Кирилл Казанцев - Помощь деньгами и кровью
– Оля, Ванечку уведи! Да быстрее, быстрее! И Сереженьку спрячь, и Петеньку! Сука, сука рваная, да когда ж ты подохнешь, паскудина?
Яковлева оттолкнула совсем маленькую девочку от себя, та не удержалась, плюхнулась на асфальт и немедленно разревелась. Оля кинулась к ней, схватила на руки и упустила при этом ревущего Ванечку. Тот подбежал к матери, вцепился в ее юбку и заревел что было сил.
– Сука, гадина! – Яковлева прижала его к себе и прыгнула куда-то за ржавую «Тойоту», что стояла посреди дороги. Оттуда донеслись голоса и глухой звук удара. Илья прошел по дорожке вдоль дома и остановился у подъезда.
За машиной стояла девушка, высокая, со светлыми до плеч прямыми волосами. Спокойная, выше Яковлевой на голову, она сверху вниз глядела на бесновавшуюся перед ней тетку и орущего мальчишку.
– Детей моих убить хочешь! – Яковлева подпрыгнула на месте, девушка скривила губы и отошла немного назад. – Сама сдохнешь, сама, я тебе устрою!
– Закройся, дура, – бросила ей девушка, – кому ты нужна, крольчиха…
Яковлева осеклась, еще сильнее прижала ребенка к себе, обернулась. Увидела Илью, стащила с волос платок и завизжала на весь двор:
– Газом нас отравить хотела, смотрите, люди! Смерти нашей хочет, гадина, звоните в полицию!
– Это краской пахнет, курица. – Девушка мельком глянула на Илью и хотела отойти в сторону. Но Яковлева метнулась вбок и закрыла ей дорогу.
– Врешь, сука, врешь. Ты коляску у нас украла, велосипеды украла, ты моих детей ненавидишь, я тебе сейчас устрою… Алеша! Алешенька!
Илья хотел уйти, поднялся на крыльцо и едва успел убраться в сторону. Из подъезда вылетел Яковлев, в тех же белых одеждах, что был в церкви, с младенцем на руках, он ринулся к девушке. Яковлева проворно отскочила, собрала около себя всех детей и выпрямилась, победно глянула на девушку. Яковлев вихрем налетел на нее.
– Ну ты, мразь, сука конченая. Я тебе говорил – не лезь к нам, говорил? – рявкнул он ей в лицо, схватил ее за пояс джинсов, дернул на себя. Девушка отшатнулась, хотела оттолкнуть Яковлева, но тот ловко выставил перед собой младенца, прикрылся им. – Я же тебе башку расшибу, тварина, – уже тише проговорил звонарь, – или хребет сломаю. Еще раз сунешься к моим детям – убью, поняла?
Девушка улыбалась ему, но губы у нее дрожали. Она и рада была бы послать Яковлева куда подальше, но язык явно не слушался, и она предпочла промолчать. А Яковлевы не унимались, мужик тряс младенцем перед лицом у девушки, «селедка» кляла ту последними словами, дети ревели, только младенец молчал.
– Отвалите, придурки, – проговорила, наконец, девушка, – я все равно узнаю, куда делась хозяйка этой квартиры. Можете рожать, сколько угодно, вам это не поможет.
Яковлев плечом сдвинул жену вбок, толкнул девушку в грудь. Та оступилась, налетела на бортик и едва не упала на газон, но Яковлев держал ее за пояс, дернул на себя.
– Не твое дело, сука. Тоже без вести пропасть хочешь?
Девушка отвернулась, прикусила губу, и тут Илья не выдержал. Поставил пакет с продуктами на траву и, точно сомнамбула, двинул к машине. Дети увидели его, примолкли, Яковлева обернулась. Вблизи ее физиономия напоминала облезлое перепелиное яйцо, мелкое, все в пятнах, сморщенное, вытянутое, в точности по-мышиному. Дети были на нее очень похожи, даже самые маленькие: с такими же вытянутыми вперед мордочками, злобно-подозрительным прищуром и бесцветной растительностью на голове. Выделялись только старшая девочка и мальчик: оба высокие, тонкие, девочка напуганно-серьзная, а пацан хоть и младше ее, лет десяти по виду, но спокойный, внимательно следит за происходящим и не вмешивается. «Эти, наверное, приемные», – вспомнил Илья слова пожилой соседки.
Яковлева приоткрыла рот, показались мелкие тонкие зубы, волосы висели, как неживые, похожие на комки спутанных ниток, что Илья второй день таскал на помойку. Тетка толкнула мужа в спину, тот обернулся.
Они были примерно одного роста, только Яковлев поджарый и резкий, а Илья шире его в плечах и спокойнее. Яковлев оглядел Илью с головы до ног, сообразил, что весовые категории у них примерно одинаковые, повернулся к девушке:
– Повтори, что я тебе сказал…
Илья аккуратно перехватил ему запястье, чуть вывернул. Мужик мигом разжал пальцы и выставил перед собой младенца. Тот лениво водил глазами по сторонам и зевал, по белой ткани расползалось мокрое пятно, еще одно, поверх прежнего, не успевшего высохнуть.
– В чем дело? – Илья глядел Яковлеву в глаза, огромные, темные, чуть навыкате. Борода у того топорщилась самым зверским образом, пучок на затылке исчез, и кудри стояли дыбом. – Может, я могу помочь?
– Она моих детей убить хотела! – взвизгнула Яковлева и показала на девушку. Та поправляла одежду, руки у нее еле заметно подрагивали.
– Как? – Илья смотрел в бледное бешеное лицо женщины. Та заморгала голыми, почти без ресниц, веками, разинула рот.
– Газом! – ухнул Яковлев. – Полный подъезд газа напустила…
– Дебилы, – снова усмехнулась девушка, – мозги у вас в майонезе. Это краска, в соседнем подъезде кто-то ремонт делает.
– Это газ, ты сделала, чтоб мы умерли! – Яковлева кинулась к ней, Илья придержал тетку за рукав кружевной кофточки.
– Допустим, – он смотрел в бесцветные глаза озверевшей тетки, – а почему вы полицию не вызвали? И газовую службу? Газ был в подъезде?
– Да! – выкрикнул мальчишка, что недавно ревел, а теперь вытирал подолом рубашки мокрый нос. – Там плохо пахло, мама сказала, что мы сейчас все умрем…
– Да кому ты нужен. – Девушка выпрямилась и насмешливо глядела на святую семейку. Дети примолкли насупились, Яковлев дернулся к девушке, но остановился.
– Я правильно понимаю, что вы почувствовали в подъезде запах газа, причем такой, от которого можно задохнуться, поэтому вы пошли туда сами и потащили детей?
Илья поглядел на Яковлева, на его жену. Те переглянулись, тетка вытянула губы трубочкой, подошла к Илье вплотную и злобно глянула снизу вверх. Ее муж прижал к себе младенца, схватил за руку первого попавшегося ребенка, обхватил его за плечи.
– То есть вы хотели, чтобы ваши дети отравились газом? Если так, то я сейчас сам вызову полицию.
Стало очень тихо, слышалось недовольное сопение зареванного мальчишки и тихие голоса: дети перешептывались между собой, глядели то на Илью, то на родителей, то на девушку.
– Да что с них взять, с этой скотобазы. – Та прошла между оторопевшими Яковлевыми, брезгливо отодвинула с дороги беловолосую девочку, что с интересом наблюдала за происходящим. И не только она: с балконов и из окон на них смотрели соседи, Илья разглядел в окне пятого этажа знакомого старика, кто, давно овдовев, жил тут один. И Федоровну, которая мигом спряталась за штору, едва поняла, что Илья заметил ее. И еще человек пять или шесть, но их он не знал.
– Мозгов нет, одни инстинкты. – Девушка закинула сумку за плечо. – Удобно устроились. Сколько сейчас за рождение ребенка платят? А за двух, за трех?
Она улыбалась все шире, Яковлевы отступали. Первой в подъезд убежала Оля, увела за собой двух самых маленьких, следом, постоянно оглядываясь, с недовольно-высокомерной физиономией убралась прочь Яковлева. Она накинула на голову платок, прикрыв растрепанные волосы, прошла мимо девушки, горделиво расправив плечи. Яковлев с младенцем на руках шел последним. Косо глянул на Илью, но промолчал. Дверь подъезда закрылась, люди из окон исчезли, стало пусто и тихо.
– Спасибо. – Девушка остановилась напротив. – Я Настя. Думала, что мне конец.
Илья назвался, они смотрели друг на друга. Девушка, не стесняясь, рассмотрела его, подняла голову.
– Это соседи мои, чтобы их черти взяли. В одном подъезде живем, только я на третьем, а эти на четвертом. Сейчас они к себе уберутся, и я пойду. – Она прислушивалась к звукам, что доносились из подъезда. Илья тоже глянул вверх. – Вон их окна, слева.
Получалось, что Яковлевы жили у него за стенкой, только этажом ниже. Странно, но за те дни, что он тут прожил, ни разу их не слышал, при таком-то количестве.
– У них где-то хибара есть, то ли в деревне, то ли еще где, – девушка точно прочитала его мысли. – Они все лето там сидели, а вчера приперлись, в церковь им приспичило. Гинеколог-то наш праздничный звонарь, оказывается.
Говорила она зло и отрывисто, кривила губы, точно в насмешке, но это все было показное. Ей страшно, она очень боится, но старается не показывать виду, и этот страх скоро сыграет с ней плохую шутку.
Конец ознакомительного фрагмента.
