Андрей Кивинов - Зона личной безопасности. Идеальный охотник
– Кирилл Павлович, это ваш протокол изъятия?
Копейкин прищурил глаза, словно страдал близорукостью. Взял двумя пальцами материал. Под ногтями грязь. Фу!
– Ну мой… Не Пушкина же.
– И этот? – Ольга показала еще один лист.
– Конечно. А что? С ошибками?
– Нет. Просто написаны слово в слово. По разным эпизодам.
– Так, а зачем париться? Я сделал бланки, распечатываю. Удобно.
– Да, я заметила. Даже понятые одни и те же. И тоже сразу впечатанные. Хоть бы не так нагло. Или они с вами постоянно ходят? Или по карманам сидят?
– Ольга Андреевна, это же чистая формальность, – улыбнулся Копейкин, сверкнув зубом белого металла, вставленным в верхнюю челюсть, – а понятых давно пора отменить. Анахронизм. Пережиток прошлого. Все от недоверия органам. А нам можно и нужно доверять.
– Какая формальность?! Вы в своем уме? Это наркотики, на минуточку.
– Да там доза – тьфу! Даже не возбудиться. В смысле – дела не возбудить.
– Но вы же не знаете, сколько у человека наркотиков? Если, конечно, не сами подложили их в карман.
– Ах, вот вы о чем…
– Да, об этом.
Она старалась смотреть в глаза собеседнику, чтобы вывести его на чистую воду. Глаза были зеленовато-голубыми. Редкий цвет.
– Все задержания словно под копирку. И все в парке Победы. Ладно бы в ночном клубе. И именно во время рейдов. И как, интересно, вам удается из десятков гуляющих задерживать тех, кого надо? И всех с нужной дозой марихуаны.
– Так… Нюх, как у собаки, а глаз, как… А почему вы на меня так смотрите? Понравился? – Вопрос был задан с показательным сочувствием.
Ольга отвела взгляд. Наверно, она действительно смотрела на Копейкина чуть более внимательно, чем рекомендуют нормативные акты.
– Вид у вас странный. Для представителя власти.
– Ну, вообще-то, контроль за формой одежды не входит в ваши обязанности, – Копейкин почему-то целенаправленно шел на конфликт, – но для вас, так и быть, сделаю исключение. Это я сшил сам… Надпись на португальском. Означает: «Передам опыт молодым». Я на курсы португальского ходил, хотел съездить на чемпионат Европы по футболу, но не судьба, в отделе кадров отобрали паспорт… Неплохо вышло, да?
– Послушай, клоун. Ты перед курсантками упражняйся, ясно?
Она ненавидела, когда люди не шутят, а кривляются. Да еще фамильярничают. Поэтому и перешла на «ты». Если вовремя не поставишь на место – будет воспринимать тебя не как профессионала, а как дурочку. Да еще навязывать извечное мужское превосходство. Не выйдет. Будем играть по моим правилам. И еще посмотрим – кто кого. Атмосфера враждебности, которая изначально витала в воздухе, теперь сгустилась до консистенции густого тумана. Ну и пусть.
– Отвечать быстро и по существу. Пятого числа в три дня ты был в парке. С какой целью?
– Пятого, пятого. – Опер посмотрел в потолок, прищурив левый глаз, словно прицеливаясь.
Неплохой ракурс… Черт! Абстрагируйся!
– Да! Вспомнил! Ольга Андреевна, только послушайте спокойно, без паники. Нас у отца три сына. Ну и пришло время жениться. Дал нам батя по луку со стрелами и говорит – чья стрела в какое место попадет, туда и идите невесту искать. Вот я сдуру в парк и пальнул… Там лягушка. Такая зеленая…
– Мне эти рапорта в прокуратуру отправить? – Ольга вдруг заметила, что ее пальцы отбивают по столу легкую нервную дробь.
– А зачем нам прокуратура? – Копейкин не сменил игриво-нагловатый тон. – Хорошо-хорошо. Я встречался в парке с человеком.
– Что за человек?
– Но, – он нагнулся поближе, и Ольга различила не только запах смазки, но и легкий алкогольный выхлоп, – это государственная тайна… Вы понимаете… Агентура, все такое. Мы всегда встречаемся в парке. Конспирация – основа оперативно-розыскной деятельности.
– И опять случайно задержал наркомана.
– Я ж говорю – чутье, – он повел носом, словно волк, ищущий запах зайчатинки, – знаете, какие у вас духи?
– Знаю… Как происходит изъятие?
– Вам показать? – Копейкин встал со стула. – Там ничего сложного. Смотрите.
– Сядь на место!
– Как скажете, – он опустился обратно на стул, – ну обыкновенно происходит. Подхожу, здороваюсь, интересуюсь делами. Потом прошу человека, чтобы он сам, заметьте, сам показал, что у него в карманах… Поэтому зря вы меня подозреваете. Какой мне резон? Если подкидывать, так килограмм, чтоб надолго хватило.
– Ты прекрасно знаешь, какой резон. Попасть в сводку, показать, как активно мы боремся с наркомафией. И что происходит дальше?
– Ольга Андреевна, а вы замужем?
Она не выдержала и отвела взгляд.
Наглец! Смещает, гад, точку сборки – Кастанеды начитался? Выбивает из заданной ею же колеи. Не на ту напал. Не повезло тебе, дружок.
– Не поняла…
– Просто я представил, как вы мужа допрашиваете… Где был, что делал? Смотреть в глаза, отвечать быстро и по существу… Бедняга.
– Я не замужем, – процедила сквозь зубы Ольга, снова нацелив взгляд на опера. Злость накатила с новой силой – его бы в зал сейчас, и посмотрели бы, кто кого. Такие развязные болтуны обычно слабаки.
– Так что ж время теряете на нас, убогих? – Тот опять сверкнул фиксой и развел руки. – Познакомьтесь с кем-нибудь, влюбитесь, свадебку сыграйте, ребеночка родите… Барышня вы симпатишная… А мы уж тут сами разберемся. И со сводками, и с наркоманами. Время пролетит, и не заметите.
У Ольги перехватило дыхание. Ах, он… Наверно, узнал откуда-то про историю с ее не рождённым ребенком и теперь подкалывает. Ну, скотина… Сволочь! Так же последние циники не поступают!
– Ты… Ты… Выйдите отсюда. – Она едва сдержала себя, чтобы не отвесить этому улыбающемуся наглецу пощечину. Ненависть сгустилась до такой степени, что в любой момент могла материализоваться в нечто осязаемое и взрывоопасное.
– Вообще-то, это мой кабинет, – спокойно ответил наглец.
Раздался лязг упавшего ножа гильотины. После глухой удар и звук покатившейся головы. Копейкин спокойно снял с пояса мобильник и посмотрел на экран. Эсэмэска. Милый рингтон. Прочитал сообщение вслух.
– Прекрасные новости! Кредит наличными всего под двенадцать процентов годовых! Вы еще можете успеть. Скорей бегите, Ольга Андреевна!
– Ладно… – Она встала, сорвала со спинки стула сумочку-портфель. – Я тебе устрою!
Дверью она шарнула с такой силой, что стены вздрогнули, труба пошатнулась, тряпка слетела и вода вырвалась на свободу. Но Ольга этого уже не видела. По пути она заметила дверь с буковками «М/Ж». Надо успокоиться, загасить эмоции. Вошла, отдышалась. Встала под табличку «Не курить», висевшую рядом с окном. Лучше бы разрешили курить, запах хлорки и нечистот резал глаза так, что она заплакала.
И все-таки не придумали лучшего успокоительного, чем никотин, что бы там ни говорили борцы за чистый воздух и здоровье населения. Ольга не курила, но по старой следовательской привычке таскала в сумке пачку сигарет и зажигалку. Подследственные, как правило, канючили.
Голову слегка повело, уже первая затяжка слегка размыла-смягчила действительность. И словно иллюстрируя рекламу сигарет, нервы понемногу приходили в норму. Господи, ну почему она психанула? Подумаешь, подколол очередной урод. Да как ее только не подкалывали и не обзывали! И сукой ментовской, и гестаповкой, и всякими другими устойчивыми оборотами. Нащупал больную кнопочку? И нажал. Но она же не девушка-инженю. У нее такая броня, никакой метафорой не пробить.
Почему же сорвалась? Она ненавидела себя за минутную слабость, за то, что не смогла поставить паршивца на место. Спокойно и хладнокровно. Вместо этого поддалась эмоциям. Может, потому, что подобный тип мужчин терпеть не могла. Самоуверенных и беспардонных. Еще со школы. В восьмом классе ей нравился один парнишка, к несчастью отличник, с которым она сидела за одной партой. Нравился до тех пор, пока прилюдно не обозвал ее дебилкой за то, что не смогла сказать у доски, чему равно число пи до шестого порядка.
Интересно, Копейкин назвал ее симпатичной ради красного словца? Или?..
Ольга достала из сумки зеркальце. Белки красные, наверно от хлорки. Попробовала посмотреть на себя глазами этого кривляки. Понять, где просчиталась, дав повод скатиться на личности. Кого он мог увидеть? Если абстрагироваться от содержания, а взять только форму. В смысле – формы. Насчет фигуры она не волновалась. Практически ежедневные тренировки – ничего лишнего, в смысле жира. Одежда – брючная пара, белая блузка под горло, так называемый унисекс, не подчеркивала достоинств, а скорее нивелировала их. Она специально так одевалась, чтобы не вызывать у подопечных или сослуживцев ненужных эротических фантазий. Поэтому обычно и не красилась на работе. Так, легкий мазок блеска для губ. Иногда – взмах кисточкой для ресниц. В особых случаях. Сейчас случай был не особый. Вот и хорошо – по крайней мере, тушь по щекам не потекла. Она подошла поближе к окну.
Толстяк дежурный отдавал лаконичные команды водителю, заботливо протиравшему тряпочкой борт «УАЗа».