Федор Московцев - Сбывшееся ожидание
До конца декабря Андрей был свободен, и он пообещал провести это время с Таней. В Петербург он не торопился, ибо сказано: не спеши туда, где тебя не ждут. Вслед за Мариам приехала её мать, а потом и незамужняя подруга с дочкой. Дом, как обычно, превратился в общежитие.
– Мы полетим вместе, Танюш. Это будет что-то с чем-то.
Она мягко провела длинными, прохладными пальцами по его волосам:
– Андрей… мой любимый Андрей…
Он расчувствовался: как не походила предельная почтительность Тани на своеволие Мариам. Его ожидания в отношении жены не осуществились – по поводу второго ребенка она сказала, что нечего об этом думать, пока не будет готова их собственная квартира на Морском Фасаде (то есть сдана и отремонтирована). Что касается нежных чувств – Мариам убила их нахрен несколькими ядовитыми фразами, заставив Андрея вспомнить давно забытые времена её вампиризма, когда она методично доводила его и не успокаивалась, пока он не сорвется. Обшаривая стол (водился за ней такой грешок), она обнаружила листок с записанной на ней так называемой вечерней молитвой, – текст был озаглавлен «My pray» и содержал установки самовнушения, читая на ночь, Андрей задавал себе боевой настрой, поднимал дух. И во время очередной стычки Мариам с издевкой стала цитировать фразы оттуда: «Ну как же, ты же такой умный, сильный, у тебя «мозг как компьютер», ты «на ходу решаешь все вопросы»… и так далее. Это было сказано в связи с некоторыми его просчетами, она ясно дала понять, какой он занимается ерундой. И это у неё блестяще получилось – Андрей почувствовал так, будто его раздели на публике. Высыпалось много ядовитых слов, от которых не было противоядия. Это было жестокое унижение, но он улыбнулся, не подал виду, отшутился, однако Мариам, почувствовав насколько сильно он уязвлен, просияла – он увидел знакомый блеск в её глазах. «Что за бред, – размышлял он, отойдя от шока. – Она кончает с этого что ли, вампирша чертова?!»
Они молча лежали, лаская друг друга, но раздавшийся звонок прервал блаженство. На этот раз был Давиденко. Андрей выбрался из постели, вытащил трубку из кармана брюк, вернулся к Тане, которая прильнула к нему, как только он опять оказался рядом.
– Алло, Иосиф Григорьевич!
– Андрей, ничего что беспокою?
– Нет, Иосиф Григорьевич. Я тут немного задержался в Волгограде.
– Прекрасно. Никуда не уезжай.
Сделав небольшую паузу, Давиденко задал вопрос:
– Андрей Александрович, понимаю: у тебя напряженный график, полно работы, но напряги память и вспомни, ты никого не убивал 13 сентября текущего года в Москве, на Тверской улице в итальянской пиццерии Сбарро?
– В смысле «убивал»? Я там нахлобучил одного козла за то, что он оскорбил мою девушку. Но я его не убивал.
– Так вот он умер на днях, и вскрытие показало, что от полученных травм. Тебя ищут.
Андрей с Таней переглянулись. Они внимательно выслушали то, что рассказал Иосиф Григорьевич, и Андрей спросил:
– Что же мне теперь делать?
– Я тут кое-что предпринял без твоего ведома – ты уж извини. Но думаю, так надо. У меня тут в уголовном розыске работает мой бывший сотрудник – это я его туда пристроил, но дело не в этом. Он позвонил в Москву и забожился на пидора, что всю неделю с 10 по 17 сентября гражданин Разгон находился в камере областного УВД. То есть сделал тебе железное алиби. Пока что на словах, но москвичи тоже звонили и просили оказать содействие тоже на словах. Как только они пришлют официальный запрос или ориентировку, мой человек тоже будет должен сделать официальные бумаги. А для этого нужны финансы.
Иосиф Григорьевич умолк, собираясь с мыслями.
– Сколько? – спросил Андрей.
– Да ты понимаешь, если решать всю проблему целиком… чувствую, что москвичи мухлюют, что-то здесь не так. Если они мухлюют, возможно, что тебе не придется платить. Тебе придётся побыть в Волгограде, пока я всё выясню.
– Но у меня аврал, срочные дела, Иосиф Григорьевич. Завтра мне нужно лететь на Москву, а послезавтра, 25-го я должен вечером вылететь из Москвы… на север.
– Так, аврал, на север… А ты где сейчас находишься?
Андрей оглядел гостиничный номер:
– Я это… в гостях.
– Знаешь, что… подъезжай сейчас в ресторан Маяк. Во сколько там будешь?
Андрей сказал, что подъедет через полчаса и отключился. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Затем Таня спросила:
– Он откинулся – тот мудак?
– Поверить не могу.
– Но ты бил его по голове – руками и ногами. Я ещё подумала: как ты можешь так бить кулаками по твердому черепу – тебе наверное больно рукам.
– Я отжимаюсь на кулаках и каждый день тренируюсь на твердой груше. Сейчас не об этом.
Он задумался. Через полчаса Давиденко предьявит счёт, который надо будет сейчас же оплатить. Андрей поморщился – опять расходы!
* * *Двести тысяч рублей – такой получился приговорчик. Прибыль от сделки по горздравотделу накрылась пилоткой – как бы выразился руководитель этого учреждения. Иосиф Григорьевич немало подивился, когда Андрей запросто раскрыл портфель и выложил на стол две пачки 1000-рублевок по сто тысяч рублей. Андрей был уверен на 200 %, что теперь особист поднимет тариф, уразумев, что предприниматель тянет гораздо больше, чем 20,000 рублей в месяц, но выхода не было – послезавтра в семь вечера нужно вылететь с Вальдемаром в Улан-Удэ из Москвы, а для этого необходимо решить все проблемы. Да и вообще – как работать и жить, когда на тебя завели уголовное дело и ты в розыске?!
– Отлично! Прямо сейчас я урегулирую все вопросы, – Иосиф Григорьевич взял со стола деньги и положил во внутрений карман пиджака. Он немного покривил душой – Андрей мог совершенно бесплатно и без посторонней помощи решить проблему, его родителям, Ольге Альбертовне и Александру Андреевичу достаточно поднять трубку и позвонить Юрию Ивановичу Рубайлову, депутату Госдумы, который находится в Москве, и попросить о помощи, и все московские шавки заткнутся. Рубайлов вытащит их непутевого сына, как уже бывало. Но тогда у Андрея возникнет закономерный вопрос: а зачем ему Давиденко?
– У тебя проблемы, Андрей, и серьёзные. Заведено уголовное дело. Но теперь, – Иосиф Григорьевич похлопал по карманам, где лежали деньги, – оно будет приостановлено, причину они сами придумают. Размытое изображение на плёнке, сбивчивые показания свидетелей. Это их головная боль. Москвичи-мироеды получают сто пятьдесят тысяч, полтинник остается в Волгограде. Наш уголовный розыск состряпает протокол задержания задним числом – ты якобы провёл в камере… в которой ты уже бывал в 1996 году… трое суток – с 11 по 14 сентября. Бонус: за эти деньги, пятьдесят тысяч, тебе сделают аналогичную бумагу на любые даты, которые предъявят москвичи. Они скажут допустим: Разгон в таких-то числах конфликтовал с погибшим Хмаруком, а мы им: «Хуй вам! Гражданин Разгон в этих числах сидел в камере областного УВД!» Цени, таких услуг за такие деньги тебе никто больше не окажет ни в одном субьекте Российской Федерации.
– Спасибочки. Я могу улететь самолётом?
Иосиф Григорьевич покачал головой.
– Я бы не советовал – ближайшую неделю. Ни поездом, ни самолётом. Езжай на машине. Чувствую…
Тут он шумно втянул носом воздух.
– … чую, дело заказное. Вспоминай, кому дорогу перешёл.
– Вообще без понятия. Я живу по правде и никому не причинил вреда.
Иосиф Григорьевич повторил инструкции и пообещал как следует разобраться в этом деле – по его глубокому убеждению, что-то здесь не так. Он поднимет все свои связи, чтобы доподлинно разобраться в уголовном деле, которое, вероятно, слабали по чьему-то заказу. Но вместе с тем, для безопасности, он посоветовал не пользоваться общественным транспортом, так как уголовный розыск имеет доступ к системе воздушных и железнодорожных перевозок и может узнать, что такой-то гражданин купил билет на такой-то рейс.
Внимательно посмотрев на подопечного, Иосиф Григорьевич сказал:
– Поэтому ответ такой: завтрашний билет сдай, и без моих инструкций никуда из города не выезжай!
Глава 63
Приняв деньги, Иосиф Григорьевич Давиденко пришел домой и из дому позвонил бывшему коллеге, с которым прежде имел дела, начальнику отдела по борьбе с экономическими преступлениями УВД по СВАО г. Москвы, Дмитрию Николаевичу Сокольничьему. Дело было изложено таким образом: Следственное управление при УВД по Северному административному округу города Москвы возбудилось уголовным делом в отношении клиента, волгоградского предпринимателя Андрея Разгона. Следователь Поспелов считает, что 13 сентября Андрей Разгон нанес Марьяну Хмаруку несовместимые с жизнью травмы, отчего тот скончался в ЦИТО имени Приорова 18 декабря – спустя три месяца. Задача: прекратить дело или хотя бы заволокитить его и если оно заказное, то установить кто заказчик. Давиденко был не чужой человек, поэтому Сокольничий оперативно отреагировал на просьбу и уже на следующий день в два часа дня встретился с начальником Следственного управления, переговорил с ним, после чего отзвонился в Волгоград и и дал такой ответ: «Действительно, заведено уголовное дело, подразумевается, что это убийство и для поимки подозреваемого задействован уголовный розыск».
