Смертельный отпуск - Владимир Григорьевич Колычев
— Журавлева, — снова задумался, вспоминая, Сазонов.
— Вы же с ней соседи! — напомнил Самойленко.
— У вас отличная память, старшина, — усмехнулся Игнат.
— Знатная девка. Не совсем, правда, морально устойчивая! С блатными дружбу водит, да? — Самойленко глянул на Игната так, как будто это он толкнул Лию в объятия Баштана.
— Что было, то прошло! — набычился Игнат.
— А ты это чего? — надвинулся на него Самойленко.
Но Игнат даже мысленно не сдал перед ним.
— В камеру его давай! Пусть до утра посидит. — Сазонов качал головой, с осуждением глядя на Игната.
— Пусть посидит! — кивнул старшина.
Игнат сдал под роспись деньги, часы, спички, даже шнурки с кроссовок. У него взяли отпечатки пальцев и отправили в камеру предварительного заключения. Вот тебе и погулял.
Глава 3
Вода теплая, тело горячее, а объятия жаркие. Проникновение глубокое. Одной рукой Игнат держался за камень, другой прижимал к себе Лию, вокруг море, плещутся волны… А они ритмично двигаются в такт им… В этот момент и лязгнул замок в решетчатой двери. Игнат открыл глаза и увидел капитана Сазонова.
— Давай, Жуков, гуляй! Дома будешь спать!
Сазонов распахнул дверь, Игнат вышел из камеры. Капитан вернул ему деньги, часы, шнурки, повел к выходу.
— А насчет Журавлевой не слушай, нормальная баба! — сказал он, открывая дверь.
Лия так и сидела на скамейке в пустующей курилке. А часы показывали половину третьего. Не так уж и поздно, если разобраться. А Игнат даже успел поспать.
— Ты что, жена декабриста? — улыбнулся Жуков.
На улице тепло, но Лия куталась в кофту. Ну да, на свежем воздухе даже в августовскую ночь неуютно.
— А тебя на каторгу отправляют? — поежилась девушка.
— Во глубине сибирских руд!.. Надеюсь, что нет.
Он поставил ногу на край скамейки, вставил шнурок в дырочку кроссовки.
— Я же сказал домой идти.
— Я была дома. За кофтой ходила.
— Холодно?
— Уже нет, — снимая кофту, качнула Лия головой.
— И купаться пойдем?
— Куда купаться? — удивилась девушка.
— На камень. Я хотел. Сначала ресторан, потом ночью в море… Я уже искупался.
— Когда успел?
— Да вот, заснул… — Игнат кивком указал на участок. — Сплю, а ты во мне. Или я в тебе?…
— И как?
— Очень! Наяву хочу повторить.
— Может, лучше ко мне? — легонько толкнув Игната плечом, улыбнулась Лия.
— Тогда уж ко мне!
Комната у Игната отдельная, но за стенкой тетя Витя со его дядей, а Лия спит шумно. Может, лучше в летнюю кухню? Там диванчик, на него и прилечь можно.
— Пойдем!
Игнат зашнуровал кроссовки, они вышли на короткий, но широкий Курортный проспект, рассекающий поселок пополам до самого моря. А там улица Кочубея, по ней до самого моста — мимо базы отдыха и студенческого оздоровительно-спортивного лагеря. Везде тишина, дискотеки закончились, но люди по улицам все еще бродят, кое-кто все еще в поисках приключений. Игнат вспомнил, как сам шатался по ночам — вдруг девчонка случайная подвернется. Сейчас он мог нарваться на нож, тот же сушеный с лысым его могли подкараулить. Но улыбка все равно не сходила с губ. Ни себя он в обиду не даст, ни Лию.
Девушка не озиралась, по сторонам тревожные взгляды не бросала, словом, не волновалась. Возможно, поговорила с кем-то, возможно, с тем же Баштаном, уладила вопрос.
Если да, то Игнат и знать ничего не хочет. А если нет, тем лучше. Сам справится.
Они прошли мост, Жуков остановился на перекрестке двух дорог, одна уходила к морю через русло реки, другая по улице Виноградной тянулась между домами.
— Может, все-таки на камень?
На летней кухне им, конечно, будет хорошо, но в море лучше. Так хотелось повторить ощущения, испытанные во сне.
— Давай завтра! — кокетливо сказала Лия.
Игнат не стал настаивать — успеют они еще на камне побывать. А сегодня и на летней кухне будет неплохо.
А идти всего ничего, дом совсем рядом, первый от моста. Калитка на засове, открыть не проблема. Игнат просунул руку в специальный вырез, прикрытый куском резины, тихонько вывел из пазов задвижку. Собаки во дворе нет, как и у всех на улице. Это курортная зона, здесь все ради отдыхающих. Свет в окнах дома не горит, это хорошо. И на движение у калитки никто не выходит. Это еще лучше.
Игнат не знал, насколько сильно Лия хотела оказаться в его сне. Но она хотела. И даже торопилась. Игнат держал курс на летнюю кухню, а она потянула его к двери, которая открывала вход к нему в комнату. Игнат поддался, свернул с пути — за угол дома. Только тогда и остановился. И кивком указал на летнюю кухню, но Лия качнула головой. До кухни далеко, метров десять, а дверь совсем рядом.
Игнат кивнул, шагнул к двери, но его внимание привлек вход в подвал. Он не увидел навесного замка на двери. Странно. Дядя Валя всегда закрывал свой погребок. Что, если пьяница-зятек проник в его святая святых? Взломал дверь, вынес бочонок-другой вина. А если он еще там?
— Погоди-ка!
Игнат подошел к двери с шиферным козырьком над ней. Замок лежал на поперечине этого козырька.
Ярко светила луна, и при ее свете Игнат увидел темные пятна у самой двери. И не только пятна, а еще и капли — крупные, поменьше, совсем мелкие. Может, красное вино?… Или кровь?
Он присел, присмотрелся, затем, достав спички, зажег одну. А ведь похоже на кровь. Самая большая лужица уже впиталась в бетон, осталась только тонкая подсохшая пленка. И впиталась кровь, и свернулась.
— Что там такое? — прижимаясь к Игнату, тихонько спросила Лия.
— Такое!
Он открыл дверь в подвал, снова чиркнул спичкой, которая высветила выключатель с тонким, как птичий клюв, тумблером. Игнат включил свет и увидел дядю Валю, вернее, его труп. Он лежал на ступеньках бетонной лестницы. В области живота несколько ножевых ран, белая майка в крови. И под плечами лужа. Кровь уже свернулась, причем давно, не меньше часа назад. И тело, похоже, уже начало коченеть. Потрогать надо, измерить температуру. Но это все потом. Глаза у дяди Вали приоткрыты, видно, что его душа уже покинула бренное тело. Поздно уже прощупывать пульс.
— Ой, мамочки! — тихонько вскрикнула Лия.
— Давай домой! В милицию звони!
— Может, не надо?
— Что не надо?
— Ну, еще свалят на тебя!
— Кто свалит? Час назад я в «обезьяннике» был! Давай!
Тетя Витя не выходила на шум, свет в доме не зажигался. Дурное предчувствие охватило Игната, стало тяжело дышать.
— А почему час назад?
— Может, и два!
Лия
