Дэн Симмонс - Отмороженный

Дэн Симмонс

Отмороженный

Глава 1

Джо Курц понимал, что когда-нибудь утратит сосредоточенность, что его внимание в критическую минуту отвлечется на что-нибудь маловажное, что инстинкты, которые он лелеял и развивал на протяжении почти двенадцати лет пребывания в тюремном корпусе и благодаря которым сумел выжить, рано или поздно подведут его, и именно в тот день он умрет насильственной смертью.

Но это случится не сегодня.

Вознамерившись заехать в заведение под названием «Хот-доги Тэда», находившееся на Шеридан-драйв, он заметил старый «Понтиак-Файерберд», свернувший вслед за ним и приткнувшийся на дальней стороне стоянки. Выйдя из машины, он увидел, что в автомобиле сидят трое мужчин, а двигатель машины продолжает работать. «Дворники» сбрасывали с ветрового стекла «Понтиака» непрерывно падающий снег, отчего на стекле образовались две черные дуги, но Курц смог разглядеть три мужские головы, отчетливо подсвеченные находившимися позади городскими огнями. Еще не было шести часов вечера, но тем не менее на город спустилась темная, холодная ночь, которая, казалось, окружала человека со всех сторон непреодолимыми стенами, грозя вызвать припадок клаустрофобии, такая ночь, которая бывает только в Буффало, штат Нью-Йорк, в феврале месяце.

Курц сунул руку в «бардачок» своего потрепанного «Вольво», нашарил там три свертка четвертаков, опустил их в карман полупальто и вошел в «Хот-доги Тэда», там он заказал себе две сосиски со всеми полагающимися причиндалами, кроме острого соуса, нарезанный тонкими колечками лук и черный кофе. Все это время он стоял так, чтобы иметь возможность краешком глаза наблюдать за «Файербердом». Поэтому он заметил, как из машины вышли трое мужчин. С минуту они о чем-то разговаривали, стоя под хлопьями падающего снега, а затем исчезли из виду. Ни один из них не вошел в ярко освещенный ресторан.

Курц взял поднос с едой и направился к столикам, обойдя по дороге длинную стойку, оснащенную конфорками на древесном угле и автоматами для продажи напитков. Он выбрал себе кабинку, находившуюся подальше от окон, откуда он все же имел возможность видеть кое-что из происходившего снаружи, а также следить за всеми дверями.

Это были Три Марионетки.

Курц имел возможность достаточно долго разглядывать их, чтобы безошибочно определить, с кем ему пришлось иметь дело. Он знал настоящие имена Марионеток, но это не имело значения — на протяжении всех лет, которые он провел вместе с ними в тюрьме маленького городка Аттика, все называли их только так — Три Марионетки, и никак иначе.

Белые мужчины лет тридцати — тридцати пяти, не связанные друг с другом ничем, кроме своеобразного manage a trois[1] — об этом Курц не хотел даже думать, — Марионетки были на редкость тупыми, но все же мастерски владели своим презренным смертоносным ремеслом. Они начали свою карьеру в прогулочном дворе тюрьмы, принимая заказы на убийство у тех, кто по каким-то причинам не мог собственноручно разделаться со своими врагами, и брали за работу крайне низкие гонорары — такие, что на эти деньги вряд ли можно было бы купить что-нибудь, кроме нескольких дюжин блоков сигарет. Им было совершенно все равно, кого убивать: сегодня они могли разделаться с черным парнем по заказу «Арийского братства», а через неделю так же спокойно прикончить белого парня для негритянской банды.

Так что теперь Курц оказался зажатым в угол, а Марионетки преграждали ему выход из этого угла. Это означало, что настала его очередь умереть.

Курц ел хот-доги и обдумывал проблему. Прежде всего ему было необходимо узнать, кто его заказал.

Нет, это не главное. Прежде всего ему предстояло разобраться с Тремя Марионетками, но таким образом, чтобы можно было выяснить, кто явился заказчиком. Он неторопливо ел и так же неторопливо обдумывал свои перспективы. Они казались далеко не блестящими. То ли по редкостному везению, то ли от большого ума и хорошей осведомленности — а Курц не верил в везение, — Марионетки взялись за дело в тот редкий момент, когда Курц не был вооружен. Он возвращался домой после встречи со своим надзирающим полицейским, а во время подобных свиданий «Вольво» был отнюдь не лучшим местом для того, чтобы прятать оружие. Дама, которая надзирала за его поведением, была весьма суровой.

Таким образом, Марионетки настигли его, когда у него не было при себе огнестрельного оружия, а их основной специальностью было как раз осуществление казней в общественных местах. Курц осмотрел помещение. В кабинках находилось всего лишь полдюжины людей: два молча сидевших порознь старика и измученного вида мать с тремя шумными мальчиками дошкольного возраста. Один из них уставился на Курца и показал ему средний палец. Мать ела свой картофель фри и делала вид, будто ничего не видит.

Курц еще раз осмотрелся. Две передние двери ресторана выходили на юг, где проходила Шеридан-драйв. Восточная и западная двери ярко освещенного зала вели на стоянки автомобилей. Северная стена была глухой, если не считать двух дверей в туалеты.

Если Марионетки войдут внутрь и возьмутся за работу, у Курца не будет иного выхода, кроме как схватить хотя бы одного — а лучше двоих-троих — посетителей и, прикрываясь ими, как щитом, попытаться выбраться через одну из дверей. На улице нанесло довольно большие сугробы, и там, куда не доставал свет из ресторанных окон, было достаточно темно.

Нет, Джо, это никчемный план. Курц ел второй хот-дог и потягивал коку. Все шансы за то, что Марионетки будут торчать снаружи и ждать его появления, чтобы расстрелять его на стоянке. Вряд ли они поняли, что он их заметил. Марионетки не боялись свидетелей, но место, где они находились, все же не было прогулочным двором тюрьмы в Аттике. Если они, чтобы убить его, войдут в ресторан, им придется заодно перестрелять всех свидетелей — и обедающих, и персонал позади стойки. А это было бы чересчур даже для Трех Марионеток из Аттики.

Старший из трех мальчишек, сидевших через две кабинки от Курца, кинул в него кусочком обильно политой кетчупом картошки. Курц улыбнулся с таким видом, будто разделяет веселье шалуна, и задержал взгляд на счастливом семействе, решая про себя, хватит ли мышечной и костной массы двоих из этих детей, если держать их перед собой, для того, чтобы остановить пулю, независимо от калибра оружия, из которого будут стрелять Марионетки. Скорее всего, нет.

Плохо. Можно сказать, хуже некуда. Курц поднял сначала одну, потом вторую ногу, снял по очереди ботинки, затем носки и засунул один носок в другой. Один из мальчишек указал на странного мужчину пальцем и принялся что-то взволнованно лепетать, дергая мать за одежду, но к тому моменту, когда женщина с болезненным лицом посмотрела в сторону Курца, он уже успел снова завязать шнурки на втором ботинке и с отсутствующим видом ел порезанный колечками лук. Без носков ногам сразу стало холодно.

Не сводя взгляда с лиц Марионеток, смутно угадывавшихся сквозь густой снег, Курц извлек завернутые в бумагу столбики четвертаков и, затем, один за другим, развернул свертки с монетами и беззвучно пересыпал их в мешочек, получившийся из пары носков. Закончив с этим делом, он положил свой импровизированный кистень в карман полупальто. Принимая во внимание, что у Марионеток наверняка имелись пистолеты или автоматы (а может быть, и то и другое), на равную схватку можно было не рассчитывать.

От стойки отошел полицейский с эмблемой города Буффало. В руках у него был поднос с хот-догами. Полицейский был один; одетый в форму, вооруженный, грузный человек. Вероятно, он возвращался домой после дневной смены. Он выглядел усталым и подавленным.

Спасен, — почти без иронии сказал себе Курц.

Полицейский поставил поднос на столик и удалился в туалет. Курц выждал тридцать секунд, а затем надел перчатки и отправился следом.

Офицер[2] стоял возле единственного писсуара и даже не подумал обернуться, когда в туалет кто-то вошел. Курц прошел у него за спиной, как будто хотел войти в кабинку, вынул из кармана самодельную дубинку и с силой ударил полицейского по голове. Офицер застонал, опустился на пол, но удержался на коленях. Курц нанес второй удар.

Склонившись над потерявшим сознание полицейским, он вынул у него из кобуры длинноствольный служебный револьвер 38-дюймового калибра[3], отцепил от пояса наручники и тяжелую дубинку. Затем он вытащил из кармана рацию и разбил ее ударом каблука. После этого он сорвал с полицейского форменную куртку.

Заднее окно находилось в кабинке. Расположенное довольно высоко, оно было затянуто металлической сеткой и явно не предназначалось для того, чтобы его когда-нибудь открывали. Прижав куртку полицейского к окну, чтобы приглушить звук, Курц разбил стекло и сорвал металлическую сетку с проржавевших гвоздей. Встав на унитаз, он подтянулся, протиснулся в маленькое окошко и упал в снег совсем рядом с большим мусорным баком.