Дочь - Руслан Альфридович Самигуллин
Краснов грубо перехватил у незнакомца собаку, ещё раз поцеловал в щёку упирающуюся жену Григория. Громка гремя, кабина лифта покатилась вниз.
— Нужно было ещё тогда от меня избавиться, а не выставлять на посмешище, — процедил Горемыка и вновь громко чихнул.
Если верить фильмам, то в последнюю секунду перед смертью вся жизнь проносится одним сплошным потоком воспоминаний. Самые яркие моменты вспыхивают в воспалённом сознании и, будто, прощаются, навсегда растворяясь в небытие. Мгновение тянулось бесконечно долго. Григорий закрыл глаза. Раздался звонкий металлический удар. Позади послышалось мычание ошарашенного киллера, сваленного с ног тяжёлым ударом снеговой лопаты. Ангелина Петровна довольно улыбнулась.
Второй киллер не стал медлить и набросился на Григория. Всего двух ударов хватило, чтобы сбить с ног щуплого сорокалетнего мужчину. Из рассечённого лба полилась кровь. Ручища нападающего сомкнулись на шее и принялись душить. Ангелина Петровна хотела повторить приём, но ловкий удар ногой выбил лопату из рук и повалил на пол престарелую вахтёршу. Григорий сопротивлялся, но силы были неравны. Каково же было удивление, когда незнакомец взвизгнул от боли и разжал хватку. Тонкая ножка табуретки, к которой была привязана Марина, со всего размаха впилась тому в ногу. Женщина зло хмыкнула, ещё больше смещая собственный вес в угол стула. К сожалению, эффект неожиданности длился недолго. Одним махом здоровенной ручищи мужчина опрокинул Марину вместе со стулом, к которому та была привязана.
— Ах вы, твари! Пожалуй, хватит с вами игр… — договорить он не успел, громыхнул выстрел.
Руки Григория ходили ходуном, а дыхание всё ещё не восстановилось. Из ствола пистолета потянулась тонкая струйка дыма, а едкий запах пороха ударил в нос. Нападавший повалился на пол.
— Господи, Григорий Иванович, Вы же его это, — с ужасом произнесла вахтёрша.
Будто услышав её слова, мужчина замычал и попытался перевернуться на бок.
— Жить будет, — заметил Григорий, невозмутимо вытаскивая связку ключей на брелоке из кармана штанов, лежащего без сознания Горемыки, и принялся развязывать Марину.
— Послушай, милый, я могу всё объяснить, для меня он просто… — начала супруга, как только из её рта вытащили кляп.
— Хватит, сейчас не время для оправданий, — грубо перебил Григорий. — Свяжите этого, — он указал на корчащегося от боли бандита, — затем вызовите скорую. Надеюсь, она приедет раньше полиции.
— А ты куда? — спросила Марина скорее автоматически, нежели и вправду не видела ответ в пылающем взгляде Григория.
* * *
Чёрный мерседес мчался по проспекту. Кроме жёлтых автомобилей с шашечками на дороге никого не было. Стрелка часов на приборной панели неумолимо приближалась к самой верхней точке своего пути. Грязная папка с документами лежала на пассажирском сидении, пачкая дорогую кожаную обивку.
Из багажника продолжал доноситься жалобный вой, который с трудом перебивала громкая музыка.
— Заткнись, грязная шавка! — рявкнул Краснов. — Для тебя тоже всё скоро кончится. А твой идиот-папаша уже наверняка лежит под окном в луже собственной крови.
Мощнейший удар сотряс дорогой автомобиль. Мерседес снесло с дороги и тот, сбив несколько дорожных знаков, едва не врезался в угол здания.
— Что за чёрт?! — не своим голосом завопил Краснов, отчаянно вертя рулём и пытаясь сохранить управление.
Не прошло и пары секунд, как раздался очередной удар, сопровождаемый громким скрежетом.
Только сейчас Краснов увидел в зеркале заднего вида чёрный внедорожник. Яркие пучки света фар не позволили разглядеть водителя, но сомнений быть не могло. Конечно же, за рулём сидел Григорий Кривоступко. Его пылающий взгляд выжигал даже сквозь искорёженный металл. В багажнике раздался оглушительный вой.
— Да заткнись ты! — рявкнул себе под нос Краснов, вдавливая педаль акселератора.
Мощный двигатель автомобиля издавал пронзительный рёв, словно дикий зверь, загнанный в угол и отчаянно пытающийся избежать своей участи. Гул клаксонов и ругань таксистов, едва увернувшихся от столкновения, не проникали в сознание мчавшихся на бешеной скорости водителей. Внезапно позади раздался вой полицейской сирены. Всполохи красных и синих маячков осветили и без того залитый новогодней иллюминацией проспект.
— Чёрт, чёрт, чёрт, — повторял Краснов, видя, как из-за поворота показался ещё один экипаж.
Удар, за ним ещё один. Отвратительный скрежет металла и звук лопающегося пластика. Кавалькада автомобилей продолжала нестись прямиком к мосту, раскинувшимся над Невой и ведущему на стрелку Васильевского острова. Краснов и не заметил, как до крови впился ногтями в руль.
— Да чтоб тебя! — выкрикнул он после очередного удара.
Очередной перекрёсток замаячил прямо по курсу, но среагировать на изменившийся сигнал светофора Краснов уже не успел. Светофор переключился на красный, и поперечные машины тронулись с места. Краснов резко нажал на тормоз, но все его усилия оказались тщетными. Машина, потеряв управление, начала рыскать из стороны в сторону в непредсказуемом танце. Каким-то чудом ей удалось избежать столкновения с другими автомобилями и двумя нетрезвыми пешеходами, пересекавшими перекрёсток. В конце концов мерседес с грохотом пробил ограждение Дворцовой набережной.
Толстый металл ограждений не позволили тяжёлому автомобилю провалиться в ледяную пропасть. Кузов повис на изогнутых прутьях, задирая вверх багажник. Остановив свою машину, Григорий бросился к мерседесу Краснова. Страх мощной волной сменился на столь желанное облегчение. Открыв багажник, он увидел перепуганные глаза своей дочери. Её хвостик метался из стороны в сторону, и та буквально выпрыгнула в объятия Григория.
— Милая Бланочка, слава богу, ты жива! — не сдерживая слез, шептал Гриша, обнимая самое дорогое, что осталось в его жизни.
В этот момент из передней двери прямо на бетонную набережную вывалился перепачканный кровью Краснов. Его ноздри вздымались в такт тяжёлому дыханию.
— Ах ты падаль, сорокалетний никчёмыш. Да ты хоть понимаешь, что я с тобой сделаю?
Григорий молча достал из-за пояса пистолет. В глазах Краснова блеснули отголоски страха, отчего тот ещё пуще принялся выплёскивать оскорбления, одновременно отхаркивая кровь, вытекающую из разбитого носа. Позади остановились патрульные машины, и из них вышли несколько сотрудников полиции. Завидев оружие, они предпочли сохранять дистанцию, вызывая дополнительное подкрепление.
— Ты лишил меня всего и вдобавок хотел убить всех, кто мне дорог, — холодно произнёс Григорий.
— Ты сам меня вынудил. Если бы не документы, ничего этого не случилось.
— Дело не в них. Быть выгнанным на улицу без средств к существованию, терпеть предательство родного человека, и всё это ты…
Внутри Григория бушевал огонь, а пальцы сильно сжимали рукоять пистолета.
— Ты просто таракан, — Краснов перешёл к угрозам, — которого я раздавлю и не замечу. Запомни, я птица не твоего полёта. Ты просто кусок дерьма, благодаря которому завтра я стану богат, а ты как был никем, так
