Константин Бабулин - С.В.С.(Синдром Внезапной Смерти)
В течение, сорока минут Танич рассказала всё, начиная с Третьяковки и заканчивая появлением Артёмовой в этой палате… Почти всё… Она умолчала о событиях, связанных с Тархановой. В исправленном варианте, Елена доставила Татьяну в больницу, и уехала по каким-то своим, срочным делам, прислав вместо себя, знакомую.
- И они обе подтвердят, что видели дух Марии Лопухиной? Что это не ваши галлюцинации?
Рыков и Андрей, постепенно проникались подробностями рассказа, и под конец уже серьёзно слушали, что им говорит Танич.
- Да, конечно.
- То есть, вы хотите сказать, что нужно уничтожить портрет, для того чтобы прекратились преступления? – Рыков, ещё сомневался в сказанном, но глупостью это уже не считал.
- Наверное.
- Уверены, что нет других объяснений?
- Каких например?
- Например, что вас загипнотизировали.
- И Тарханову, и девушку, что сидела здесь всю ночь, тоже?
- Ну а почему нет? Наоборот говорят, что чем больше народу, тем легче гипнотизировать.
- А на видео с камер наблюдения, почему нет никого?
- Потому, что даётся установка умереть, и всё, человек умирает. – Рыков осмотрелся в палате. – Не вижу камер, жалко.
- Зачем они вам тут?
- Как зачем? Посмотреть что происходило.
- И кстати. – Подключился к разговору Андрей. – То, что преступница, переключила вас на Якова Брюса, как раз свидетельствует, о том, что вы подверглись атаке гипнотизёра. Есть такой приём, когда человека ошарашивают, какой-то новой, непонятной информацией для того, чтобы загнать его в транс.
- Но это как вариант, вечный гипнотизёр, убивающий на протяжении столетий, ничем не лучше убивающего портрета, только поймать гипнотизёра, такого уровня, гораздо сложнее. А вот уничтожить портрет и посмотреть, что будет, мы можем прямо сейчас.
- Вы серьёзно товарищ генерал? – Андрей ахнул от того что предлагал сделать его начальник.
Рыков посмотрел на Адрея, как удав на кролика и бросил веско:
- Ещё как серьёзно.
И встал, поправляя пиджак.
- Именно так мы и поступим. – И не слушая никаких возражений, быстрым шагом вышел из платы.
Андрей помешкал, и поспешил за ним.
- Что он надумал сделать? – Артёмова со страхом смотрела на закрывшуюся за ними дверь.
- Убить Лопухину. – Задумчиво произнесла Татьяна, обдумывая какую-то новую мысль. – «А действительно, что если это гипноз? Ведь это ничему не противоречит. Ха, не противоречит… А как она узнала о том, что происходит у Халитовой? Ну может быть это был не просто гипнотизёр, а кто-то с более широкими возможностями? Интересно, а сейчас мы под гипнозом или нет? Как можно самостоятельно выйти из него? Ну во-первых мысленно отгородиться от всего стеклянной стеной, а во-вторых чем-то заставить себя проснуться».
Она резко хлопнула в ладоши с криком «ПРОСНИСЬ». Эффект превзошёл все ожидания, Артёмова вздрогнула и вдруг со страхом уставилась в дальний угол палаты.
- Боже кто это?
- Кого ты видишь? – Повернулась в ту сторону и Татьяна.
- Мужчина… Тёмный, страшный мужчина, стоит и смотрит на нас. Кто вы?
- Умная девочка, очень умная. – Раздался скрипучий неприятный голос от туда.
Фигура отделилась от стены, и стала приближаться к ним. Наконец и Танич начала различать его.
- Так значит гипноз, да?
- Да, да, гипноз… Жаль, теперь, придётся действовать некрасивым способом.
- Ната отойди, у него нож в руке. – Закричала Татьяна, но опоздала.
Темная фигура, быстро подошла к Артёмовой и ударила её ножом в живот. Художница сложилась пополам, и с хрипом стала оседать на пол.
- Видишь, что ты натворила? – Он оттолкнул Артёмову и уже стоял в трёх шагах от Татьяны, примериваясь к удару. - Видишь, как всё некрасиво получается? – Но вдруг поперхнулся, выронил нож, и схватился за горло, из которого, в разные стороны, хлынула струя крови. Это Танич, схватив нож Андрея с тарелки с фруктами, метнула его тренированным движением точно в цель.
- Некрасиво? Сейчас ты узнаешь, что такое некрасиво. - Молниеносно подскочила к противнику, и выдернув нож из горла, стала волчком вертеться вокруг него, нанося удар за ударом, пока тот не рухнул весь изрезанный в клочья.
Вбежавшие, через несколько секунд медики, застали жуткую картину. Голая вся перемазанная в крови Танич, продолжала наносить удары ножом в бесформенноё тело под ней, разбрызгивая кровь по всей палате.
Три дня спустя, реанимация.
Возле дежурного столика, в коридоре, стояла группа медсестёр, с замиранием сердца, слушая рассказ одной, самой толстой, из них.
- Всё в крови, ну просто всё, и потолок и стены, и вся аппаратура… И она, голая с огромным ножом в руке. А когда мы вбежали, она так посмотрела на нас, что я думала, у меня будет разрыв сердца. До сих пор валидол глотаю. Надо Михалыча попросить, чтобы послушал, а то так, до инфаркта доиграться недолго. - Говорила она тихим голосом с сиплой одышкой, да громче и не нужно было, в отделении стояла просто звенящая тишина.
- А когда её оттащили, то долго ещё не могли вырвать, у неё из рук, его отрезанную голову…
Одну из медсестёр замутило, и она схватилась за рот, удерживая дурноту.
- А кто ж это был то?
- Убийца-маньяк.
- А как он в палате оказался?
- Неизвестно… как-то прошёл. Я всё время здесь сидела, и ума не приложу, как он мог, мимо меня пройти…? Не понятно. И ведь эти фэ-эс-бэшники, часа два сидели
у неё в палате, и только вышли, как это случилось.
- А мне всё следы от её босых ног в коридоре мерещатся, тру, тру их. Вроде нет уже, а как высохнет, так опять вижу. Кровавые следы и рядом с ними, цепочка капель, как будто с её руки текло, в которой она нож держала… - Уборщица с ведром и шваброй показала на пол коридора. И все стали всматриваться туда, с ужасом ожидая, увидеть их.
- В ту палату вчера, зашли рабочие, чтобы стены отшкурить и заново покрасить. Так работать не смогли. Говорят волосы дыбом встают, от страха, как будто всё время, на них кто-то смотрит.
- Тот-то они за спиртом ко мне бегали всё время, глаза дурные, руки трясутся…
- Да алкашня, что с них взять. И не такого наврут, лишь бы выпить дали…
- Нет, не врали, правда боялись. Вон сегодня и нету их…
Вдруг, все как по команде, повернули головы в сторону открывшейся двери, и бросились в разные стороны, словно перепуганные курицы на птичьем дворе.
В отделение вошла Танич…
Толстая медсестра оторопело смотрела на её приближение, вздрагивая от каждого шага.
- Я к Артёмовой. Как она?
- Лу-лу-лучше, уже. Пришла в себя, она в палате но-но-номер…
- Я знаю, спасибо. – И пошла дальше.
Толстая дежурная, задохнулась, словно только что осилила затяжной подъём в гору, и с трудом нашарив валидол, бросила себе в рот целую горсть таблеток.
Татьяна подошла к двери и очень осторожно открыла её, проверяя в щёлку, не спит ли Наталья и не потревожит ли она её. Артёмова лежала под капельницей с закрытыми глазами.
Танич, всё также осторожно, подошла к кровати и опустилась рядом на стул.
- Возьми меня за руку. – Одними губами произнесла художница, не открывая глаз.
Татьяна тут же выполнила её просьбу, и накрыла своей ладонью её ладонь.
- Спи, спи. Я буду охранять тебя.
Артёмова повернула голову к ней, и слабо улыбнулась.
- Да, теперь твоя очередь. Расскажи что случилось.
- Тебе нельзя волноваться…
- Я и не волнуюсь, просто скучно тут, давай рассказывай.
- Когда это ты успела соскучиться? Мне сказали, что ты только сегодня утром пришла в себя после операции. А меня, как раз выпустили из изолятора, и я сразу к тебе…
- Кто это был, выяснили?
- Да, выяснили. Опознать его было трудно, но в кармане нашлись документы. Это действительно, оказался сотрудник Третьяковской галереи - Карл Николаевич Альмихамер. И работал он там… Готова? Работал он там плотником.
- Что?
- Да-да, плотником. Много лет причём, мастер золотые руки… кто бы мог подумать.
- И что с ним стало? Ты задержала его?
- Ну, можно и так сказать. – Глаза Танич стали стальными, и было видно, что маньяк ещё легко отделался… - Задержала… В общем он умер, поранился своим же ножом, да так неудачно, что врачи не успели ему помочь.
- Какая ирония. – Артёмова посмотрела на Татьяну. – Ты шутишь что ли? Но увидев её глаза, поняла, что нет.
- Давай не будем сейчас о нём, помер и помер. Дело закрыто. Всё. А вот мы с тобой живы, и, что ещё важнее - больше никто не умрёт.
- А что с генералом? Они доехали до портрета тогда?
- Нет, не доехали. По дороге они попали в аварию, и генерал погиб.
- Боже мой… А Андрей?
- Андрей жив, и это сильно помогло мне. Именно его показания, сыграли решающую роль в квалификации обвинения против меня.
- Какого обвинения?
- Мои действия квалифицировали, как самооборону, и дело заводить не стали. – Тут, правда, не только Андрей поучаствовал, но его показания были очень нужны.
