Виктор Доценко - Кровь за кровь
— Десять тысяч? — присвистнул Петр. — Где я столько возьму… за один вечер? — перехватив недобрый взгляд Гарика, добавил он тихо.
— Найдешь! — Гарик прищурил глаза, и напарник тут же согласился. — Надо так надо, — сказал он покорно.
— Теперь вот что… Права пусть завтра будут с тобой все время: за рулем придется сидеть. Да приоденься проще, но прилично: как личный водитель высокого начальства! — Он улыбнулся.
— Механика та же? — спросил Петр.
— Пока да, но будь готов к корректировке: всякое может случиться…
— Это-то понятно… — Немного помявшись, спросил: — Послушай, шеф, моя запилила меня совсем: зудит и зудит — на юг хочет.
— В отпуск? — усмехнулся Гарик. — Вот дело сделаем, и мотайте на юг, на север, куда хотите. Замрем на годик!
— Вот это хорошо! — напарник мгновенно повеселел.
— Ну, а хорошо, так вываливайся и дуй к своей супружнице: обрадуй ее. — Гарик притормозил, и Петр быстро выскользнул из машины.
…Вернувшись вечером домой, Вадим Петрович долго оттягивал разговор с супругой: молча поужинал, почитал журнал, газеты, а когда они с женой уселись перед цветным телевизором, то она сама не выдержала и тихо спросила:
— У тебя что, Вадя, неприятности?
— С чего это ты так решила?
— Ну как — пришел, сидишь, молчишь, слова от тебя не дождешься. Я и не помню, чтобы ты такой был когда-нибудь. — Она обиженно сжала губы. — Может, на меня за что сердишься? Так скажи…
— Ну, что ты, Стеллочка, ты совершенно здесь ни при чем: я хотел сказать, что моя сегодняшняя молчаливость не от неприятностей, а наоборот… — Он замолчал, не зная, как сказать ей о новостях.
— Если наоборот, то почему такой грустный? — удивилась она.
— Знаешь, как говорят в таких случаях: «И хочется, и колется, и мамка не велит!»
— Послушай, давай все по порядку! Что произошло?
— Ну, хорошо, слушай! Представляешь, дорогая, подошел ко мне сегодня один человек, судя по акценту, кавказец, и предложил мне продать «Волгу»! — Он деланно рассмеялся.
— Он на ней подъехал?
— Да нет, он подъехал на шикарном «форд-мустанге»…
— Ничего не понимаю, а при чем тут «Волга»?
— Господи! Он подъехал на «мустанге», а предложил продать «Волгу»!
— А зачем нам «Волга»? У нас уже есть одна! — Жена недоуменно пожала плечами.
— Да не мне продать, а ему купить… Тьфу, черт, совсем запутался! Короче говоря, нашу «Волгу» предложил продать ему… За две стоимости…
— Он что — сумасшедший? Это же чуть ли не… Да что я говорю! Не чуть, а более тридцати тысяч! — воскликнула она с изумлением.
— На сумасшедшего он не похож: интеллигентный такой, прилично одетый, наукой занимается…
— Ты сказал, что он кавказец?
— Да…
— Тоща все понятно. — Она усмехнулась. — Им просто денег некуда девать. Наукой… Знаем мы, какой наукой он занимается: цветочки, апельсины, мандарины… Постой, за сколько, ты говоришь? — встрепенулась она вдруг, будто только сейчас до нее дошли названные цифры.
— Две стоимости… — ответил он машинально и удивленно взглянул на жену, словно не узнавая ее. — Ты что, Стелла, серьезно заинтересовалась?
— А что? — пожала она плечами и тут же воскликнула: — Подумай только — тридцать тысяч!!!
— Стеллочка, подумай хорошенько! Это же нечистые деньги! — взмолился он.
— Откуда это тебе известно? — спросила она, холодно взглянув на мужа. — В народе говорят, что деньги не пахнут!
— Да я же не в том смысле! — повысил он голос. — Для нас они будут нечистые! Мы их получим не за работу, и для нас они — нечистые, ясно?
— А может быть, ты сможешь нормальным путем заработать такие деньги? — Стелла Николаевна прищурила свои огромные глаза, и Вадим Петрович понял, что сейчас разразится скандал. Стелла Николаевна была на десять лет моложе его, а миловидное лицо и красивая стройная фигура очень часто привлекали к себе внимание. Вадим Петрович обожал супругу и всерьез побаивался, что в один прекрасный день она просто покинет его, найдет моложе и симпатичней…
— Сколько я мечтаю о даче? — продолжала она, все сильнее распаляя себя. — А шубка? У меня есть приличная шубка? Нет! А ты еще детей хочешь иметь? И не думай, и не гадай! Нищету плодить? Никогда!
Вадим Петрович пытался вставить хотя бы словечко, но она не слушала его и продолжала перечислять, чего, по ее мнению, у них не хватало.
Неизвестно, сколько бы это еще продолжалось, но не выдержал Вадим Петрович: сначала он зажал уши пальцами, но она стала кричать, и он замахал руками.
— Хорошо-хорошо, я согласен! — бросил он и подумал, что, может быть, этот незнакомец не явится.
…На следующий день, ровно в одиннадцать часов, Гарик встретился со своим напарником и получил от него точно такой же черный «кейс-атташе», который был у таллиннского пассажира. Доложил в него еще несколько пачек двадцатипятирублевых купюр, одну пачку пятидесятирублевых, пачку десятирублевых. Туда же положил бутылку коньяка, какую-то жестяную коробочку, коробку трюфелей и аккуратно закрыл. Затем еще раз проверил спецклей на своих пальцах…
Ровно в двенадцать часов он уже был перед девятиэтажным домом по Краснопролетарскому переулку. Быстро и внимательно кинул взгляд по сторонам, взял в руки дипломат» и вышел из машины. Ключ оставил под козлиной шкурой, покрывающей сиденье. Хлопнув дверцей, поправил сбившуюся немного кожаную куртку и быстро вошел в подъезд. Поднявшись на третий этаж, он остановился у дверей квартиры под номером тринадцать и решительно нажал кнопку звонка. Раздалась красивая мелодия звонка, и через мгновение дверь широко распахнулась. В глазах Вадима Петровича ощущалась некоторая растерянность…
«Надеялся, что не приду! — мелькнуло у Гарика. — Значит, жена мой союзник?! Отлично!»
Вслух он произнес, широко и добродушно улыбаясь:
— Пунктуальность (это слово Гарик произнес без единого мягкого знака) — вежливость коралей! Добрый день, дара гой Вадим Петрович! — Не обращая внимания на растерянность хозяина, он радостно потряс ему руку. — Пришел, как договорились… Надеюсь, не передумали?
Вадим Петрович хотел сказать, что пока не давал никаких гарантий, но, взглянув в сторону кухни, откуда доносился мелодичный голос супруги, напевающей какое-то невообразимое попурри из репертуара Аллы Пугачевой и Нани Брегвадзе одновременно, смешался и неуверенно произнес:
— Понимаете, все так неожиданно… и вдруг, что… — Он развел руками. — Посоветовались с супругой, и она… некоторым образом тоже сомневается…
— И правильно, что сомневается! — громко воскликнул Гарик, явно рассчитывая на то, что услышит хозяйка дома. — Сомневается, значит, умная женщина! — Он глубокомысленно поднял кверху указательный палец: — Как можно верить словам? — Рассмеялся. — Но я, — указал тем же пальцем себе в грудь, — не люблю слова — дело люблю!
Слово «люблю» прозвучало у него как «лублу».
— Вот оно — дело! — Гарик похлопал рукой по «дипломату». — Здесь ровно тридцать одна тысяча!.. — громко сказал он и тут же воскликнул, увидев выходящую из кухни молодую симпатичную женщину: — О, добрый день! — Галантно поцеловав ей руку, он выразительно посмотрел на нее и добавил: — У вас супруга, Вадим Петрович, просто красавица! Королева! Да еще и умница! Да вам просто повезло, Вадим Петрович!
Во время этих комплиментов она многозначительно посмотрела на супруга, как бы говоря: «Вот каким нужно быть!»
— Ах, оставьте! — жеманно проговорила она, отдергивая руку после того, как задержала ее в руке Гарика. — Стелла Николаевна…
— А меня просто — Дато! — Он снова поцеловал ей руку.
Вадим Петрович поморщился, явно недовольный этими любезностями. _
— Ты смотри, Вадя, как из фильма! Надо же! — Она обрадовалась так, словно он объявил о том, что является ее родным братом. — В таком случае и меня просто — Стелла! — Кокетливо улыбнувшись, она тут же воскликнула: — Господи, что же мы в прихожей стоим?! Раздевайтесь, проходите в гостиную…
Гарик быстро скинул кожаную куртку и остался в замшевом пиджаке с многочисленными карманами.
— Вот сюда проходите! — суетливо показывала Стелла Николаевна, тщетно пытаясь скрыть смущение.
— Ну, что ж, давайте побеседуем, как говорится, за круглым столом. — Гарик снова улыбнулся и, приоткрыв «дипломат», вытащил из него французский коньяк и коробку с трюфелями.
— Стелла, сооруди что-нибудь, — смущенно бросил Вадим Петрович.
Все так же суетливо Стелла Николаевна выставила на стол маленькие хрустальные рюмочки, принесла из кухни нарезанный ломтиками лимон, сервелат…
— Все прекрасно! — Гарик потер руками. — Но здесь не хватает одной маленькой подробности… — Он снова приоткрыл «дипломат» и вытащил оттуда яркую жестяную коробочку. — Соленый миндаль! — ответил он на немой вопрос хозяйки. — Самая лучшая закуска для коньяка!
