Борис Бабкин - Тайна наследницы

— А что ты скажешь о Бураковой Анне и ее дочери, которых похоронили в Штатах? — спросил Садкин. — Ведь есть документы.

Звездочет долго молчал.

— Документы документами, но вся эта история мне представляется так. Есть мать и дочь. Мать — вот заинтересованный человек. Дочь вполне возможно ничего и не знает и считает отцом кого-то не так давно погибшего. А у мамы есть друг. И он связан с уголовниками. Именно поэтому и убирают тех, кто заикнется о дочери Аляски. Я пробовал вычислить эту парочку. Она небедная, имеющая свой небольшой бизнес женщина лет тридцати восьми — сорока. Аляска не стал бы делать наследницу с более старшей. Невыгодно. Ее друг авторитетен в уголовных кругах и знал об Аляске все. Возраст примерно лет сорок пять — пятьдесят. Но понимаешь, в чем проблема… — Он снова замолчал и достал сигарету. С интересом слушавший его Садкин, щелкнув зажигалкой, дал прикурить. Жадно затянувшись, Звездочет кивнул в сторону холодильника. Садкин достал коньяк. — Нет такой парочки, — выдохнув дым, Звездочет огорошил врача, явно ожидавшего иного. — Я с помощью людей, чья профессия знать о преступниках, тем более лидерах, все, проверил свои предположения. Увы, — качнул он головой, — не нашел такой парочки. Нет таких в России. Я поэтому и спровоцировал спецов в таких делах на захват женщины и девчонки. Но все пошло не так. Какой-то американец сумел перехватить их. Быстро понял, что это не то, что ему нужно, вернул мать и дочь в Россию и через месяц убил. Вполне возможно, именно он и организовал похороны. В общем, я теперь ничего не понимаю, кроме одного. Наследница жива, а заправляет всем маманя, имея знакомого, который может нанять киллера. — Звездочет налил коньяк в рюмки. — Он был на Чукотке, убил моих парней и подставил этого чукчу. Его знает Вензель. Она звонила мне. Точнее, Ренате.

— Значит, надо искать эту чукчанку с фамилией Вензель, — заключил доктор.

— Наследница в Москве, — сказал Звездочет. — Американец знает это. Звони своему генералу, пусть немедленно проверяет, кто из родивших в США или Канаде в девяностом году уехал из столицы. Причины не важны. Звони немедленно.

«А ты не так и глуп», — удивленно подумал Садкин.

— В Красноярск, — положила деньги и паспорт Зоя.

«Черт! — подумал стоявший рядом молодой мужчина в очках. — Если б не знал голос, не узнал бы».

— Мне в Красноярск, пожалуйста, — подавая паспорт и деньги, улыбнулся он кассиру соседнего окна.

«Значит, Зойчик не так проста, как я думал, — поудобнее устраиваясь в кресле усмехнулся мужчина в очках. — А она выглядит вполне… И фигурка, и ножки. Да и мордашка симпатичная. Значит, уделала она тех дуриков… — Он улыбнулся. — А я уже не Шаман. И не Лю. Леонид Андреевич Демин. Что ж, пока летим, познакомимся поближе, — посмотрел он на сидевшую в соседнем ряду Вензель. — Умка говорил, что у нее где-то под Красноярском родственник живет. Трижды судим. Последний раз отмотал двенадцать за покушение на жизнь сотрудника милиции. Теперь на свободе и не бедствует. Наверняка к нему она летит. Это хорошо. Допрошу ее и всех кончу». Демин зевнул и закрыл глаза.

«Собственно, пять тысяч евро и тысяча долларов плюс десять триста в рублях неплохая добыча, — думала Зоя. — И прикид у меня нормальный, мужики заглядываются. Зря я Ренатке, этой сучке, позвонила. — Она вздохнула. — Правда, она хотела помочь, а этот козел, Звездочет, киллеров прислал. Умку, наверное, убили. — Она снова вздохнула. — У дяди Паши отсижусь. Поговорю с ним. Его наверняка заинтересует эта сказка про дочь Аляски. Следов я не оставила, так что все будет нормально».

После того как Шаман улетел, Песковатский-младший ждал новостей. Наконец позвонила Алла. Выслушав ее, Филипп предупредил:

— Если его возьмут и он расколется, я тебе лично левую грудь отрежу, пожарю и заставлю съесть.

— Я это уже пять раз слышала, — усмехнулась Алка. — Jly никогда не ошибается. Правда, он не работает бесплатно даже для своей женщины.

— Он уже заработал десять тысяч. Пусть перешлет тебе фотографии бумаг из чемодана.

— Уже выслал, — заверила Алла.

— Кстати, что твоя американская подруга?

— Сразу после сообщения об убийстве она уехала.

— Куда?

— Сегодня узнаю, — пообещала Алла. — И сразу позвоню.

Песковатский-старший получил первую информацию о москвичке, родившей в Штатах девочку двадцать лет назад. Фамилия ее — Скорикова. Замужем второй раз. Отчим удочерил ребенка пятнадцать лет назад. Живут сейчас в Угличе, там же мать и отец мужа Скориковой. Оба на пенсии.

— Вот и в Москве мы, — облегченно вздохнул Князь. — Сейчас приедем, в ванну залезу и минут тридцать отмокать буду. Потом пивка с водочкой и на боковую. Зря мы дернулись на Чукотку эту, — недовольно признался он.

— Что делать будем? — спросил Поп.

— Надо с Дедом добазариваться. Вернется Якут, отправь к нему. Дед все свое войско народное построил, а хотелось бы законно золотишком заняться. Разумеется, работали бы спецы, а мы бы бабки имели. И на общак, и на гревы отстегивали бы. Дед базарил, мол, я им вторую Чечню устрою. Но долго не протянет. Неделю повоюет, и кончат и его, и ополчение народное, Государевы псы этим займутся. Как мы, блин, Моржа подзабыли! Он не лез никуда, в общак давал, претензий к нему не было… Правда, имел бумаги Аляски и молчал. А ведь в курсе был, что мы все дела Аляскины вспоминаем. Про дочь-то он, понятное дело, не в курсе был. Кто бумаги эти забрал, узнать бы. И что в них есть. Как ты мыслишь?

— Так ведь базарок начался в Хабаровске, — сказал Поп. — Какая-то сучка, подруга Умки этого, звякнула своей подруге. Мол, есть чемодан с бумагами Аляски. А та на кого-то пашет. Цинканула шефу, тот и послал отморозков. Но сделали их там.

— Я, кажется, догадываюсь, кому звонили. Подруга Умки знакома с Ренаткой, а та знаешь на кого работает? — Он усмехнулся. — Звездочет решил в игру вступить. У Умки Зойка была, подружка. Она Ренатку знала, вместе в Анадыре медицинское училище кончали. Или в Магадане… Значит, Звездочет не успокоится никак.

— Звездочет в дурдоме, — напомнил Поп. — А там не подступишься. Главный там — бывший медик ФСБ. Восемь лет назад дело на него завели, но он отмазался и еще свой дурдом открыл. Менты понимают, что он прикрывает многих, но ничего поделать не могут. Крыша у Садкина крепкая, а кто его покрывает, неясно. Сто пудов, он тоже наследницу шарит. А вот ты, Ваныч, что-то темнишь.

— Не забывай, с кем говоришь, Попяра! — оборвал его Князь. — Надо кончать с этим Звездочетом, тогда вылезет тот, кто его использует. Сто процентов против полутора, что этот лепило из дурки использует Звездочета по приказу своего покровителя.

— Гадать времени нет, — снова прервал его Князь. — Эта Тумина, журналистка, понятное дело, подыграла нам, но кажется, в это не все поверили. Аляска слишком уж все запутал.

— Аляска не любил лапшу на уши вешать, — ворчливо заметил Поп. — Он или молчал, или говорил правду. Но я был уверен, что ты знаешь наследницу.

— Закрой пасть! — рявкнул Князь. — И вообще, монашеская морда, не лезь с базарами. Аляска с меня слово взял, хоть на самом деле я почти ни хрена не знаю. Я слово вора дал, что помогу его дочери. Про похороны я знал и что могилы есть. Туда, кстати, по моему совету отправили Тумину, — признался он. — И знаю я вроде кто наследница, и в то же время боюсь ошибиться. Архив Курович где-то спрятал, но никому ничего не говорил. Ему устроили автокатастрофу, потому что думали, что архив с ним, а там о таких людишках материалы оказались, что можно и власть поменять. — Он зло прищурился. — Ну если не поменять, то кровушки попить вдоволь. Не по масти мне этой хреновиной заниматься. Сейчас, сам знаешь, настоящих законников осталось на раз-два, поэтому я не лезу никуда. Аляске слово дал и сдержу. Даже если подохнуть придется. Развенчать меня и перстень снять пытались не раз, но голый номер, босой хрен! Я из тех советских экземпляров, кто по праву вором в законе стал. Япончик был тоже таким, хотя вроде и молод. По своей линии шел, ни разу не напортачил и слову не изменил. — Князь покрутил головой. — В СССР просто все было. Вор в законе — в крытой торчи. А сейчас они по круизам разъезжают, открыто дела свои имеют. И друг друга заказывают. В общем, выходит, что я вроде как последний из могикан. Но мочить меня смысла нет. Кипиш пойдет по зонам, да и на волюшке разборки крупные начнутся. Я вроде свое не диктую и на сходняк по приглашению рисуюсь. Что мое, то мое, чужого мне не надо. Беспредела я не допущу. По крайней мере среди своих. Чувствую, кончаются чисто воровские понятия. Сейчас в большинстве всё бабки решают, купить почти всякого и всё можно. В общем, хорош! — остановил себя Князь. — И так много лишнего чего набазарил. Надо наследницу искать. Аляска доверял адвокату, через него все эти дела и решились бы, но его, Куровича этого, замочили, теперь как бабуля говорила: гадай на кофейной гуще полной Луной. Не для меня все эти гадалки. Если ошибочка выйдет, на перо себя сердцем наткну Аляска для меня столько сделал, что не смогу жить, если слово не сдержу. Не успел он сообщить мне главное. Инфаркт его хлопнул. А инфаркт хуже отряда маски-шоу, стопроцентно исполнительный киллер. Бывает, конечно, не добивает, но в основном наглушняк бьет. Я двадцать лет с перерывами на срока пытался выйти на наследницу, но голый номер. Однажды кент Аляски, канадец, наводку дал, но всего сказать не успел. Пришили его. Стоит кто-то в Штатах за этим, свое получить хочет. Но и он тоже не в курсах, кто наследница. А ведь тот, кто роды пронимал и ксивы подписывал, должен что-то знать. И тот, кто видел дело о наследстве…