Презерватив для убийства - Воробьев Андрей

«Надо показать письмо Нине, а там — разберемся», — решил Алексей, собираясь в находившееся неподалеку от его дома управление, где следовало дать показания по поводу сегодняшнего происшествия в «Транскроссе»…

Арчи провожал Женевьеву в аэропорт. Ее виза уже истекла, и девушка вынуждена была возвращаться домой. Мэй, которую взяли с собой, уже оправилась от полученных ран, но, будто предчувствуя предстоящую разлуку, всю дорогу неподвижно лежала на заднем сиденье, положив голову на колени пассажирки.

По слухам, дошедшим до Арчи, его приятель-хирург, утащив собаку из-под носа милиционеров, доставил ее в свою (человеческую) клинику и, нарушая все мыслимые инструкции, провел при помощи дежурной бригады блестящую операцию. Узнав об этом, главврач чуть было не уволил своего подчиненного, но потом плюнул и, предварительно отматюгав, распил с ним в буфете бутылку настоящего «Ахтамара»…

Прощаться Арчи не любил. В таких случаях всегда забывается самое важное, что следовало бы сказать, слова застревают в горле, и только когда поезд уже отошел от перрона или взлетел самолет, провожающий, вдруг вспомнив нечто, начинает запоздало беззвучно кричать в пустоту то, что не было произнесено еще несколько мгновений назад.

Так же и у Николая с Женевьевой расставание прошло суматошно, бестолково. От регистрационной стойки («Ты не забыла паспорт?.. Билет?..») — к входу на посадку («Собачья еда в холодильнике… Не кури в комнате… Где посадочный талон?..)никто не говорил о главном. И только когда Женька уже миновала таможню, Николай вспомнил, что необходимо было сказать.

«Я люблю тебя», — беззвучно произнес он, махая издали рукой.

«Что?» — также беззвучно переспросила Женька, встав на проходе спешащих в «дьюти фри» туристов.

— Я люблю тебя, я скоро приеду, — повторил Арчи, а потом, поняв, что Женевьева все равно не слышит, уже не обращая внимания на недоуменно оглядывающихся на него пассажиров и провожающих, закричал: — Я тебя люблю-ю!..

Эпилог

Свет ростральных колонн

— Ой, Ниночка, как ты здорово загорела! — щебетала бывшая жена Нертова Светлана, заглянув «случайно, по дороге» в «Транскросс».

Сама Светлана уже смогла решить все проблемы собственного трудоустройства и не только вступила в коллегию адвокатов, но и возглавила одну из юридических консультаций. Что помогло ей больше — знания, некогда полученные в госуниверситете, или обширные связи, оставшиеся еще со времен работы в Фонде госсобственности — сказать трудно. Во всяком случае, адвокатесса выглядела шикарно и благоухала, как безвкусный парфюмерный магазин.

Нина же, наоборот, казалась осунувшейся из-за последних волнений и огромного количества работы, свалившейся на нее в фирме. Тем не менее она старательно улыбалась, слушая комплименты старой знакомой, благодаря которой она познакомилась с замечательным человеком — Алексеем. «И чего этой Светке не понравилось в нем? — думала Нина. — Впрочем, сердцу не прикажешь».

Как бы угадав мысли собеседницы, Светлана словно невзначай спросила, как поживает ее бывший муженек.

— Говорят, у вас с ним роман? — и адвокатесса вопросительно вскинула остатки выщипанных бровей.

— Да нет… — Нина хотела ответить, что их отношения гораздо серьезнее, чем некий «роман» в том значении, которое Светлана вложила своими интонациями в это слово, но не успела, так как бывшая жена Нертова перебила ее:

— Правильно! Знаешь, почему я рассталась с ним? Нертов слишком расчетлив. Да что далеко ходить, помнишь, до «Транскросса» он работал в банке? Так там, узнав, что у хозяина есть родная дочь, трахнул ее и пытался после втереться в доверие к патрону. Только не получилось — этого банкира взорвали у дома собственной любовницы… Да об этом полгорода знает, а мой второй муж, ну, Лишков, который в Фонде госсобственности работал, так и тот видел, как Нертов на каком-то загородном празднике уходил с этой девицей. Якобы, купаться. И представляешь, это все было весной, когда в воде еще лед плавает! А когда банкира убили, видимо, по завещанию дочка осталась на бобах — Нертов живо расстался с его дочкой, пытался снова вернуться ко мне, в новую квартиру на Невском, да я не захотела…

Конечно, Светлана «передергивала». Ни о чем таком Лишков ей не говорил, да и не мог, так как сам до смерти не знал, что у банкира Чеглокова неожиданно объявилась взрослая дочь. Тем более Алексей не собирался возвращаться к прежней жене — и так достаточно натерпелся от ее выкрутасов. Да и с жильем у него проблем не было — собственная квартира в старом фонде неподалеку от городского парка не хуже, чем на Невском, по которому целыми сутками грохочет транспорт. Но уж больно хотелось женщине показать свою осведомленность, а главное, не оставить никаких шансов бывшему супругу «на халяву» получить в свои объятия нового руководителя солидной фирмы.

«Нечего было мне дорогу перебегать! — злорадно думала адвокатесса. — Если Даутов собирался взять меня юристом в фирму, то я и буду ее обслуживать. Именно я, а не тот, кто спит с генеральным директором».

Накапав достаточное количество яда в душу собеседницы, Светлана перешла к не менее важной теме разговора. Она предложила, чтобы именно ее юридическая консультация взяла на обслуживание «Транскросса», мол, все равно новому начальству нужны свои люди, в том числе и адвокаты. А консультация солидная, по городу все «схвачено» — и суды, и арбитраж, не говоря уж о городском правительстве.

— Там лишковских друзей еще осталось, не представляешь, сколько, — убеждала Светлана. — А они мне многим обязаны…

Однако Нина, вполуха выслушивая предложения о сотрудничестве, думала совсем о другом. Она не верила в то, что ей рассказала адвокатесса, набивающаяся в приятельницы, но, с другой стороны, не могла понять, какой интерес Светлане был врать? В конце концов Нина, сославшись на срочную встречу, с грехом пополам выпроводила посетительницу, пообещав ей дать определенный ответ в конце недели. В глубине души она решила, что постарается сделать все, дабы Светочка, отныне ассоциировавшаяся у нее только с сегодняшним рассказом, больше не попалась ей на глаза. А знакомых, которые сосватают хорошего юриста, у ней появилось немало…

С древних времен известно, что главное — выпустить ложь на волю. Потом, оправдывайся — не оправдывайся, а все равно червячок сомнения будет то и дело покусывать. Так же получилось и с Ниной Климовой. Когда адвокатесса ушла, она села, подперев голову руками и крепко задумалась. «А вдруг эта стерва не соврала, вдруг он и правда мечтает только о деньгах? Может, его надо проверить?» — растерянно размышляла Нина…

Если бы она более внимательно проанализировала ситуацию, то поняла, что не права. Однако женская логика логике не поддается, и, когда в кабинет вошел Нертов, Нина была настроена достаточно решительно. Она даже не стала слушать Алексея, который хотел серьезно поговорить с девушкой и о письме ее отчима, и о том, что в любом случае он не считает возможным занять предложенную должность в «Транскроссе», так как работать вместе с любимой женщиной, которая к тому же начальник, просто нельзя.

Когда Нертов вошел в кабинет и хотел поцеловать девушку, она отстранилась и сухо заявила, что он может и дальше оставаться в фирме. Но на продолжение каких-нибудь внеслужебных отношений может и не рассчитывать. На недоуменный вопрос Алексея: «Что случилось?», Нина, еле сдерживая слезы ответила, что ничего не произошло, просто она так решила, а сейчас просит оставить ее в покое.

Алексей попытался успокоить девушку, пытался объяснить, что он вовсе не собирается оставаться в «Транскроссе», снова невпопад спросил, что произошло. Но Нина почти прокричала, что не нуждается в его помощи и вообще в помощи всяких лакеев-переростков. Этого уже Нертов выдержать не мог и, бросив на стол письмо-завещание Даутова, быстро направился к выходу.

— И не смей мне никогда звонить! — выкрикнула Нина, когда Алексей, уходя, замешкался, открывая дверь. — Слышишь, никогда!..