Эдриан Маккинти - Барометр падает
Киллиан хихикнул, покачал головой и посмотрел вниз. Он рассказывал совершенно непринужденно, но слушатели теперь были в его власти. По этой части он был настоящий спец. Менестрель. Рекламный агент. Проповедник. Как и все трэвеллеры.
— Что это было за зрелище!.. К счастью для меня, эти остолопы даже не понимали, что делают. Мешали друг другу, палили в разные стороны. Я прыгнул за диван, перекатился в другую комнату, где они не могли меня увидеть, и был спасен! Помчался в ванную, выпрыгнул в окно, а потом вбежал обратно в дом, оказавшись позади бандитов.
— Что дальше? — умоляюще спросил Люк.
Киллиан раздраженно поглядел на него: захлопни пасть, молчи.
— Я выстрелил этим выродкам в спину, добил контрольным в голову. По патрону на каждого. Затем подбежал и со всей силы врезал девчонке по лицу. Сломал ей нос и начисто вырубил. Вернулся к своей жертве, дорезал отросток до конца и всунул ему в рот. Вернулся к девчонке — с ней что-то надо было решать.
Марчетти кивнул. Он так крепко стиснул губы, задержав дыхание, что они посинели. Киллиан выдохнул в его сторону дым, и Марчетти был вынужден сделать вдох.
— Что же ты сделал? — промямлил он.
— А ты что бы сделал, а? — насмешливо спросил Киллиан.
— Я… я не… знаю…
— Убить я ее не могу, так как о ней нет указаний в контракте. Но и отпустить теперь не могу, особенно после всего происшедшего.
Киллиан кивнул Люку. Вот теперь он мог говорить. Парень понял намек сразу же.
— И что же ты сделал? — выпалил он.
— Прошел на кухню, нашел там нож для стейка и перерезал ей горло. Хлынула багровая кровь. Она была молода, сердце билось быстро. Кровью залило весь пол, прямо до самого дощатого настила на дворике.
Киллиан кивнул Люку и снова повернулся к Марчетти:
— Видишь ли, Эндрю, я всего лишь вестник. Убей меня, но вместо меня придут другие люди. Найдут тебя где угодно. На глазах у тебя они кастрируют твоего сына… изнасилуют жену… будут их мучить, покуда ты не станешь умолять пристрелить их. Тебе нужно было преподать урок. Потом о тебе и об этой истории будут слагать легенды. Согласись, ради этого стоит расстаться с полумиллионом.
Марчетти разрыдался.
Киллиан встал, подошел к нему, осторожно взял из рук Марчетти обрез. Переломил пополам и вынул патроны. Люк выхватил свой пистолет, но Киллиан отрицательно покачал головой, и тот убрал оружие.
— Я не знаю, что мне делать… у меня нет выбора… Не знаю… что я могу сделать… — хныкал Марчетти.
Киллиан дал Марчетти время выплакаться, подошел к окну, оглядел улицу. Досчитал до десяти и, не оборачиваясь, бросил через плечо:
— Когда ты купил этот дом?
— Что?
— Когда был куплен этот дом?
— А… в две тысячи пятом году.
— Сколько у тебя на счету?
— Я не знаю… у нас нет…
— Ты не знаешь?! Прекрати жалеть себя, соберись! Ты прекрасно помнишь каждый пенни, который у тебя имеется или который ты можешь получить.
— Помню только, что их нет.
— Какая была стартовая цена за дом?
— Миллион, миллион двести.
— И за сколько купил?
— За шестьсот пятьдесят. Сто пятьдесят мои, еще сто дали родители, сто тысяч по беспроцентной ссуде, взятой в моем банке.
— Долги погасил? Только честно, — обернулся Киллиан.
— Нет еще…
— Сколько ты сейчас задолжал?
— Триста.
— Кто подписывал закладную?
— Я.
— Подпись жены требовалась?
— Да.
Оценив полученную информацию, Киллиан кивнул:
— Вот что, ты и твоя семья останетесь в живых, если ты прямо сейчас продашь мне свой дом. Что произойдет в противном случае, ты знаешь… В противном случае вы будете покойниками.
Киллиан подошел к Марчетти и протянул руку. Тот посмотрел на крупную мускулистую ладонь, вытер слезы с лица и после небольшой заминки пожал ее.
— Отлично. Теперь сходи на кухню, сделай нам кофе. Мне черный, без сахара и некрепкий.
Марчетти вышел на кухню с таким видом, будто только что пережил автокатастрофу.
Киллиан набрал номер Шона, тот взял трубку немедленно:
— Что еще?
— Шон, сумеешь раздобыть адвокатов из Бостона, может, через посредство Чарли Бингэма?
— Что случилось?
— Мы покупаем дом клиента.
— Дом мы оформляем на Бриджит? — невозмутимо осведомился Шон.
— Быстро схватываешь. Ей и ее супругу он сегодня понадобится. Сможешь все организовать?
— Сегодня вообще-то выходной, но что-нибудь придумаю. Какой навар будет с этого дома?
— Пятьдесят тысяч.
— Добавь к этому еще наши проценты. И такой вот сочный барыш — всего-то за сутки! Ты по-прежнему не хочешь вернуться к постоянной работе? Еще с десяток таких дел, и ты станешь круче меня!
— Шон, я отключаюсь. Нам срочно нужны твои люди. М. Ф. даст тебе адрес.
— А самому сказать не судьба?
— Не все можно по телефону сказать.
— Заметано, спрошу у него. Ну, каково это — снова вернуться к работе?
— До связи, Шон.
Марчетти вернулся в комнату, неся поднос с тремя чашками кофе. Слезы у него высохли. Он был игроком, ему нравилось ощущение игры по-крупному. Он упивался происходящим.
Киллиан взял с подноса две чашки, одну передал Люку.
— Я хотел со сливками… — начал было Люк, но осекся, поймав взгляд Киллиана.
— Итак, Эндрю, я предлагаю тебе вот такую сделку. Мы выкупим у тебя этот дом за девятьсот тысяч долларов. За эту цену мы сможем его продать немедленно. Большую часть денег мы отдаем Майклу и выплачиваем тебе пятьдесят тысяч наличными в качестве компенсации.
Марчетти был бледен, еще не совсем пришел в себя, но кивнул в знак согласия:
— Но что же я скажу жене? Что я должен ей сказать?
Киллиан положил руки на плечи Марчетти, приложил свой холодный лоб к его пылающему, потному лбу.
— Я поговорю с ней, — пообещал Киллиан.
Марчетти прикрыл глаза. Снова потекли слезы. Теперь они стали близки друг к другу. Как братья. Еще ближе.
— Ты поговоришь с ней? — переспросил Марчетти.
— Эндрю, paisano,[5] я обо всем позабочусь.
Марчетти благодарно кивнул.
Вскоре вернулась жена Марчетти, за ней явился Тоби.
Киллиан выполнил обещание: он все объяснил Сьюзан.
Длинные тени.
Фонари на шоссе.
Закат солнца.
Темнота обрушилась, будто на солнце набросили саван.
Когда-нибудь и он умрет, когда умрет весь мир, погаснут все звезды и во Вселенной наступит тьма. Да, так и случится, но не сегодня.
Киллиан был жив, правда, устал смертельно.
Он снял куртку и аккуратно положил ее поверх сумки.
Они миновали какой-то новый мост, раньше Киллиан его не видел. Белое бетонное сооружение, подвешенное на тросах, закрепленных на опорах в виде перевернутых вилок. Ему не понравилось: сооружение было современным, показушным, слишком вычурным. И вообще, окружающий мир, по мнению Киллиана, должен изменяться медленно, постепенно. Увы, дух времени диктует радикальные перемены.
Люк высадил его рядом с «Фермонтом».
— Спасибо, — сказал Киллиан и протянул Люку пять сотен в качестве чаевых.
Люк взял деньги, но не поблагодарил:
— Слушай… можно задать тебе один вопрос?
— Разумеется.
Люк некоторое время собирался с духом, а потом выдохнул:
— Эта история… ну, про Уругвай. Тебе действительно нужно было… перерезать горло этой несчастной девушке?
Киллиан перекинул сумку через плечо, подтянул лямку, повесил на руку куртку.
— Парень, когда я увидел твой пистолет, я решил, что ты, вероятно, бандит, подосланный Майклом либо следить за мной, либо меня убить.
— Я не бандит, — промямлил Люк.
— И впрямь не бандит. Шофер.
Киллиан вошел в отель. Навел справки в регистратуре. Разумеется, люди Форсайта уже заказали ему номер. Большой сьют на верхнем уровне. Когда Киллиан направился к лифту, к нему, тяжело дыша, подбежал Люк. Он что-то сжимал в кулаке. Пятьсот баксов. Честность парня произвела впечатление на Киллиана. Да Люк и сам казался удивленным.
— Возьми деньги. Мне они не нужны, — выпалил Люк.
Киллиан нажал кнопку вызова лифта, схватил пять сотен, крепко перехватил руку Люка и засунул деньги глубоко в карман его брюк.
Тренькнул сигнал лифта. Двери открылись. Киллиан вошел внутрь и нажал кнопку «6».
— Не хочу я этих денег! — почти выкрикнул Люк, пытаясь выгрести смятые купюры из кармана. Он был так молод, так взбудоражен — того и гляди расплачется как дитя.
— Вот что я скажу тебе, дурья башка… — начал Киллиан.
— Что?
— Я никогда в жизни не был в Уругвае!
3. Ричард Коултер
Ключ. Комната — такая же, как многие другие. За последние несколько лет он сменил тысячи подобных номеров в отелях. Этот был оформлен в новоорлеанском стиле: картины в пастельных тонах, относящиеся ко времени до начала Гражданской войны в США, псевдовикторианские лампы, неудобные стулья с высокими спинками, осветительные плафоны, стилизованные под газовые рожки, четырехспальная кровать. Он прошел в ванную. Изучил свое отражение в зеркале. Рот, сжатый в тонкую линию. Зеленовато-серые глаза. Тяжелые густые черные брови. Копна черных волос.
