширный сад за домом. В огромном камине тлела небольшая кучка угля. Я устроился в кресле поближе к теплу.
Хоторн молчал. Он долго чистил, набивал и раскуривал свою трубку, сделав, наконец, глубокую затяжку.
– Довольно странный случай. Я много повидал, работая в этой школе, но такого не помню. Должно быть, у вас, очень интересная профессия.
Он явно хотел выяснить, что за человек приехал к его ученику. И в этом не было ничего особенного – всего лишь часть его работы. Я постарался произвести хорошее впечатление.
– Шестнадцать лет я прослужил в разведке. А там немало времени отводилось обучению современным методам допроса пленных. Ну, знаете, – как разговорить человека, оценить его личность, решить, чему можно верить, а чему – нет. Потом несколько лет все это отрабатывал на практике.
Мне кажется, он уловил. По лицу скользнула сдержанная, но вполне доброжелательная улыбка. Я понял, что могу рассчитывать на понимание.
– Сейчас я в основном консультирую по обеспечению безопасности: предотвращение промышленного шпионажа и все такое. Ведь все микроприборы для подслушивания изобретались в свое время для разведки – и я неплохо в этом разбираюсь. Телохранителем случается работать нечасто.
Он помолчал.
– Понимаю.
Помолчал еще.
– На этот раз вам досталась роль стороннего наблюдателя.
– Очень точное определение. Я не знал, что вокруг меня происходит, как не знаю и теперь.
– А мистера Фенвика вам не удалось... допросить по вашей современной методике?
Я улыбнулся.
– Нет.
Он выпустил из трубки к потолку клуб дыма, проводив его взглядом.
– Здесь возникает двойная проблема. – Он снова взглянул на меня. – Естественно, я говорю сейчас о мальчике. Начнем с того, что его отец... не был сторонним наблюдателем – я не ошибаюсь?
Я пожал плечами.
– Он не рассказал мне того, что знал сам. И явно не предполагал, что в него сразу станут стрелять. Хотя ясно, что он был вовлечен в какую-то аферу.
Хоторн кивнул, несколько раз коротко пыхнув трубкой.
– Понимаю. Мальчик очень любил отца. Не знаю, как скажется на нем его гибель.
– Тут уж ничего не поделаешь. Расследованием сейчас занимается и французская, и наша полиция.
Он снова пыхнул трубкой и недовольно осмотрел мундштук.
– Понимаю. Вторая часть проблемы в том, что Дэвид по молодости может начать вас идеализировать – ну, знаете, тяга к оружию и все такое. А с другой стороны... – Неожиданно он улыбнулся. – Не думаю, что вы считаете себя безупречным профессионалом.
– Почему одному достается такая, а другому – другая работа?
– Понимаю. – Хоторн взглянул на часы. – Дэвид освободится в четверть пятого. Можете поговорить в его комнате – там живет еще один мальчик – или пойти в кафе.
– Пусть решает сам. Сколько ему лет?
– Четырнадцать. Способный мальчик. Сейчас он в классическом классе – но это совсем не значит, что Дэвид станет заниматься только классическими дисциплинами. Сам он собирается стать историком.
– Вы говорите, мальчик любил отца. А как насчет матери?
Хоторн покашлял.
– Я видел его мать только дважды... А вы?
– Пока нет.
– Она дает сыну уйму денег. Обычно это признак того, что роль матери этим и ограничивается.
– Сам мистер Фенвик не был в разладе с женой?
– Обычно о таких вещах мы узнаем по поведению ученика. Нет, в данном случае я настораживающих признаков не видел, осторожно заметил Хоторн.
Внезапно раздалось что-то вроде отдаленного раската грома, и Хоторн улыбнулся.
– Ну вот, молодые люди возвращаются. Сейчас я попрошу, чтобы позвали Дэвида. – Он направился в сторону вестибюля, я следовал за ним. Шум из распахнутой двери меня буквально оглушил. Хоторн скомандовал молчать и подозвал мальчиков постарше, который тут же побежал по коридору, громко выкрикивая:
– Фенвик! К Фенвику посетитель!
– Обычно мы назначаем несколько официальных "крикунов", – пояснил Хоторн. – Получившие эту привилегию остальным шуметь не позволяют. Уверен, прием вам окажут самый теплый, – добавил он лукаво улыбаясь. – Если сочтете нужным, загляните ко мне перед уходом.
Ко мне во всю прыть мчался мальчик в традиционной школьной форме – синий пиджак, черный галстук и серые фланелевые брюки. Подбежав, он резко остановился, и я смог как следует его рассмотреть. Довольно рослый для своего возраста – где-то пять футов восемь дюймов – худощавый, бледный, он был гораздо симпатичнее отца. Тонкие черты лица, большие карие глаза и темные волосы, падающие на глаза, их то и дело приходилось отбрасывать назад.
– Мистер Корд? – спросил он.
– Джеймс Корд.
– Я – Дэвид Фенвик, сэр. – Он протянул длинную тонкую руку, и я ее пожал. – Пойдемте в нашу комнату, сэр. – Говорил он очень вежливо и очень сдержанно.
Я зашагал за ним по высокому полутемному коридору, потом на два пролета вверх, снова по коридору и наконец мы вошли в небольшую квадратную комнату, на удивление светлую и прилично обставленную. Вероятно, на деньги миссис Фенвик. Похоже, школьных средств хватило только на две железные кровати у стены, два небольших стола и два стула, да еще два старых комода. Зато благодаря частной инициативе здесь появились два удобных скандинавских кресла, изящные настольные лампы, камин и даже какие-то лианы. И вряд ли школа предоставила эти огромные плакаты с разной бронетехникой и некой итальянской киноактрисой, выходящей из морской пены без ничего, за исключением самой себя.
Едва мы вошли, какой-то мальчик вскочил из-за стола, где склеивал пластмассовую модель танка – кажется, русского Т-34. Дэвид представил мне соседа по комнате. Гарри Хендерсон был меньше Дэвида ростом, но плотнее, с веселым румяным лицом и густыми светлыми кудрями.
– Я сейчас уберусь, – сказал Гарри, но его облегчению Дэвид стал возражать, тогда он обратился ко мне:
– Хотите выпить, сэр? Боюсь, что у нас сейчас есть только водка и шерри. – Он взял с каминной полки две темные бутылки, на одной было написано "Жидкое удобрение", на другой – "Средство для чистки металлоизделий", – Приходится маскировать напитки, чтобы старосты и старик Хоторн ничего не заподозрили.
Да, не случайно Хоторн говорил, что меня ожидает здесь теплый прием.
– Мне, пожалуйста, водки.
Харри налил солидную порцию "жидкого удобрения".
– Боюсь, у нас сейчас нет тоника, сэр, но если положить в бокал половинку таблетки "Алказелцер" от изжоги...
– Спасибо, я выпью так.
Мы сели. Харри стал внимательно разглядывать меня, но надолго его не хватило. Дэвид был все таким же бледным и держался все так же сдержанно.
– Ну, ваше здоровье. Ты позвонил мне – я приехал, – сказал я.
Дэвид попросил:
– Не могли бы вы, если можно, рассказать, как все произошло?
И я еще раз рассказал всю историю. Дэвид кивнул и спросил:
– Как вы считает, ему было очень больно?
– Не думаю. Тяжелое ранение... – я прикинул, сможет ли он спокойно воспринять мои слова. – Тяжелое пулевое ранение вызывает сильный шок. И человек уже ничего не чувствует.
Пришлось, однако, опустить, что сам шок вызывает именно боль.
– Нельзя было в них выстрелить, сэр? – спросил Гарри.
– Не было возможности. Они прятались за колоннадой и сразу бросились бежать. Может, мне удалось бы их догнать, если бы не твой отец...
Дэвид снова кивнул.
– И вы не знаете, кто это сделал и почему?
– Нет.
– Я разговаривал с адвокатом, мистером Андерхилом. Он говорит, что вы хотите разобраться, что к чему. Это правда, сэр?
– Да.
– Почему?
Я встал и прошелся по комнате.
– Трудно сказать. Скорее всего, хочу добраться до истины. Или просто надеюсь убедиться, что в той ситуации все равно я был бессилен.
Тут Дэвид впервые за все время улыбнулся. Широкой дружеской улыбкой.
– Я вас понимаю, сэр. Но не могли бы вы... Не могли бы вы выяснить и для меня? Могу я вас нанять?
Я внимательно посмотрел на мальчика.
– Отчасти это и моя идея, сэр, – радостно добавил Гарри.
– Послушай, Дэвид, – протянул я. – Ведь я не частный детектив, у меня нет опыта в таких делах.
