Смерть в отпечатках - Мария Владимировна Карташева
— Да я ж не обвиняю, — улыбнулся Стас, — мне бы просто поговорить.
Выйдя на улицу, Стас увидел, как микрик следственного комитета повернул за угол и поторопился вслед за ними.
— Юлия Дмитриевна, вы опять с нами? — поднявшись по лестнице, спросил он.
— Юрий Арсеньевич взял отпуск. Пока с вами. — раскладывая чемоданчик, сказала женщина.
— Ну и славно. — отозвался Визгликов и задержал взгляд на крохотном синем пятнышке на шее женщины.
Юлия, заметив это, нервно поправила высокий ворот свитера, откашлялась и стала осматривать место происшествия.
— Нинель Павловна, что ж сами? — развёл руками Визгликов, заметив поднимающуюся заведующую моргом.
— Смотрю на тебя, Визгликов, и столько нового для себя открываю. — покачала головой запыхавшаяся женщина.
— Не понял?
— Пойдём, Стасик, работу работать. Ты ж мужик, ты не поймёшь. Так, давайте мне стул какой-нибудь, а то совсем умоталась я и свет нужен, такие потёмки. Не разберёшь, что к чему.
Пока следственная бригада фиксировала улики, Стас подошёл к окну, осмотрелся, а потом подозвал Погорелова:
— Серёжа, посмотри на вон ту лань длинноногую. — Визгликов кивнул в окно, где вдалеке на трассе тёрлась девица, одетая в короткие шорты и крохотную курточку. — А ещё здесь девочки ходят со школы домой, — Визгликов рубанул воздух ладонью. — Прямо по лесу, лови не хочу. Продавщица в магазине молоденькая работает.
— И чего?
— Того, Серёжа. Вместе с пестиком, нужно мозг из сейфа доставать. Приехал он ровно за дочкой Мити Кононова. А это плохо. Значит, следил, охотился. А так как прошло уже четверо суток и с учётом этого, — Визгликов кивнул на санитаров, укладывающих части тела пожилой женщины на носилки, — нет у меня уверенности, что найдём мы девушку живой.
На остановку снова приехал автобус, оттуда выпрыгнула младшая дочь Степановых и, потихоньку подпрыгивая, побежала в наступающую ночь, таща на спине большой рюкзак с учебниками.
Глава 3
В стенах бывшего завода, где теперь обитала модная фотостудия, между стенами метались яркие вспышки, гремел однообразный бит, сквозь который пробивался подбадривающий моделей голос оператора.
— Глаша, Глаша, тяни носок и чуть выше ногу поставь. Супер! Ты просто звезда! Богиня! — молодой высокий мужчина с характерно вытянутой вперёд шеей, оттого что она всё время испытывала тяжесть фотокамеры, прокричал. — Так, всё, мои королевы! Всё, на сегодня аут. Все большие молодцы. Глафира, подойдёшь?
— Да, Сава. — Глаша, спустившись с подиума, остановилась возле мужчины.
— Милая, ты просто исключительно фотогеничная. Фактически ламповая тян, то есть таких очень сложно встретить, даже несмотря на твой возраст, ты сейчас без всяких, но прости у моделей свой предел. Так вот, у меня для тебя может получиться классный контракт.
— Нет, Сава, спасибо.
— Ты даже цифру не услышала и условия. — оторопел от такого скорого на его памяти отказа фотограф.
— Мне не подходит. Для меня это хобби. — Глаша потрясла головой, а за совет по колористике цвета особое спасибо. Мне так гораздо больше нравится.
— Просто хобби? Но ведь хобби может бабки принести.
— Не всё в этой жизни бабками и детками меряется. — улыбнулась Глафира.
— Чё, у тебя папик богатый?
— Ну можно и так сказать. — улыбнулась Глаша. — Можно шляпу возьму поносить на денёк? Завтра завезу. — проговорила Глаша.
— Не вопрос. — задумчиво сказал Сава.
Глаша всё время старательно замазывала дыру в прорехе памяти, где вздымались всполохи недавних событий, и страхи скалились в кривой усмешке, не давая спокойно спать, думать, жить. Обязаловка с психологом не помогала, потому что нервный мужчина мало походил на лекаря душ, к тому же он всё время смотрел на часы в ожидании прекрасного момента, когда же наконец уйдёт очередной нудный пациент, а с ним и толпа его внутренних проблем. И Глафира нашла для себя другой способ вырываться из густого варева кошмаров. Курсы флориста, бесконечные мастер-классы по готовке, а теперь ещё и курсы моделей…
Сейчас Глаша стояла перед большим зеркалом, вмонтированным в дверь шкафа, и смотрела на края широкополой шляпы.
— Польская, что у тебя на башке? — пробегая мимо девушки в свой кабинет, спросил Визгликов.
— Шляпа.
— Да я вижу, что не ведро. Ты чего теперь так ходить будешь или нам новую форму выдали?
— Нет, на фотосессию пригласили.
— Лучше бы тебя замуж пригласили.
— Вам не надоело?
— Нет! — рявкнул чем-то недовольный Визгликов и скрылся за стеклянной перегородкой.
У Польской на столе зазвонил телефон, и она, стянув шляпу с головы, аккуратно повесила её на вешалку.
— Я слушаю.
— Здравствуйте. Это отец Марины Ефремовой. Мне ваш телефон дала Яна. Я отец пропавшей. Вы сегодня вроде как должны к нам приехать.
— Что-то случилось? Есть новости?
— Нет. Просто не хочу при жене говорить, боюсь её расстроить. Понимаете, когда мы были тогда там, то там начали пропадать девушки. От тринадцати до семнадцати лет.
— А там это где? — поинтересовалась Глаша.
— Город под названием Южный. Мы там дамбу проектировали. И я узнал о том масштабном происшествии, потому что для города открытие дамбы было целое событие и, конечно, вся верхушка приехала бы и пресса, а тут такое. Я тогда за Маришку сильно испугался, а тут как раз жена говорит, что надо бы в Питер поехать, квартиру подготовить и путёвки на отдых сообразить. Я только рад был.
— Подождите, подождите, — Глаша закусила губу, — давайте по порядку. Что за масштабное происшествие?
— Я же говорю, — мужчина закашлялся, — девушки стали пропадать. Трое. И Мариша очень сильно после этого изменилась.
— А почему вы считаете, что ваша дочь замкнулась именно из-за этих событий. Тем более, вы говорите, что мало кто знал о происходящем.
— С ней девочка одна дружила, Ларисой, — мужчина помолчал, — так вот она была одной из трёх пропавших. Они накануне отъезда повздорили, а за несколько дней до того, как мои уехали, Лариса пропала. Её мать бегала как безумная, я её прекрасно понимаю, она стучала во все двери, бесконечно просила Марину вспомнить, о чём они говорили. Она просто вымотала мою дочь, и я думаю это послужило развитию тяжёлой депрессии, это нам психолог так потом сказал. Ну, до встречи. — буквально на полуслове мужчина оборвал разговор и повесил трубку.
— А как бы было хорошо, если бы люди не боялись близким рассказывать правду. — повесив трубку, проговорила Глаша и глянула на спешащего на выход Визгликова. — Правда, Станислав Михайлович?
— Польская, ты меня пугаешь. Это, кстати, чистая правда. И если ты завтра придёшь в костюме космонавта, то я поспособствую твоему трудоустройству в космические войска. Благо у нас там всё настолько хорошо, что даже тебе развалить не удастся.
— Я
