Ричард Касл - Шторм назревает

— Последний вопрос, — Деррик встал. — Куда ты спрятал жучок? В машину или телефон?

— Ты же сыщик, — откликнулся Джоунс. — Вот и ищи.

Сторм услышал приглушённый звук телевизора, доносившийся из-за закрытой двери его гостиничного номера. Внутри кто-то был. Почувствовав знакомый запах духов, Деррик сунул ключ-карту в щель электронного замка и вошёл, ожидая увидеть Клару Страйк.

Но в номере была не она. В номере была агент Шауэрс.

Похоже, по какому-то странному совпадению обе женщины предпочитали один и тот же аромат. Или дело было в самом Сторме? Сколько раз он встречался с Кларой в гостиничных номерах? Сколько раз они занимались любовью — утром, после тяжёлого пробуждения, днём и, конечно же, ночью? Не выработался ли у него, как у собаки Павлова, условный рефлекс на гостиницы? Не подменила ли агент Шауэрс Клару Страйк в его мечтах?

— Мы должны были встретиться в восемь, — начала Шауэрс раздражённо. — Я планировала отвезти тебя в оперативный штаб ФБР.

Она сидела на диване перед плоским экраном телевизора, смотрела выпуск новостей CNN и потягивала «Диет-колу» из недавно пополненных запасов мини-бара.

— Немного рановато для «Диет-колы», не считаешь? — спросил он, подойдя к мини-бару и взяв банку импортного пива.

— Немного рановато для пива, не считаешь? — передразнила его Эйприл.

Деррик уселся в кресло рядом с диваном.

— Наконец-то мне удалось затащить тебя в свой номер, — сказал он, бросив взгляд на кровать.

— Оставь надежды, — бросила она в ответ.

— Я надеялся, что останешься ты.

Проигнорировав намёк, Шауэрс продолжила:

— Где ты пропадал всё это время?

— Любовался достопримечательностями.

— Не хочешь рассказать мне об утренней встрече с сенатором Уиндслоу? О визите к Джедидайе Джоунсу? Мы же одна команда, ты помнишь об этом?

Значит, ФБР тоже отслеживает его перемещения.

Сторм, отхлебнув пива, парировал:

— А ты не хочешь рассказать мне про Ивана Петрова?

Шауэрс не ожидала такого поворота:

— Уиндслоу назвал тебе это имя? Или это был Джоунс?

— Ни тот, ни другой. Ты, может быть, забыла, но я — сыщик.

— Джоунс считает, что за похищением стоит Петров?

— Тебе следует спросить это у него, — ответил Сторм. — А по-твоему это Петров похитил пасынка сенатора?

— Думаю, да. Потому-то похитители и не явились за миллионом. Петров — миллиардер, ему не нужны деньги. Он похитил Мэттью Дулла, чтобы принудить сенатора сделать что-то. Что-то, о чём твой приятель Джедидайя Джоунс прекрасно осведомлён. Думаю, это связано с тайной операцией, из-за которой у них вышел спор. Но как только я начинаю копать в этом направлении, слышу: «Это вне вашей компетенции». Всякий раз одно и то же дерьмо.

— Странно.

— Что, считаешь, я ошибаюсь?

— Нет, думаю, ты, вероятнее всего, права. Петров — больше всего подходит на роль подозреваемого. И я тоже полагаю, что у сенатора не всё гладко с Джоунсом. Странным же мне показалось, что ты использовала слово «дерьмо».

Шауэрс бросила на него недоумённый взгляд.

— Это весьма грубое словечко, — продолжил Сторм. — Для того, кто получил степень бакалавра в Университете Мэримаунт. Это не тот католический анклав в пригороде Вашингтона, основанный сёстрами Ордена Святого Сердца Девы Марии? Сомневаюсь, что праведные монашки поощряли сквернословие.

— Ты хочешь продемонстрировать, что собирал обо мне сведения?

— Редактор «Джорджтаунского юридического вестника», лучшая на курсе Академии ФБР в Квантико. Сначала Бюро направило тебя в Сиэттл, но затем решило, что ты слишком хороша для оперативной работы «в поле». Начальство перевело тебя в штаб-квартиру. Лучшая из лучших. Специалист по громким делам. Сообразительная. Умная. Чувствующая этот город. Трудоголик, не оставляющий времени ни на хобби, ни на развлечения, ни на какие-либо отношения и уж тем более — брак. Твоей мамочке это не нравится. Она хочет внуков.

— В моем досье нет ничего про мамины желания.

— Там это ни к чему. Огненно-рыжие волосы. Изумрудные глаза. У тебя на лбу написано: ирландка. А я не встречал ни одной ирландской мамаши, к тому же — доброй католички, которая бы не желала дочке выйти замуж и родить детей. Ты, должно быть, страшно её разочаровала.

— Не твоё дело.

— Ты же расспрашивала меня о моём прошлом.

— И ты мне ни черта не рассказал.

— Опять сквернословишь. Монашки не лупили тебя за это линейкой по пальцам? А добрачные отношения они одобряли?

Шауэрс с трудом взяла себя в руки:

— Давай прекратим это дерь… эти экскременты.

Он нервировал её. Раздражал. Доставал. И получал от этого удовольствие.

— Похитители снова вышли на контакт с Уиндслоу? — спросила она. — За этим он вызывал тебя сегодня утром?

У неё хорошее чутьё. Она сообразила, что что-то произошло.

Сторм сделал ещё глоток, обнаружив, что бутылка почти пуста.

— Сенатор просил меня сохранить нашу утреннюю встречу в тайне. Если ты не заметила, он утратил веру в ФБР.

Шауэрс со злостью вдавила большим пальцем кнопку в пульт, выключая телевизор.

— О чём ты говорил с Джоунсом в ЦРУ?

— Почему ты не замужем? А, агент Шауэрс?

— А ты женат? — парировала Эйприл. — Где живёт твоя бывшая? На Гавайях? А подружка, наверное, в Покателло? Или, может быть, ты предпочитаешь мальчиков?

Она разгорячилась. Сторм видел огонь в её глазах, и ему это нравилось.

Шауэрс продолжила:

— Так ты расскажешь мне про встречи с Уиндслоу и Джоунсом, или продолжим обмениваться колкостями?

— Колкостями? Я думал мы перейдём к предварительным ласкам, — ответил Деррик. — Расскажи мне о себе что-нибудь возбуждающее. Что-нибудь грязное.

Ей это определённо не понравилось. Ему — наоборот.

— Считаешь себя умником, так ведь? — спросила она. — Явился в Вашингтон этаким грёбанным героем, который ко всеобщему восторгу исправит положение, утерев нос мне и Бюро.

— Так и есть. Но твой нос я собираюсь утереть нежно-нежно.

Шауэрс поднялась и сказала:

— Спустись на землю, дружок. Никто не выше закона. Ни сенатор Уиндслоу, ни Джедидайя Джоунс, и уж совершенно точно не ты. Не хочешь сотрудничать — я не стану прикрывать твою задницу. Тебе следует поразмыслить об этом. И подумай вот ещё о чём: если я выясню, что ты намеренно скрывал улики, или делал для сенатора что-то незаконное — даже на волосок выходящее за рамки закона — я обрушу на тебя всю мощь Департамента Юстиции.

Изобразив невинность, Сторм поинтересовался:

— Какое определение понятию «на волосок незаконное» дают на юрфаке Джорджтаунского университета? Я не силён в этой терминологии.

Шауэрс направилась к выходу. Лицо её было пунцовым от гнева.

— Агент Шауэрс, — бросил он ей вслед. Она остановилась, оглянулась. Сторм продолжил. — Мне уже дважды угрожали за сегодня, а ведь ещё даже не полдень.

— Может, стоит перестать быть шилом в заднице, и начать сотрудничать? — услышал он в ответ. — Напрасно ты пытаешься справиться со всем в одиночку.

Шауэрс коснулась дверной ручки, и повернула её:

— Я скажу в штабе, что ты не расположен к совместной работе.

— Пока не ушла, ответь мне на один вопрос. Почему вчера вечером от отеля тебя сопровождал автомобиль российского посольства?

Она развернулась, не убирая ладони от двери.

— Любопытно, как ты ухитряешься видеть хвост за кем-либо, и не замечать ниток, за которые тебя дёргают твои кукловоды. Тебе в голову не приходило, что Джоунс привлек тебя к расследованию только за тем, чтобы сделать крайним?

— С чего ты взяла, что я окажусь крайним?

— Quid pro quo, — ответила Шауэрс.

— То есть, покажи, что у тебя в трусах, и я покажу тебе, что в моих? Я не стану в это играть. Впрочем, если ты действительно хочешь посмотреть…

Как и до этого, она проигнорировала его заигрывания.

— Если Мэттью Дулл умрёт, понадобится козёл отпущения. Это Вашингтон, здесь обязательно нужен тот, на кого посыплются шишки.

— Ты кое-чему научилась на юридическом.

— Нам ещё на первом занятии объяснили, что крайним становится тот, чья позиция наиболее уязвима. А в нашем деле это ты.

Сторм отставил пустую бутылку, и взглянул Шауэрс прямо в глаза. Он испытывал к ней влечение. Страсть. Отец говорил ему держаться подальше от огненно-рыжих женщин: «Они безумны!». Размышляя над её словами, он думал, так ли шатко его положение? Ему не раз приходилось оказываться в ситуациях, сулящих заведомый проигрыш. Вся его подготовка была направлена на то, чтобы выходить из них победителем, оборачивая в свою пользу любые обстоятельства. Если его положение шатко, он сможет его укрепить. Сумеет ли Шауэрс? Сторму было очевидно, что она играет в шашки, в то время как все остальные разыгрывает партию в шахматы. Понимает ли это она?