Вячеслав Жуков - Ненастоящий полковник
Полковник увидел вмонтированный «жучок» и схватился за голову.
– Епона мать! Хотел, как лучше. Вот незадача. Я велел им забрать у вас сотовые, чтобы вы сразу не вызвали подмогу…
– Вы и сделали лучше. По крайней мере, для себя. Думаю, эта яма приготовлена для вас? – кивнул Федор на вырытую под гаражом яму.
Скворцов отшатнулся. Что ни говори, но все-таки помогли ему менты. Жизнь спасли. Опоздай они на немного, и его бы прикончили.
– Вот видите, – сказал Туманов. – Между тюрьмой и смертью, вы несомненно, выберете тюрьму.
– Разумеется, – с готовностью произнес полковник.
Подошел Грек. Отдал Федору его пистолет, который был у Стаса. Свой он уже засунул в кобуру.
Скворцов протянул руки Ваняшину, и тот защелкнул на них наручники.
– Да, – тяжело вздохнул полковник и сказал: – В жизни все, как на шахматной доске. И ферзя может съесть обыкновенная пешка.
Федор понял, на что намекнул полковник, поэтому сказал:
– Полковник, справедливости ради, заметьте, что эта пешка с майорскими погонами.
– Оставьте, майор, ваши шуточки, – сказал Скворцов и пошел к фургону «Уазику» с зарешеченными окнами, где его уже поджидали.
Федор настаивать не стал. В конце концов, это личное дело полковника, что заметить, а что оставить без внимания. А Скворцову сейчас действительно не до шуток. Влип полковник по полной программе.
– Чего он? – кивнул Грек на Скворцова, сопровождаемого лейтенантом Ваняшиным.
Федор улыбнулся, сказал:
– Кажется, наш полковник собирается исповедаться в своих грехах.
Грек сверкнул своими черными глазами. Не мог забыть обиду, когда полковник назвал его потомком цыган, да еще конокрадом.
– Давно пора. Надеюсь, на этот раз нам с тобой не придется валяться на земле, – сказал Грек, видя, как по-хозяйски ведет себя группа спецназовцев под командой майора Стриженова. Ведь говорил Туманову еще в тот раз, привлечь их. Тогда бы не пришлось гоняться по всей Москве за Скворцовым.
– А как бы мы нашли этих гавриков, – кивнул Федор на Петранина и лежащих с ним рядом бандитов. – Их необходимо было взять. Пойми ты, капитан. Мы должны были сделать так, как сделали.
Грек обиделся.
– Значит, ты с самого начала знал, что так получится?
– Как? – не понял Федор.
Грек указал на лежащих.
– Ну, что налетят эти гаврики и заберут у нас Скворца? И золото подменил поэтому?
– Давай так скажем, я предполагал такой исход. Все-таки, полковник тоже богат на выдумки. Вряд бы он просто так без прикрытия, зашел в квартиру. А что, касаемо золота… Тебе что, хотелось сидеть и днем и ночью дежурить возле него?
Грек хмыкнул.
– Еще чего.
– Вот отсюда и ответ на твой вопрос, по поводу подмены, – сказал Федор. А Грек посмотрел на него с хитрецой.
– Ох, и хитер же ты, майор Туманов. Настоящий мент.
* * *– Ну что, – сказал Федор, когда Оксана появилась в его кабинете. – Если честно, то жаль мне тебя отпускать. Красивые девушки нам тут и самим нужны. Тем более у меня вон лейтенант никак себе подругу жизни не найдет, – кивнул майор на лейтенанта Ваняшина, не сводившего с девушки глаз. Оксана нравилась ему.
– А я? – обиженно спросил Грек. – Я ведь тоже без подруги.
– И ты, – сказал на это Федор, а Оксана улыбнулась Греку.
– Вы, Александр Александрович, еще встретите свою половину.
Грек разочарованно махнул рукой.
– Да где же ее встретишь, милая? Ты же ведь не хочешь оставаться у нас в Москве?
Оксана отрицательно помотала головой.
– Не-ка.
Когда-то Грек был неплохим спецом по части женщин и мог уговорить практически любую. Но с годами его красноречие утратилось. Даже сейчас, разговаривая с Оксаной, он не нашел ничего лучшего, как всего лишь сказать:
– А то смотри. Московская прописка тебе сразу обеспечена. И жилье имеется. Может, останешься? Поженимся с тобой, – предложил он.
Получилось коряво, и Грек, сознавая это, вздохнул, догадываясь, что ответит девушка.
И засмеявшись над его предложением, девушка отказалась.
– Не. Я бы хотела поехать домой. У нас там лучше, чем здесь у вас. Только и поняла это сейчас. А потом, я соскучилась по дому. Давно бы уехала, да хотелось за Юльку отомстить этим негодяям, – немного с грустью проговорила девушка, вспомнив про сестру. Федор кивнул, сразу сделавшись серьезным.
– Да. Миссия свою ты выполнила. Можешь возвращаться домой. Остальное мы тут доделаем сами.
Оксана настороженно посмотрела на майора.
– Федор Николаевич, так значит, меня не посадят? – спросила она.
Грек с Ваняшиным переглянулись, улыбнулись. Смешная девчина. Ее не сажать надо, а награждать за помощь в задержании опасного преступника.
Майор Туманов проявил завидную сдержанность и приберег улыбку на потом. Сказал, придав голосу побольше удивления:
– За что тебя сажать? Ты же никого не убивала?
– Нет, – поспешила Оксана заверить майора. – Не убивала.
– Ну, вот. Единственное, за что тебя можно наказать, это за нарушение паспортного режима. Временная прописка ведь у тебя кончилась?
Оксана улыбнулась, приняв строгое замечание майора, как шутку.
– Но за это мы уже составляли на тебя протокол, – на этот раз Федор улыбнулся, вспоминая, как лихо они разыграли полковника Скворцова. Поверил полковник. Повелся, и попался.
– Так что, возвращайся домой. А чтобы ты не забывала про нас, вот, – Федор достал из кармана простенькое колечко, покрытое позолотой. Взял его из бижутерии, которая лежала в сумках. – Кольцо, конечно, дешевое. Но на более дорогое, московская милиция не имеет денег. Ты уж извини…
Федор не ожидал, но на глазах у девушки появились слезы. Она взяла кольцо, надела его на безымянный палец правой руки. Улыбнулась, показав руку.
– Я теперь обручена с московским уголовным розыском, – сказала она.
– Точно, – кивнул Грек. А лейтенант Ваняшин добавил:
– Если там, кто на тебя наедет, дай нам знать, – он посмотрел на Туманова и Грека и сказал: – Мы приедем, в раз разберемся.
– Точно, – добавил Грек. – Никто не позавидует тем, кто будет иметь дело с «бригадой» московских оперов.
Грек с Ваняшиным взялись отвезти девушку на вокзал. И оставшись один в кабинете, Федор усмехнулся, вспомнив, как Грек назвал их «бригадой» оперов. Слишком круто было сказано. А с другой стороны, может и прав Грек. Если есть бригады тех, кто без зазрения совести нарушает закон, то почему не должно быть бригады других, кто этот закон защищает. И пусть этой бригадой будут они.
Домой Федор не торопился. Зачем торопиться в пустую квартиру. После того случая со Шкультетским, Даша пыталась объяснить Федору, каким образом очутилась у Глеба в квартире да еще в таком виде, в каком он ее увидел. Но от стыда решила не показываться ему на глаза. Даже, если он простит ее, вряд ли сумеет забыть. Ведь ее майор не из тех, кто забывает подлянки. А свой поступок по отношению к Федору, она считала именно подлянкой и никак иначе. Наверное, надо было все рассказать ему сразу. Так, по крайней мере, было бы честнее. Она не смогла, потому что боялась его потерять. Вдруг не поймет, что в этом нет ее вины, что произошло все из-за ее доверчивости, которой и воспользовался негодяй Глеб. А Федор, он человек резкий. Может быть, это помогает ему в работе, а может быть, работа его сделала таким. Даша не судья ему. Она хотела быть ему верной подругой, женой. Но, кажется, не получилось ни того, ни другого. Кого в этом винить, она не знала. Знала только одно, жизнь тем и интересна, что построена на встречах и расставаниях. Наверное, и им лучше расстаться, и ничего друг другу не объяснять. Просто расстаться, и жить с чувством свободы в этом замкнутом мире. И иногда, когда уже совсем станет невмоготу, вспомнить о хорошем, например, о том, что где-то бродит человек, который был тебе подарен судьбой, и которого ты не сберегла. Только стоит ли теперь винить себя за такую расточительность. Видно так угодно на небесах. А люди – исполнители чужой воли.
И Даша перебралась к родителям. Про то, что оперативники готовятся в ее квартире провести операцию по задержанию преступника, родителям говорить не стала. Сказала, что в квартире идет ремонт, а с Федором они просто поссорились. В очередной раз.
К своему несчастью Федор в этот же вечер имел неосторожность позвонить на квартиру родителей. Даша уже спала и не слышала звонка.
Трубку сняла ее мать. Федор попросил, позвать Дашу к трубке, сказал, что хочет с ней поговорить, но несостоявшаяся теща, поступила по-своему.
– Молодой человек, – сказала она. – Вы изломали моей дочери жизнь. Пожалейте, не губите ее окончательно. Ведь с вами Даша пропадет. Разве вы сумеете сделать ее счастливой?..
И Федор призадумался. Наверное, она права. Что он может дать ей, опер? Счастье?.. Безумно счастлива, Даша бывает только тогда, когда занимается с ним любовью. Так, во всяком случаи, казалось ему. У мента нет будущего. А любовь со временем истлеет в сердце и вместо нее останется пустота и чувство обиды, что все хорошее прошло, кончилось, как все проходит и кончается в этом мире.
