Ирина Арбенина - Ночь лунного страха

— Возможно.

— Возможно?!

— И еще я знаю того человека, что умер в нашем отеле в восьмом номере.

— Вы? — Аня недоверчиво покачала головой. — Не может быть… Откуда? И почему вы ничего никому не сказали?

— Да, я его знаю. Вернее, знала. Это дядя Костя.

— Дядя Костя?

— Ну… Константин Сергеевич.

— Константин Сергеевич? Фамилия не Станиславский, надеюсь?

— Нет… Фамилия — Кубоцкий. Его звали Константин Сергеевич Кубоцкий.

— Константин Сергеевич Кубоцкий — гражданин Греции?

— Он русский.

— И… Насколько же хорошо вы его знали?

— Очень хорошо. Это друг нашей семьи. Если, конечно, можно так сказать.

— Что — сказать? Вы сомневаетесь, что он был другом?

— Нет, в этом я не сомневаюсь… Я сомневаюсь, что у меня была семья.

«Суровый приговор в устах ребенка…» — подумала про себя Светлова.

— Значит, этот Кубоцкий был близким вам человеком?

— Очень! — Дэзи вздохнула. — Как родной. Ближе не было. Папа и дядя Костя…

— А мама?

— Ну и мама… Разумеется! — Девушка опустила глаза.

— И вы хотите сказать, что те трое, что сгорели в фуникулере, вам тоже известны?

— Да… Впрочем, я все-таки не могу сказать точно…

— Как это?

— Мне кажется, что я видела их когда-то в близком окружении отца, когда бывала дома, в России.

Но точно сказать не могу: вокруг него всегда бывает так много людей. А я редко бываю дома. Но кажется все-таки, что эти люди были как-то связаны с папой.

— Чем?

— Я думаю, работой… Точнее, какими-то общими делами.

— Они что же, вы думаете, приехали сюда вместе с этим вашим Кубоцким?

— Я думаю, что да…

Светлова услышала, как в соседней спальне заворочался во сне Кит — верный знак, что скоро проснется.

— Дэзи… — Анна подавила вздох, — я ценю ваше доверие…, и все это очень интересно… Но я считаю, что вам лучше всего рассказать это в полиции… А еще лучше сначала вашему отцу. А ух он посоветует вам, что делать.

— Он не хочет меня видеть.

— То есть?! — Аня изумленно взглянула на свою собеседницу. — В каком смысле?

— Очень простом…. Он не хочет меня видеть! — повторила упрямо девушка.

И Светлова, с ужасом обнаруживая, что все больше ввязывается в историю, заметила на ее глазах слезы., — Может, поясните все-таки, в чем дело?

— Понимаете, я приехала сюда, в этот городок, именно потому, что мы договорились с папой здесь встретиться. Видите ли, мы уже давно не виделись…

А выражение лица у Аниной собеседницы стало как у двухлетнего Кита, когда он на что-нибудь обижается.

— Давно — это сколько? — Почти год.

«Немало для отца и дочери», — подумала про себя Аня.

— Я приехала раньше его и должна была его подождать… Он сам назначил это место для встречи. Но потом папа позвонил и сказал, что дела задерживают его еще на пару дней.., и…

— И?

— И чтобы я не волновалась, а гуляла и веселилась и присматривала себе жениха… Ну, он любит пошутить на эту тему…

— Понятно… Что же дальше?

— В общем, он все не приезжал и не приезжал.

Зато некоторое время назад здесь неожиданно появился, без предупреждения, дядя Костя. Я увидела его, когда он выходил из такси у дверей нашего «Королевского сада», и ужасно удивилась. Ну, и обрадовалась, конечно. Подумала, что он приехал по просьбе отца. Вот, думаю, сейчас он узнает у пани Черниковой, в каком я номере, и зайдет ко мне… — Девушка замолчала.

— И что же?

— А он все не шел!

— Вот как?

— И тогда я сама узнала у пани Черниковой, в каком номере остановился новый постоялец, и отправилась туда.

— И что же дальше?

— Я подошла в дверям его комнаты… И услышала голос. — Дэзи замолчала. Было видно, что она едва справляется со слезами.

Светлова терпеливо ждала.

— Почему вы не спросите меня, чей голос я услышала? — еле сдерживая слезы, спросила девушка.

— Хорошо… Чей голос, Дэзи, вы слышали?

— Вот именно — чей… Я услышала папин голос!

— Вот как?

— Понимаете, я отчетливо услышала голос своего отца.

— Вы не ошибаетесь?

— Нет… Я постучала, и они сразу замолчали… Я сказала: «Пап, это я!» В ответ — тишина. А когда Кубоцкий открыл наконец мне дверь, то…

— Да?

— Папы там уже не было… Понимаете? Он ушел.

Другая дверь номера, видите ли, выходит в сад… Понимаете? Он приезжал сюда… Но даже не захотел меня увидеть!

— Не ошибаетесь?

— Да нет же! Понимаете, я слышала, слышала его голос там, за дверью, в этом восьмом номере!

— Дэзи, не судите строго… Иногда жизнь загоняет человека в такой угол, что…

— Что? Что он даже не может повидать собственного ребенка? Этакий Штирлиц среди врагов, да?

Сидит в углу пивной и глядит с любовью на близкого родственника — в глазах тоска, а подойти нельзя, кругом враги?

— Ну, а что, если это и в самом деле так? Я бы не исключала и такой вариант.

— Да?

Девушка испытующе уставилась на Светлову:

— Значит, вы тоже об этом подумали? Первое, что приходит в голову, прадца?

— Что именно я подумала?

— А то… Он замешан в каких-то темных делах?

— Дэзи… Видно, что вы давно не были дома. В России, когда речь идет о доходном бизнесе, все дела темные. По крайней мере мне светлых видеть еще не доводилось.

— Но не настолько же.

— Что — не настолько же?

Девушка только вздохнула.

— А кто-нибудь еще там был, в этом номере? — спросила Светлова.

— Да… Кроме дядя Кости, был еще какой-то тип.

— Какой именно тип?

— Трудно поддающийся запоминанию. Какая-то жалкая безликая личность. Наверно, из тех, что у Кубоцкого обычно на побегушках.

— В общем, я не вижу ничего особенно трагического… — Аня лицемерно попробовала успокоить девушку.

Но та не дала ей договорить.

— А я вижу! — упрямо сказала она.

— Даже так? Именно трагическое!

— Да… Видите ли, в ту же ночь, как вы знаете, дядя Костя погиб. А потом, почти сразу же, случился этот пожар в кабине фуникулера. И те трое тоже погибли.

— Совпадение.

— Особенно если учесть слова, которые я слышала.

— Какие еще слова?

— Дело в том, что, когда я подошла в тот раз к дверям номера, папа и дядя Костя о чем-то спорили…

Очень серьезно. Что-то вроде: «Вы все время торопитесь в последнее время… Это мешает. Вы стали суетливы… И вы стали делать ошибки. Неужели не чувствуете?» Кажется, так сказал Кубоцкий. И еще он сказал: «Не позже вторника. Не позже». И я отлично слышала, как отец ответил ему: «Все-таки вы пожалеете об этом… Гореть вам всем адским огнем за то, что вы натворили».

— Они что же, на «вы»? — мельком заметила Светлова. — Старые друзья — и на «вы»?

— Нет… — рассеянно заметила девушка. — Вообще-то они обычно на «ты».

— Вы не могли ошибиться? Я имею в виду голос вашего отца. Точнее сказать, голос, который вы слышали.

— Ошибиться?

— Да… В конце концов у того типа мог быть голос, похожий на голос вашего отца… Вы не слышали голос человека, который находился в номере вместе с вашим Кубоцким?

— Нет, я не слышала голос этого типа… При мне он и рта не открыл. Но зато я отлично знаю голос своего отца! Как бы я могла ошибиться?! Вы хоть знаете, что такое телефонный ребенок?

— Телефонный ребенок?

— Ну да… Телефонный ребенок! Понимаете, сколько я себя помню, с самого раннего детства, я видела своих родителей не больше получаса в сутки.

Ясли, детский сад, школа… Пятнадцать минут за завтраком и иногда — вечером, если я еще не спала, когда они возвращались… Это не значит, что они мной не занимались… Едва приходишь из школы — звонок по телефону. И голос отца или мамы: «Ты уже дома? Почему задержалась?» И все время звонки: «Ты делаешь уроки? Ты разогрела суп? Чем ты сейчас занимаешься?» По телефону мне давали советы, по телефону я рассказывала о своих неприятностях, по телефону меня хвалили, распекали, жалели, поучали, воспитывали… А потом и вовсе… Когда от нашего дружного семейства остались рожки да ножки… — Дэзи на несколько секунд умолкла, явно пытаясь справиться с волнением…

Светлова терпеливо ждала.

Наконец девушка продолжила дальше:

— Видите ли, я уже очень долгое время общаюсь со своим отцом только по телефону. Я не могу его обнять, взять за руку. Все, что у меня есть, — это его голос. И вы спрашиваете, могла ли я спутать его голос с чужим?!

— А что вам сказал Кубоцкий, когда вы вошли?

Вы ведь наверняка набросились на него с вопросами?

— Сказал, что он очень рад меня видеть и что мне все почудилось…

— Что — все?

— И голос отца, и их разговор… Он сказал мне: "Ты слишком взволнована, тебе надо успокоиться, отдохнуть… Тебе нельзя так нервничать! Уже поздно…

Давай встретимся утром!"

— И что же?

— Как вы знаете, до утра он не дожил.

— Вы, очевидно, сразу же после этого странного визита к Кубоцкому позвонили отцу?