Сергей Зверев - Жулик: грабеж средь бела дня
– Я напарницу предупрежу, – пообещала девушка.
– Передайте, что я и напарницу не обижу. Спасибо. – Откланявшись, бывший сыщик двинулся пустым вестибюлем на выход.
В вестибюле пахло дезинфекцией и лекарствами. Откуда-то сверху то и дело доносился младенческий плач, и Эдик ускорил шаг: теперь любые резкие звуки действовали на него раздражающе.
Усевшись за руль, он закурил и сладко, с хрустом потянулся.
– Вот так, – сказал Эдик любимому псу, сидевшему позади. – Вот так мы их всех на живца и отловим…
События у «Рюмочной» сильно напугали Голенкова. Он действительно переменил местожительство, сняв скромную квартиру в окраинном районе Подусовка. Выбираясь из дома, он непременно брал с собой ротвейлера. Это не было пустой предосторожностью: страшный мужик с тугой удавкой в руках постоянно преследовал его в ночных кошмарах.
Предстояло хотя бы выяснить, кто он. Это было несложно. Видимо, мужик этот имел какое-то отношение к Мандавошке (какое именно, Эдик еще не знал). И потому наверняка мог появиться в роддоме. Впрочем, роженица могла заинтересовать не только его…
Голенков уже знал, кем разродилась Ермошина. К сожалению, эти роды полностью перечеркивали обвинения Жулика по позорной статье «Изнасилование заведомо несовершеннолетней»; даже беглого взгляда на младенца было достаточно, чтобы понять, что Сазонов – не его отец…
Впрочем, на беглом уголовнике висели не менее серьезные статьи: аж целых три убийства. И этот мерзавец вполне мог появиться в роддоме, чтобы самому удостовериться в неправедности первого навета.
– Вот тут-то тебя и закроют… – мстительно прошептал Эдик, поглаживая любимого пса. – Нас, ментов, не обманешь. Правильно я говорю?
– Р-р-р-р…нга! – зарычал Мент.
Всю дорогу до Подусовки бывшего опера не оставляло ощущение, что за ним кто-то следит. Но подозрительных машин вроде бы не было, и Голенков огромным усилием воли отогнал от себя это чувство…
* * *Никогда еще Леха Сазонов не готовился к ограблению с такой тщательностью, как теперь. Серьезность выбранной цели и диктовала продуманность действий. Сценарий будущего грабежа выглядел безупречно, но для окончательной уверенности в успехе необходимо было выяснить несколько нюансов.
– Таня, – сказал Жулик за ужином. – Ты говоришь, что однажды была в том подвале?
– Да, – кивнула девушка. – Что я могу для тебя сделать?
Конечно, Таня прекрасно знала о преступных намерениях возлюбленного и даже радовалась этим намерениям. Ведь все неприятности в ее семье начались именно с золота. Да и жажда мести отцу до сих пор не остыла. Скорее наоборот…
– Не помнишь, как выглядит сейф?
– Такой огромный, с двухстворчатый шкаф. Я таких никогда в жизни не видела. Два замочных отверстия. И огромное медное колесо на дверце.
– Довоенный немецкий, фирмы Круппа, – понимающе кивнул профессиональный аферист; кто-кто, а он понимал толк в подобных вещах. – Отмычкой такой не возьмешь, тут нужна долгая, степенная и уважительная беседа с замками. Ладно. А не помнишь, сколько ступенек на лестнице, ведущей в подвал? Хотя бы приблизительно…
– Лестница длинная… Ступенек двадцать. Может быть, тридцать.
– А потолки в том подвале высокие?
– Кажется, да…
Леха что-то быстро записал в блокноте и невесть зачем защелкал калькулятором.
– Танечка, еще один вопрос. Помнится, в шестом классе ты отлично успевала по черчению. Ты не могла бы нарисовать мне хотя бы очень приблизительный план этого подвала? С указаниями длины и ширины.
– Могу. А… откуда ты знаешь, как я училась в шестом классе? – спросила девушка, и по ее глазам Жулик понял, что вопрос этот задан не просто так.
– Откуда я знаю? Расскажу как-нибудь. – Сазонов протянул Тане лист ватмана и карандаш. – Нарисуй, пожалуйста, все, что ты помнишь… С указанием размеров.
Чертеж был готов минут через десять. И хотя многие подробности подземного Эльдорадо наверняка остались за кадром, главное было очевидно: подпольная золотоплавильная мастерская частично находилась под проезжей частью той самой улицы, на которой и стоял вьетнамский ресторан.
Ситуация прояснилась окончательно, и ясность позванивала под теменем, как зеркальный шарик под освещенным куполом цирка.
В самом центре города, всего на трехметровой глубине, лежал огромный сейф, доверху набитый валютой и золотом – пусть даже радиоактивным. Но проникнуть в это подземелье было проблематично: за Жуликом охотились едва ли не все милицейские подразделения, и многочисленные стукачи, прикидывая размеры премиальных за поимку особо опасного рецидивиста, истекали слюнями.
– Слышь, Леха, что-то уж слишком сложную аферу ты замутил, – неодобрительно произнесла Пиля и, помолчав, добавила заговорщицки: – А давай в этот погреб ночью наведаемся? Отключаем сигнализацию, вяжем сторожа, если он есть, и…
– Можно, конечно, и ночью, – почти согласился Сазонов и, помолчав, сказал почти застенчиво: – Но, если честно, мне давно хотелось совершить грабеж средь бела дня, на глазах достопочтеннейшей публики… И притом так, чтобы никто ни за что не догадался, что это – грабеж.
– Так ведь… опознают! Твою «вывеску» уже третий раз по телевизору прокрутили! – поджала губы Пиляева.
– Не опознают.
– Средь бела дня?
– Средь бела дня. На самом деле, все очень просто. Вспомни, зачем ты на кладбище и на автобазу ездила? Дело в том, что…
…Повествование Жулика был недолгим – сценарий будущего грабежа средь бела дня он обрисовал несколькими скупыми фразами. Рита выслушала, и ее темное лицо кинематографической ведьмочки просияло.
Таня, конечно же, тоже слушала этот рассказ. Но, как всякая влюбленная девушка, совершенно не вдавалась в технологические подробности. Она просто любовалась рассказчиком. Лешино лицо выглядело вдохновенным, словно у скульптора, который в бесформенном куске мрамора уже видит законченную композицию…
Глава 27
Ничто не нарушало предрассветного спокойствия тихой зеленой улицы, расположенной в городском центре. Постепенно истончалась ночная тьма, слетала в рассвет желтизна фонарей, и в зыбкой ясности наступающего утра обнажались пустынные перспективы пробуждающегося города.
В четверть шестого где-то неподалеку прошелестел первый троллейбус. Заспанная дворничиха заскребла жесткой метлой тротуар. Дребезжа, проехал велосипедист – улыбчивый старичок в резиновых сапогах, с привязанными к велосипедной раме удочками. Небритый детина встал под фонарем и, пересчитав на ладони мелочь, двинулся к пивному ларьку.
В половине шестого идиллический городской пейзаж обогатился новой деталью. Из-за угла выкатил огромный желтый «Урал» с электролебедкой и кунгом, вдоль которого краснела выразительная надпись «ГОРВОДОКАНАЛ. АВАРИЙНАЯ БРИГАДА». Грузовик тащил на прицепе передвижную компрессорную установку. Урча двигателем и обдавая редких прохожих черными клубами выхлопа, «Урал» остановился напротив стильного одноэтажного домика, на фасаде которого бледно светилась люминесцентная вывеска: «РЕСТОРАН «ЗОЛОТОЙ ДРАКОН»».
Действия коммунальщиков отличались быстротой и профессионализмом. Из кабины сразу же вылез высокий нескладный рабочий с гладким безбородым лицом, чем-то напоминающий бабу. Надев апельсиновую жилетку, он споро установил на проезжей части решетчатые ограждения, украсив их знаком «Проезд запрещен» и табличкой «Ремонтные работы». Вскоре тишину утренней улицы прорезал негромкий, но пронзительный визг пилы-«болгарки». Это напарник безбородого коммунальщика, невысокий работяга в бесформенном брезентовом комбинезоне, аккуратно резал асфальт. Конечно, вскрыть дорожное полотно было удобней при помощи отбойника – тем более что «Урал» притащил на прицепе компрессорную установку. Однако рабочие оказались не только профессионалами своего дела, но и порядочными людьми, а потому не хотели будить грохотом спящую улицу. Хотя – как знать? – может, ими двигала не только забота о покое сограждан?
Зубья дискового лезвия безжалостно вгрызались в асфальт. Из-под бешено вращавшегося диска разящей шрапнелью летело темное крошево, и потому маска электросварщика на лице рабочего выглядела более чем оправданно. Ведь соблюдение норм техники безопасности – залог успешной работы!
Нарезав участок дорожного полотна аккуратными мелкими квадратами, ремонтники извлекли из кунга лом и лопату. Спустя минут пять бесформенные ломти асфальта громоздились под знаком «Проезд запрещен». Вскрытое полотно обнажило щебенку, но это не стало препятствием для ремонта. Вооружившись совковыми лопатами, коммунальщики быстро повыбирали гравий на тротуар. Дальше работа пошла быстрей – под щебенкой желтел мягкий песок с редкими вкраплениями кирпичных осколков. Замелькали блестящие лезвия лопат, и песок с шелестом посыпался на асфальт. Яма углублялась буквально на глазах, и минут через сорок на дне ее белела бетонная плита.
