Пьер Немур - Моя первая белая клиентка

— Что с вами стряслось? — спросила она наконец.

В ее голосе прозвучало искреннее беспокойство, и это доставило мне удовольствие. Я пожал плечами и приподнялся на кровати.

— Трижды ничья, — ответил я. — Сшибка с тремя дружками, умеющими работать дубинками.

Она повторно онемела. И, похоже, забыла, зачем пришла сюда. Я воспользовался моментом и выступил с предложением:

— Если вы хотите быть ангелом, Луиза, то отвернитесь на минутку, чтобы я мог надеть халат.

Она послушалась. Сзади она была так же аппетитна, как и спереди.

«Ма» Томкинс помогла мне встать и влезть в халат.

— Ну так как? — обратился я к Луизе. — Кроме меня, еще что-нибудь поломано?

Она взглянула на меня так, словно только что пришла в сознание. Вот не думал, что моя нагота может произвести такое впечатление на женщину.

— Эбинджер… — сказала она глухим голосом. — Он мертв.

— Боже! — воскликнул я, садясь на кровать. — Откуда вы знаете об этом? И как он умер?

«Ма» Томкинс сразу же поняла, что ее присутствие здесь излишне, и начала укладывать свои причиндалы. Я уверен, что, кроме врожденной деликатности, ею руководствовало также желание ни о чем не знать. В жизни случаются обстоятельства, в которых опыт становится благословением.

Она распрощалась с нами, сказав, что в ближайшие дни пришлет мне счет. Ну, а если мне снова потребуются ее услуги, то я знаю, где ее можно найти. Из комнаты она вышла на цыпочках, монументальная и в то же время легкая, как дух.

— Мне передал это Реннер, — сообщила Луиза. — Он позвонил мне и сказал, что после всего, что вчера вечером услышал от вас, ему кажется, что вы особо интересуетесь Эбинджером. Вот он…

— Понял, — усмехнулся я. — Услуга за услугу. Он передает мне известие о смерти с условием, что я скажу ему, почему накануне интересовался нашим дорогим Арнольдом.

— Мне тоже кажется, что это выглядит примерно так, — согласилась Луиза.

— Так как же он все-таки умер? — повторил я свой вопрос. — Сердечный приступ?

— Еще не известно. Его нашли в бассейне.

— Что? — Я подпрыгнул, насколько то позволило мне состояние моего бедного тела. — Он купался? Сейчас, в это время года?

— Не знаю, купался он или нет, но нырял наверняка: его обнаружили на дне бассейна.

— И давно?

— Сегодня, час назад. Стюарт Реннер был об этом уведомлен и немедленно позвонил мне. Поскольку вас еще не было, я подумала, что поступлю правильно, если приду сюда…

— И при случае посмотрите, как я выгляжу в костюме Адама… Впрочем, вы уже в том возрасте, когда следует начинать учиться. Хорошо, едем! Только позвольте мне одеться.

Я вынул из шкафа носки, белье, серый костюм и исчез в ванной.

Во время моего отсутствия Луиза, выступающая в роли доброй и заботливой няни, собрала ошметки костюма, который был на мне прошлой ночью, разложила их на кровати и начала извлекать из карманов их содержимое, выкладывая все это на ночной столик.

— Что это? — спросила она, когда я вернулся в комнату.

Признаюсь, что в первую минуту я никак не мог сообразить, что может означать этот маленький блестящий кружок, который она держала в руке. Однако, осмотрев его внимательно, я вспомнил, что это та самая монетка, которую я сжимал в кулаке, когда очнулся после нападения. Но мне лишь показалось, что это была монета: я держал в своей руке опознавательный значок, выдаваемый в армии. Бывшие военные носят его как талисман на браслете. На таком значке выгравирован ряд цифр — учетный номер его владельца. Я быстро объяснил все это Луизе. Она спрятала кружок в свою сумочку.

Мы вышли вместе под руку. И вовсе не потому, что мы привыкли так прогуливаться. Просто меня отделали так, что без помощи мне трудновато спуститься с лестницы.

Не просто было и занять место на переднем сиденье принадлежавшего Луизе «фольксвагена». Мы двинулись вдоль реки, в направлении района, где жил Эбинджер.

Перед воротами резиденции Эбинджеров стоял полицейский в форме. Полицейские автомобили въехали на территорию окружающего виллу небольшого парка. Видимо, полиция не хотела раньше времени устраивать сенсацию. Я показал копу свою лицензию, но он отказался впустить нас.

— Я должен поставить вас в известность, что миссис Эбинджер ждет меня, — заявил я.

Должно быть, я пользовался неплохой репутацией среди городских полицейских, коль скоро моя лицензия и мои слова произвели на него определенное впечатление и он решил позвать своего коллегу, который торчал под деревом посреди газона.

— Все, что я могу сделать, — сказал тот, — это проводить вас к лейтенанту Трэнту.

— Ладно. Пусть будет так.

Полицейский сел в автомобиль, и Луиза въехала на территорию виллы. Машина двигалась по аллее, которая, изгибаясь плавной дугой, вела через парк в сторону дома. Дом — двухэтажный, заросший вьющимися растениями. Снобизмом простоты он напоминал типичные виллы кинозвезд Голливуда.

Справа от дома — большой гараж на полдюжины автомобилей; слева густые кусты заслоняли ту часть сада, которая предназначалась исключительно для домашних. Там, по-видимому, находился и бассейн. Мое предположение превратилось в уверенность, когда я увидел еще одного стоящего на страже копа и полицейский автомобиль, припаркованный возле живой изгороди.

Эскортирующий нас полицейский велел Луизе остановиться. Он ушел и спустя несколько минут вернулся вместе с лейтенантом Трэнтом.

Луциус Трэнт возглавлял отдел расследования убийств. Это был высокий, великолепно сложенный блондин сорока лет. Не могу сказать, чтобы он был особо интересным человеком, но в отношении меня он всегда вел себя вполне порядочно. Когда я прибыл в Спрингвилл, он поинтересовался моими родителями, моей службой в полиции и в течение нескольких недель внимательно за мной наблюдал. Он быстро пришел к выводу, что деятельность частного детектива в среде цветных, проводимая надлежащим образом, может оказаться весьма полезной. Прежде всего она позволила ему избежать столкновений полиции с цветными обитателями города. Именно поэтому он время от времени без излишней огласки помогал мне, делясь со мной информацией. Так что между нами установились почти дружеские отношения.

Но сегодня все было иначе. Трэнт явно нервничал и пребывал в отвратительном настроении.

— Чего вы хотите, Бенсон? — спросил он не слишком любезно. — Вам здесь нечего делать.

— Вы ошибаетесь, — ответил я. — Я условился встретиться с миссис Эбинджер.

— Миссис Эбинджер сегодня не принимает, — заявил он официальным тоном.

— Сбросьте обороты, лейтенант! — сказал я без злости. — Я знаю, что произошло. Знаю, что Арнольд Эбинджер мертв. И именно этот факт требует, чтобы я срочно встретился с его женой.

Моя атака произвела на него впечатление. Он явно был изумлен. Луиза тактично отошла и сейчас, опершись на кузов своего «фольксвагена», спокойно дымила сигаретой. Трэнт колебался: он не мог решить, должен ли он просто вытурить меня отсюда или следует приберечь на случай, если я окажусь полезным для следствия. Наконец он принял решение.

— Ладно! — сказал он. — Мы живем в свободной стране. Я не имею права помешать вам встретиться с миссис Эбинджер, но лишь в том случае, если она захочет вас принять. Я спрошу ее об этом, но буду удивлен, если она согласится.

Он тут же удалился. Я ждал его несколько минут. Наконец он возвратился и знаком велел мне следовать за ним. К дому мы подошли с левой стороны. Я заметил машину скорой помощи, сотрудников из технического отдела, щелкающих своими фотоаппаратами, и, наконец, Стюарта Реннера, стоящего в стороне и наблюдающего за ходом операции.

Не знаю, что они сделали с трупом. Возможно, он уже находился в машине скорой помощи.

Джейнис Эбинджер не располагала временем, чтобы переодеться в темное, и этому не приходилось удивляться. Она была в узкой юбке и белом свитере. Ее глаза покраснели, лицо было искажено гримасой боли.

Она приняла меня в маленькой гостиной с большим телевизором в углу. Вместе с ней в комнате находился шериф О’Мэлли — высокий, толстый, шумливый мужчина, возглавляющий полицейские силы округа Спрингвилл.

— Что вы здесь делаете, Бенсон? — рявкнул он, как цепной пес, при виде меня.

О’Мэлли — типичный ирландец. Законченный расист до мозга костей. Я отлично знаю, что он не любит негров всех вместе и каждого в отдельности. Отношения, связывающие меня с Трэнтом и его помощниками, он принимал как неизбежное зло. И не старался скрыть это.

— Боюсь, что вас это касается лишь косвенно, шериф, — ответил я. — Разве что вы приняли на себя роль мистера Эбинджера. Я условился с миссис Эбинджер о встрече сегодня утром.

Он так посинел от злости, что цвет, который приобрело его лицо, несомненно, заинтересовал бы его домашнего врача. Но я не дал ему времени вступить со мной в спор и обратился непосредственно к вдове.