Иван Жагель - Бокал вина
— Приехали, — сказал Головин, выключая двигатель.
— И куда ты меня привез? — удивленно осматриваясь, спросила Инга. — Что мы будем здесь делать?
Она слезла с мотоцикла, сняла шлем и повертела головой, отчего ее прямые черные волосы сначала разлетелись в стороны, словно возмущенные таким обращением с ними, а потом ровно улеглись на голове и плечах.
— Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! Пойдем, пойдем, — поманил он ее рукой.
Они вошли в довольно тесный подъезд. Через такой рояль, конечно, не протащишь. Наверняка дом был рассчитан на людей со скромным достатком. Если не очень скромным. Внутри сильно пахло краской, свежевыструганным деревом, штукатуркой.
— Лифты еще не работают, — пояснил Сергей, — придется идти пешком. Но здесь невысоко — третий этаж.
Когда они поднялись по лестнице, Головин пересчитал двери на площадке третьего этажа, словно они могли куда-то исчезнуть:
— Раз, два, три, четыре. Все правильно, ровно четыре квартиры. И все они мои, точнее наши… Я подумал, что оплачивать гостиницу твоим подопечным и даже арендовать для них жилье — это чрезвычайно расточительно. Гораздо выгоднее купить несколько квартир и поселять там женщин с больными детьми. Если со временем вопрос решится как-нибудь иначе — станут побогаче наши благотворительные организации или у правительства дойдут до этих людей руки, квартиры можно будет продать и выручить деньги назад. — Он почесал макушку. — Надеюсь, мой рационализм не кажется тебе оскорбительным? Я считаю, что даже в благотворительности должны присутствовать не только сердце, но и ум.
Головин второй раз в жизни видел, как плакала Инга. Первый был тогда, когда она рассказывала о больной дочке Оксаниной родственницы. Честно говоря, это была не очень интересная картина. Возможно, потому, что чувства девушки были искренними и ее совершенно не заботило, как она смотрится со стороны: голова ушла в плечи, уголки губ опустились вниз, слезы побежали в три ручья.
Наконец Инга поняла, что выглядит не очень привлекательно, и закрыла лицо руками. Именно так, с прижатыми к щекам ладонями, она сделала несколько неверных шагов и уткнулась Сергею в грудь.
— И… и… извини, — донеслось сквозь всхлипывания. — Какая же я была ду… дура! Ты п… п… просто замечательный. И мне так тебя не хватало…
Она никогда ранее не хвалила Сергея, не говорила о своих чувствах. Чтобы справиться с охватившей его неловкостью, Головин пробурчал:
— Ты еще посмотри на эти квартирки. Они совсем плохонькие. И в каждой из них всего по две маленькие комнаты — негде развернуться.
Теперь Инга заплакала навзрыд.
— Не…не…неужели т…т…ты не понимаешь, что это не…не…не важно?! Важно то, что все это ты сделал ради меня!
— Ну не надо, не плачь… — стал успокаивать ее Сергей. — Хочешь их посмотреть?
— Конечно!
Он вытащил из кармана связку ключей и, перебирая их, открыл все четыре двери.
Квартирки и в самом деле оказались небольшие, а качество отделки оставляло желать лучшего: в одной из комнат уже отошли обои, в другой — окна были мелко забрызганы краской, еще в нескольких местах электрики забыли поставить розетки и из стен торчали замотанные изоляцией провода. И, конечно же, во всех кухнях, санузлах стояла самая дешевая сантехника. Но это не имело никакого значения. Те люди, которые должны были время от времени здесь поселяться, согласились бы и на худшие условия, лишь бы помочь своим детям.
Инга восторженно носилась из квартиры в квартиру, вслух прикидывая, как все организует, какую мебель сюда купит, чтобы было недорого и уютно. А когда ей на пути попался Головин, повисла у него на шее. В этот момент ее бесконечная благодарность и любовь требовали немедленного выхода, и, толкая Сергея куда-то в угол, она стала стягивать с него майку.
— Подожди, — произнес он таким тоном, словно ему надо было сделать какое-то не очень приятное признание, — я тебе еще не все сказал.
— Что-то случилось?! — насторожилась она.
Головин помялся, поправил свою одежду.
— Не то чтобы случилось… в общем, эти четыре квартиры стоят в общей сложности около двухсот тысяч долларов. А после всех моих дурацких покупок — «Ямахи», музыкального центра, после того, как я переоборудовал для мамы кухню, установив там все, что только можно было, и дал деньги на ремонт нашей дачи, наконец, после поездки в Сочи у меня оставалось всего сто двадцать тысяч. Их я внес как аванс. Теперь в течение трех месяцев нужно заплатить остальные…
Инга густо покраснела.
— У меня осталось не более тридцати тысяч. Эти проклятые расходы на авиационные билеты, на гостиницы, на лекарства буквально съели все, что было. Я клянусь тебе!
— Ну что ты! — тоже покраснел Сергей. — Неужели ты думаешь, что я тебе не верю?! Кстати, я все это предполагал и уже придумал, как нам выпутаться из ситуации. Как только приедут Петр и Оксана, мы поговорим с ними. Уверен, они помогут. В конце концов, для них это будет неплохой долгосрочной инвестицией. Иначе они просто растратят свои деньги.
Настроение у Инги испортилось еще больше. Она села на подоконник и уставилась в пол.
— Есть проблемы? — спросил он.
— Два дня назад Оксана звонила мне.
— Ну и?
— Петька официально сделал ей предложение. Они даже обвенчались в присутствии ее родителей. Свадьба будет ближе к Новому году. Оксана уже планирует, где они поселятся, что купят в первую очередь, а что потом — целый час рассказывала мне все эти подробности по телефону. Она на седьмом небе от счастья. И мы не имеем права все это им сломать. Мол, поживите пока, ребята, в общежитии…
Ситуация и в самом деле выглядела абсурдно. Если бы Оксана и Петр вложили деньги в эти четыре квартиры, то фактически отдали бы свое жилье другим.
Головин покусал губы. Его прищуренный взгляд устремился в окно, поверх крыш строящихся домов.
— Вообще-то у меня есть еще один вариант, как достать необходимые нам деньги, — сказал он. — Стопроцентный! Или близко к этому…
— Что ты задумал? — встревожилась Инга.
— Не бойся, никого грабить и убивать я не буду.
— Сегодня я поняла: ты способен на все! Расскажи мне о своем плане.
Он улыбнулся и обнял ее.
— Не люблю делать это заранее. Боюсь сглазить. Мне понадобится не больше трех дней, чтобы решить нашу проблему. А возможно, и того меньше. Тогда все и расскажу.
…Прекрасно зная, как обычно строится день Матусевича, Головин позвонил ему около пяти. Трубку подняла секретарша — Сергей сразу узнал надменный голос Марины. А когда та поняла, кто хочет пробиться к ее шефу, то стала просто несносной.
— Не думаю, что Лев Михайлович захочет с тобой общаться, — небрежно бросила она.
— Ты даже не представляешь, как он захочет, — с не меньшим сарказмом парировал Головин. — Это в его интересах, клянусь. Сообщив своему шефу о моем звонке, ты сделаешь ему большое одолжение.
— Господи, ты совсем не изменился: как был, так и остался самоуверенным и наглым молодым человеком. Ну хорошо, сейчас спрошу…
Матусевич ответил почти сразу.
— Слушаю! — с непонятной бодростью и даже радостью обозначился он на другом конце провода.
— Это Головин. Мне нужно с вами переговорить. Тема известная. Если у вас есть время, я мог бы сейчас приехать. Или, скажем, завтра. Но откладывать не хотелось бы.
— Так-так-так! — словно прикидывая что-то, энергично пробубнил шоумен. — Хорошо, приезжай прямо сейчас. Марина закажет тебе пропуск.
Добираясь до телецентра, Головин все размышлял над интонациями, прозвучавшими в голосе Льва Михайловича. Они совершенно отличались от тех, которые у него были, когда он сам звонил Сергею домой и предлагал деньги в обмен на гарантии друзей больше никогда в жизни не участвовать в «Супершоу». В тот раз шоумен явно нервничал, даже заискивал, а сейчас, казалось, был абсолютно спокоен и совсем не нуждался в каких-то договоренностях. Если все обстояло именно так, тогда было непонятно, зачем он согласился на встречу.
В том, что Матусевич настроен совершенно иначе, Головин убедился, едва переступил порог знакомого кабинета. Шоумен был таким же, каким его привыкли видеть на телевизионных экранах: вальяжным, уверенным в себе, а на губах гуляла иронично-нагловатая ухмылка. К тому же во время недавнего перерыва в демонстрации «Супершоу», он, очевидно, ездил куда-то на море, где хорошо загорел, подтянулся и выглядел просто прекрасно.
— Заходи-заходи, садись, — покровительственно бросил Лев Михайлович, также с большим интересом рассматривая своего гостя. — Что-то ты еще больше похудел. Видно, деньги не пошли тебе впрок. А?! Давай, рассказывай, что тебя гложет.
Неприятное предчувствие охватило Сергея. Теперь он уже не был уверен в возможности реализовать свои планы. Но попытаться все же стоило.
