Николай Леонов - Шакалы. Роман
— Не умничай, — буркнул Нестеренко, который был не только старше по возрасту и службе в розыске, но и выше товарища чуть не на голову и смотрел на «пацана» снисходительно.
Еланчук, только что говоривший назидательным тоном, беззаботно рассмеялся:
— Ребята, здесь страна очень свободная, но люди крайне законопослушны, живут по своим законам, русскому человеку здесь не все понятно, к тому же у вас проблема с языком.
— Юрий Петрович, я хотел бы заглянуть в эту гостиницу, — Нестеренко кивнул на отель, расположенный напротив. — Такое возможно? Служебный подъезд, откуда привозят продукты, в общем, сами понимаете.
— Переоденьтесь, я вас провожу, постояльцы не разгуливают по служебным помещениям, надо сочинить легенду.
— Я русский, хочу открыть в Москве гостиницу для французов, — ответил Нестеренко.
Еланчук взглянул на него уважительно, усмехнулся:
— В принципе мы должны зайти к хозяину и представиться, но русскому все простительно, тогда можете не переодеваться, пошли как есть, думаю, все будет в порядке.
— Илья, из номера не выходи, мойся, переодевайся, я быстро, — сказал Нестеренко и вышел с Еланчуком в коридор.
Юлия вышла из машины у дверей отеля. Виктор, который сидел за рулем, тоже вышел, спросил:
— Зайдем в бар, выпьем чего-нибудь?
— Устала. — Юлия даже не пыталась изобразить усталость, смотрела насмешливо. — Можно выпить у меня в номере, но я хочу отдохнуть, позвонить отцу. Будет настроение — позвони. — Она взглянула на часы. — Часа через два, около семи, погуляем, где-нибудь перекусим.
— Хорошо. — Виктор кивнул. — Я вижу, тебе нравится дразнить меня.
— Возможно, но ты не составляешь исключения. Чао! — Девушка махнула рукой и скрылась за зеркальными дверями.
— Стерва, — беззлобно произнес Виктор, сел за руль и уехал.
Юлия взяла ключ от номера, одарила портье улыбкой, в лифт не вошла, а поднялась на второй этаж по лестнице. Номер был уже тщательно убран, Юлия оглядела свои апартаменты с удовольствием и в который уже раз подумала, что жить и не считать деньги — удивительно приятная штука. Девушка сняла влажное пальто, повесила в прихожей, пусть сохнет, скинула уличные туфли, прошлась по мягкому ковру, открыла холодильник, достала бутылку русской водки и сок, смешала и выпила по-мужски, залпом, после чего отправилась в ванную.
Немолодая смуглолицая горничная проходила по коридору, увидела, что в двери русской торчит ключ, неодобрительно покачала головой, вынула ключ, постучала и вошла в номер.
— Юлия! — крикнула она, услышала, что в ванной идет вода, подошла к двери и затараторила: — Юлия, сколько раз я тебе говорила, что нельзя оставлять ключ в двери и не запираться!
— Ома? — ответила Юлия и приглушила звук льющейся воды. — Ты, наверное, ругаешься из-за ключа? Не говори со мной так быстро, я не француженка.
— Ты глупая девчонка! — проворчала горничная, подняла с пола туфли, аккуратно вытерла, поставила на место, ключ вставила в дверь и закричала: — Я ухожу, немедленно выйди и запри дверь! Я буду стоять и слушать. Если ты не запрешься, я снова приду и буду кричать.
Юлия вышла из ванной, повернула ключ, стукнула кулаком в дверь, крикнула:
— Старая грымза!
— Ты маленькая глупая кошка, которая не знает, где ее съедят.
— Нужна кому, — сказала Юлия по-русски и вернулась под душ.
Когда она была обнаженной, то выглядела совсем иначе, любая одежда портила ее великолепную фигуру. Юлия это прекрасно знала, потому в отличие от большинства женщин не любила лежать в ванной, где тело скрыто водой и пеной, а предпочитала принимать душ, поглядывая на себя в зеркало. В этом не было нарциссизма, какой-либо патологии, девушке доставляло удовольствие убеждаться, что тело ее красиво и сексуально. Когда она надевала халат, то забывала об этом, любование своим телом являлось лишь обычной женской и мимолетной слабостью.
Юлия была женщиной умной и далеко не ординарной, что, естественно, усложняло ее комфортную и, казалось бы, беззаботную, даже райскую жизнь.
Казалось бы, чего девушке еще не хватает? Двадцать четыре года, светлая головка, симпатичная мордашка, великолепная фигура и папа-миллионер, который ни в чем дочери не отказывает. Живи, радуйся, мучай поклонников, которых, если построить, так они стеной от Москвы до Колымы встанут.
Она родилась в достатке, а к двадцати годам перестала считать деньги, в тот год вышла замуж. История произошла самая банальная. Хитрый, не шибко умный, имевший у женщин успех мужик женился на деньгах. Юлия разобралась в муже быстро. Хотя была моложе на восемь лет, превосходила в уме, интеллекте и воспитании. Юлию оскорбило не распространенное явление, что мужчина больше всего на свете любит деньги, а его, как она выражалась, тупизм и одноклеточность. Достаточно самокритичная, она во всем винила себя, удивляясь, как не разобралась в простом мужике и кинулась в омут. Влюблена! Прекрасный сексуальный партнер! Дура стоеросовая! Идиотка! Он подвизался в бизнесе и полностью зависел от отца.
Приняв решение, Юлия усадила отца с матерью рядышком и сказала:
— Я виновата, мне и отвечать. Я помню, что вы мне намекали, я дура, клейма ставить негде. Забудем. Отец, прошу, ты его не трогай, пусть живет.
— У нас так не бывает, дочка, — ответил тогда Юрий Карлович. — Я сделаю только шаг в сторону, как его порвут.
— Значит, судьба, — сухо ответила Юлия.
Она была натурой сильной, азартной, после неудачного замужества серьезно занялась образованием, окончила журфак университета. Неожиданно Юлия оказалась в одиночестве. Студенческая компания распалась, одни бегали по редакциям и телевидению, другие выходили замуж, женились, разъехались кто куда. В подчинении отца работали молодые люди. Юлия несколько раз принимала их предложения, проводила вечера на светских тусовках. Она была завидной невестой, постоянно получала предложения, но выходить снова за человека, который стремился породниться с магнатом Юрием Карловичем Горстковым, не торопилась.
— Дочка, ты уже взрослая, — говорила мать. — Коли любви нет, то ее ни за какие деньги не купишь. И дела, призвания у тебя нет, идти секретаршей, даже в очень солидную фирму, ты не желаешь, но ведь ничего не делать в жизни — тоже со скуки помрешь. Рожай. Растить и воспитывать человека — занятие сложное, благородное и интересное.
— Кто мне дал право лишать человека отца?
— Тысячи, миллионы женщин в бедности бьются, растят детей и счастливы.
— Ты права, но я обожду, — отвечала Юлия. — Я не виновата, что отец миллионер. Тебе интересна твоя жизнь, а мне такая жизнь неинтересна. Отец вкалывает с утра до вечера, ты окружила себя вещами, которые приобрела в молодости, они тебе душу греют. Ты часами бродишь по квартире, вытираешь пыль. Тебе нет пятидесяти, ты молодая женщина, но мужики тебя не интересуют. Я тебя не осуждаю, но и не завидую тебе. Может, я к этому тоже приду.
— Ты хотя бы понимаешь, что миллионы женщин, зная наш достаток, услышав наш разговор, решили бы нас поместить в психушку?
— Ты хочешь, чтобы я ушла из дома? Как вы выражаетесь, чтобы я узнала, почем фунт лиха?
— Дочка, ты в своем уме? — воскликнула мать, и разговор закончился объятиями и слезами.
Юлия жила с родителями на одной лестничной площадке, не ссорилась, отношения установились ровные, прохладные. Отец был вечно занят, мать либо готовила и убиралась, порой ходила в гости или принимала у себя, но Юлию разговоры о тряпках, кулинарии и политике не интересовали. Молодая женщина имела все, о чем можно только мечтать, однако ее ничего не интересовало, она умирала от скуки.
Неделю назад отец вызвал ее в свой кабинет и сказал:
— Дочка, вот твой паспорт и билет на самолет, отправляйся в Париж, поживи там недельку-другую. Твоя кредитная карточка в порядке, я знаю, ты в расходах разумна. Мои деловые партнеры тебя встретят и устроят.
— Хорошо, отец. — Юлия кивнула. — Людей ссылали в места и похуже. — Она улыбнулась. — Ты, конечно, не скажешь, что случилось?
— Я не знаю, просто перестраховываюсь.
— На тебя «наехали»?
Юрий Карлович тихо рассмеялся.
— На меня нельзя «наехать». Я из этих штанишек уже вырос. Но ты моя единственная болевая точка, а береженого бог бережет.
В Париже Юлию встретили, отвезли в солидный отель, где был заказан номер, выдали франки на карманные расходы, предложили машину и гида, но она отказалась. Она здесь уже несколько раз бывала, стандартную туристическую программу проходила дважды. Юлии хотелось побыть одной. Но хорошо сложенная, со вкусом одетая блондинка, разгуливающая по улицам Парижа в одиночестве, вызывает у истинных французов недоумение. Они пытаются решить больной вопрос немедленно и в кратчайшие сроки. Юлия выдерживала постоянный прессинг, отдыхала лишь в «своем» отеле, где ее знали и относились с должным уважением.
